Fake Management for Beginners

Из шкур заебелок могли бы выйти неплохие доспехи. Мэйдо, как и следовало ожидать, слушала с интересом.

— Кайешке, внучка Арой, решила завести себе такого питомца. Её двоюродный дядя Ниллинкен погиб, застрелившись о заебелку… Он выстрелил по ней, но стрела отскочила от шкуры и порвала ему бедренную артерию... неважно, главное — Кайешке посчитала, что не заебелка убила дядю, а дядина душа переселилась в заебелку. И ей многие верили! Особенно когда в первое же утро оказалось, что за ночь тварь передушила всю домашнюю птицу и изнасиловала туку, которую вождю Арой подарил республиканский посол...

— Повезло, что не вождя! — развеселилась Мэйдо. — Дядя, я смотрю, был не промах!

— Не отнять. Окончательно его признали, когда заебелка решила, что пять лепт — именно то, чего ей не хватало в жизни. Трахнуть она их хотела или просто убить — неведомо, но пострадали все, и весьма серьёзно. Её, конечно, перевязали и положили в коробку в юрте у шамана... Она сбежала, и не куда-нибудь, а обратно к лептам. Вождь Арой говорит, это всё потому, что заебелки страха не знают. Знали бы страх, давно разумными стали бы…

«А ведь это он про Сутра... — догадался Квай-Гон. — Комик доморощенный. Оби-Ван талантливый, знает этот боров страх или нет — он справится».

— Понимаю эту девочку, — засмеялась Мэйдо. — Зверюшки милые, им можно многое простить.

Квай-Гон немедленно вспомнил, как она восхищалась мелкими летучими тварями в Нэгне, и с неприкрытым ехидством спросил:

— Завели бы себе заебелку, эмиссар?

Она ухмыльнулась, смерила Квай-Гона оценивающим взглядом, обменялась полуулыбкой с панторанином.

— Нет.

Из бывшего «гнезда разврата» торопливо выходили проголосовавшие избиратели. Возле входа пристроилась с лотком фалнаутка и совала всем свой немудреный товар, от нее только отмахивались. Было похоже, что что-то стряслось.

— Я очень вас прошу — от меня не отходить, — еще раз напомнил Квай-Гон. — Нравится это вам или нет, но я отвечаю за вашу жизнь… госпожа эмиссар.

Он так и не понял, расслышала ли Мэйдо. Она ловко проскочила между двумя фалнаутами, вставшими у лотка, и Квай-Гон, не особо озаботившись правилами вежливости, отпихнул их в сторону. Прия просочился следом.

Фалнаутки из комиссии собрались кружком и шептались, ящик с надписью «За» был опрокинут, и несколько избирателей совали бюллетени в ящик «Против». Квай-Гон поискал председателя Лу Арги, но ее нигде не было видно.

— Где госпожа Арги? — спросил он у первого попавшегося фалнаута. Тот глупо моргнул.

— Убежала за Выкваном. Я говорил, что надо было дать ему поджечь, но меня же никто не слушает!

Он обиженно надул губы и свалил.

— Что поджечь? — тряхнул головой Прия.

— Да неважно, что. Это местный возмутитель спокойствия, — хмыкнула Мэйдо. — Впрочем, у Сутра язык без костей, если бы я записывала за ним все его жалобы, центральный сервер Нар-Шаддаа бы переполнился… В хаттову задницу их вместе с Сутром. Дамы и господа, внимание!

Голос у нее оказался отлично поставленный, члены комиссии зашевелили лекками, остальные заинтересованно повернулись.

— Я Йелла Мэйдо, полномочный эмиссар Сената на Венисиоле. По распоряжению Сената Республики референдум был отменен. Губернатор Сутр за неподчинение распоряжению Сената отстранен от занимаемой должности, и именно я сейчас представляю здесь высшую законную власть.

Квай-Гон отметил, что Мэйдо не сказала об аресте губернатора, и счел это правильным.

— Ваше волеизъявление не имеет юридической силы, — продолжала Мэйдо, — членов комиссии прошу собрать документы и бюллетени, председателя прошу подойти ко мне. Остальным — покинуть помещение для голосования.

Секунду стояла тишина, потом от входа раздался возмущенный вопль:

— Как это покинуть?

Квай-Гон обернулся. В дверях стояла фалнаутка, торговавшая всякой всячиной. Она уперла руки в бока и смотрела на Мэйдо как на человека, осмелившегося залезть к ней в карман.

— Как это — покинуть, я вас спрашиваю? А кто возместит мне кредиты, затраченные на покупку места? Я не отбила даже треть!

— Ваши проблемы, — фыркнула Мэйдо. — Местная торговля меня не касается. Можете подать жалобу прямо в Сенат.

— Стойте, стойте! — молоденькая фалнаутка подлетела к Мэйдо, и Квай-Гон на всякий случай выступил вперед. Фалнаутка возмущенно всплеснула лекками. — Кто бы вы ни были, по какому праву вы взяли на себя право вершить тут произвол, наш референдум — наш референдум, наши голоса, вы не можете вот так просто взять их и отобрать! Вы самозванка!

Собравшиеся загудели. Мэйдо одарила фалнаутку надменным взглядом, высокомерно поджала губы и повернулась к комиссии. Нарядные фалнаутки, опустив головы, принялись собирать бюллетени, одна подошла к ящику, дождалась от Мэйдо одобрительного кивка и сорвала пломбу.

— Где председатель?

— Здесь, я… о… — откуда-то возникла Лу Арги и бросилась к Квай-Гону. — Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста!

— Перевернуть ящик? — с улыбкой спросил Квай-Гон и Силой поставил ящик «За» как положено. Лу Арги не обратила на это никакого внимания.

— Что вы делаете с нашими голосами! — завопила юная фалнаутка. — Вы злоупотребляете! — она кинулась к членам комиссии, и те отпрянули, схватив бюллетени. Фалнаутка вцепилась в одну из пачек и потянула на себя. — Отдайте мне! Вы...

— О, перестаньте! — взмолилась Лу Арги. — Пожалуйста, Выкван сейчас всё подожжет!

Мэйдо знакомо и злобно ощерилась, и Квай-Гон с удовольствием представил, как она разгонит этот балаган. Юная фалнаутка всё-таки выдрала пачку бюллетеней, свалившись при этом на плоский зад.

— Кто мне заплатит? — налетела почему-то на Прию торговка. Неожиданно среагировала Мэйдо, резко встав между ними, но Прия все равно шарахнулся, задев злополучный ящик «За», и тот снова грохнулся.

— А нам кто заплатит, а? — крикнул какой-то фалнаут. — Я спрашиваю — нам кто заплатит за голоса?

Оскал на лице Мэйдо сменился на торжествующую ухмылку.

— Немедленно задержать всех присутствующих в помещении! — громко выкрикнула она.

Лу Арги протестующе заголосила, но Квай-Гон ее не расслышал. Все ломанулись к выходу, устроив давку, торговка ринулась в толпу и опрокинула второй ящик, члены комиссии бросились врассыпную. Квай-Гон выбрал двух особо резвых фалнаутов, приподнял их и обездвижил, затем выдернул следующих. Ему подвернулась упитанная фалнаутка, она орала громче прочих и здорово лягалась, и Квай-Гон, хотя и помнил о каких-то там ограничениях насчет аборигенного населения, обездвижил и ее и отправил ее к двум первым задержанным.

Прия справлялся на удивление не хуже, только что сам в эту кучу не лез. С парой жертв он обошелся довольно ловко. Толпа понемногу прорывалась в дверь, кого-то прищемили, кому-то что-то отдавили, и предсказуемо возникла драка: местному населению не нужно было много поводов. Квай-Гон дернул какого-то человека, тот прихватил с собой противника, тот — фалнаутку, вцепившись ей в лекку, за ней потянулась целая вереница, и Квай-Гон плюнул и бросил их всех на полпути. Прия подобрал кого-то из самого центра, обездвижил и швырнул в кучу задержанных.

Мэйдо наблюдала за всем с нескрываемым интересом, но руку держала на бластере. Лу Арги, очнувшись, подскочила к ней.

— Он подожжет!..

— Исполняйте… — начала было Мэйдо, и в этот момент избирательный участок тряхнуло.

Лу Арги взвизгнула, пол начал уходить из-под ног, в окно что-то швырнуло, и внешнее стекло со звоном разлетелось. Резко стало темно. Дверь захлопнулась, ударив по тем, кто стоял на пороге, раздались крики — уже боли и страха. Прия кинулся к Мэйдо, Квай-Гон обернулся туда, откуда выскочила Лу Арги, но не увидел ни признаков огня, ни даже не уловил опасности в Силе.

— Ураган! — прокричал кто-то. — Прячьтесь! Прячьтесь!

Собравшиеся устремились в центр зала такой волной, что Квай-Гон еле успел отскочить. Мэйдо, Прия и Лу Арги оказались у противоположной стены, задержанных в момент затоптали, все метались, орали и швыряли мебель, разлетелись белые бюллетени. Квай-Гон Силой рванул к себе Мэйдо — она пролетела через весь зал с перекошенным лицом, Квай-Гон перехватил ее в полете и отправил себе за спину, решив, что там самое безопасное место.

— Да вы меня так сами угробите, — простонала ошеломленная Мэйдо, с трудом удержавшись на ногах. Квай-Гон таким же образом перетащил Прию — тому было не привыкать.

— Здание выдержит? — спросил Квай-Гон, наблюдая, как несостоявшиеся избиратели растаскивают задержанных и исчезают в каком-то подвале. Панторанин пожал плечами.

Здание продолжало трясти, дверь несколько раз хлопнула, Прия протянул руку и закрыл ее Силой. Квай-Гон повернулся к Мэйдо и на мгновение поймал ее непонимающий взгляд — она тут же отпрянула, как от змеи. За окнами темнело всё сильнее, стекла дребезжали.

Места в убежище всем не хватило. Юная фалнаутка с упорством заебелки пихала в подвал бюллетени, их с такой же настойчивостью возвращали обратно. Две фалнаутки из комиссии пристроились за бывшей стойкой, туда же залезла торговка барахлом. Прочие беспорядочно бегали по залу.

— Что делать с задержанными? — спросил Квай-Гон у Мэйдо.

— Ничего, — она выдавила кривую улыбку. — Мне лишь нужно было их выгнать, но раз вы так постарались… О, хаттова срань...

В стену ударило что-то тяжелое, раздался затихающий крик.

— Отсюда лучше уйти, — Прия обнял Мэйдо за плечи, пытаясь успокоить. — Фалнауты прячутся в скалах, это не просто так. Город… ненадежен.

— Некуда уходить, — возразил Квай-Гон. — Этот ветер?..

«Несутся алые звери на крыльях восточных ветров, и нет ни спасения от них, ни укрытия!»

— Восточный, — кивнул Прия. — Ураган всегда приходит с востока.

— Можно привести их в сознание? — спросила Мэйдо, кивнув на задержанных. — Я не буду предъявлять им никаких обвинений. Пока, — уже тише добавила она.

Все наконец попрятались, Прия занялся задержанными, Мэйдо кусала губы и оглядывала зал. Лу Арги выглянула из-за стойки, лицо у нее было разбито, по щеке стекала кровь.

«Тысяча голосов сольётся в один, и проснётся пламя, и гордость гордых развеет ветер...»

— Где этот ваш?.. — выкрикнул Квай-Гон, напугав этим и без того перепуганную Лу. — Где он?

— Там, — она указала в сторону, встрепенулась и рванула в коридор, Квай-Гон за ней. Было темно, но Лу Арги знала это здание, а Квай-Гон просто бежал следом. — Он… хотел поджечь урну для голосования. Говорил, что нашей планете ничто не поможет. Над ним все смеялись. Хотели, чтобы он поджег!

Квай-Гон помнил этого Выквана по первому дню. И прекрасно помнил, с чего началось пророчество шамана: «Заговорит Венисиола… Тысяча голосов сольётся в один».

Так или иначе, референдум начался, Венисиола заговорила.

Лу Арги остановилась у обшарпанной двери, робко постучала. Никто не ответил.

— Выкван, открой дверь! Не надо, не надо этого делать! Пожалуйста! Мы тебя любим!

«Говорила бы ты за себя», — подумал Квай-Гон, который точно не пылал к вздорному Выквану никакими нежными чувствами. Лу Арги скреблась в дверь, он оттащил ее в сторону и даже не стал доставать меч.