Fake Management for Beginners

— Держи. Тебе не будет так горячо.

— Губернатор был неуклюжим. Я думал, он расшибется. И Оби-Вана мне пришлось развязать, иначе бы он не спустился. Он шел первым, потом губернатор, потом уже я. И Оби-Ван попытался напасть на меня. Я не знаю… не понял… ничего я не понял. Он… что-то вколол ему. Или нет. Я не видел. Там было темно. Но я его там не бросил… — Пери всхлипнул. — Я не хочу думать, что все это из-за меня.

— Разумеется, нет, — слабо усмехнулась Мэйдо. — Один идиот пронес в избирательный участок бутылку с зажигательной смесью, а другой… два других идиота ничего не предприняли.

— Что теперь со мной будет? Вы меня арестуете?

Мэйдо усмехнулась и покачала головой. В самом деле, Пери задал невероятно глупый вопрос.

— А почему ты указал нам на шкаф? — спросила она.

Пери вздрогнул.

— Там… губернатор смотрел там что-то, когда мы оказались внизу. Что-то в бутылочке… и что-то пил.

Хотелось заорать: «Ты должен был нам сказать!» — но Пери тогда и не слышал вопросы Мэйдо, и отвечал невпопад. Пусть это был спектакль, у него в нем была незавидная роль.

— Там было противоядие, — коротко сказал Квай-Гон. — Я должен за ним спуститься.

— Не было.

Мэйдо не успела отвести взгляд, а быть может, недавняя попытка доказала ей, что Квай-Гон бессилен со всеми внушениями. Глаза у нее были яркие, почти неестественного цвета, будто и вправду — линзы, за которыми арканиане скрывали отсутствие зрачков.

— Там не было противоядия. Скорее всего, он припасал свои зелья для нас. И для тебя, — она обернулась к Пери, и тот испуганно распахнул глаза. — А как ты считал? Ты стал лишним. И знаете, почему? Сутр из тех, у кого не должно быть путей к отступлению. Вот он-то на месте этого Выквана бросился бы из окна. Он труслив, ему нельзя передумать. Он должен действовать наверняка.

— Он бы меня убил? — прошептал Пери.

— Бесспорно, — и Мэйдо опять усмехнулась. — Тебя, нас. После, возможно, себя, потому что мой шаттл явится исключительно на мои позывные. Но, может, и нет, он заранее что-то принял — антидот? Тонизирующий препарат? Почему ты просто не взял столько чипов, сколько тебе было нужно? Ты мог бы уйти, и Сутр никогда не посмел бы тебя обвинить.

Хладнокровно, жестоко. Так поступила бы сама Мэйдо — разумно, логично, с минимальными потерями и практически ничтожным риском. Просчитав противника, моментально взвесив все за и против. Она была бы… прекрасным напарником, если бы с самого начала все сложилось иначе.

«Так что же пошло не так?»

Когда, почему они решили быть… если и не врагами, то как минимум соперниками? Что они делили, в конце концов? Не стоящую этого планету? Информацию, которой полностью никто не владел? Мэйдо боялась и этого не скрывала. Ей не сказали о прибытии новых джедаев. Это вообще был чужой просчет — Ордена, Сената, но не их. Неудивительно, что она посчитала — Квай-Гон опасен. А он сам? Торчал в кустах, как ревнивая баба, предъявил сходу кучу претензий. И поставил на место ее драгоценного… драгоценную Прию — вот где была ошибка. Главная. И следом — Нэгна, в которой они выжили чудом.

А ведь Мэйдо спасла ему жизнь. Она рисковала и ни разу не вспомнила после об этом, зато вспомнил Квай-Гон — тот самый вопрос, который очень хотел ей задать.

— Так что же вас смущает в моем происхождении, госпожа эмиссар?

Мэйдо не ответила. Она медленно поднялась и теперь не отрываясь смотрела на Пери.

— Что ты сказал? — и Квай-Гон понял, что она не в первый раз повторяет эти слова. Пери уставился на нее с удивлением. — Ты сказал про какой-то ход?

— Там, за кухней, — пробормотал Пери. — Я прошел по нему…

Мэйдо вырвала у него куртку, прикрываясь, бросилась в сторону кухни. Квай-Гон чуть замешкался из-за падавана, но быстро нагнал ее. Пери хромал за ним, и он же указал на глухую стену, в которой не было ни просвета, ни намека на ручку, но Квай-Гон знал — да, выход есть.

— И что там, за этой стеной? — спросила Мэйдо. — Тоже огонь и смерть?

Губернатор был параноиком. И даже сейчас Квай-Гон не видел пределов, хотя должен был сразу понять: параноиком не по сути — по болезни. Рушащиеся стены и страховка от случайной искры. Сеть убежищ, припасы и яды. Двери, которые то ли есть, то ли нет. И ходы, о которых губернатор, возможно, не знал. Откуда обо всем этом было известно Пери? Он нашел в голонете старые карты? Да, у него было время, потому что Мэйдо так и не узнала про эту дверь...

— Не сомневаюсь. Но там и спасение. Отойдите назад.

Мэйдо кивнула, сделала пару шагов, прикрыла курткой себя и Пери, потом, подумав, набросила ее на Оби-Вана. И Квай-Гон для себя решил, что когда они выберутся… если выберутся, он обязательно узнает все до конца, расскажет она по доброй воле или…

Нет, только по доброй.

Мэйдо вдруг сверкнула фонариком, фыркнула и рассмеялась. Как-то легко и искренне, и Пери рассмеялся тоже. Квай-Гон обернулся — что они могли отыскать там веселого? — но понял, что и сам не может сдержать смех.

Ответ, почему этот плакат оказался в коридоре, губернатор унес с собой в могилу. Это был чей-то крик души. Вполне вероятно, что автор сгинул в пламени, может, умер намного раньше. Но в нем было все, что случилось за этот день.

«Дорогие сограждане!

Пожалуйста, убирайте за собой мусор и ящерячье говно! Начнет в жару тлеть, налетит ураган, сгорим к хаттовой матери всем городом! Полностью! И никто нас не потушит.

Спасибо за понимание!»

Квай-Гон резко снес деревянную дверь. И за ней не было пламени… дым, темнота и угарный газ, порывы ветра, гонящие их в лицо, и луч фонарика был почти незаметен, но потом дым пропал, оставив после себя вонь и пепел. За дверью повисла непроглядная тьма, но далеко впереди отступала стена огня, повинуясь властной и сильной руке.

Огонь возвращался против ураганного ветра, плескался на крышах и затухал, языки пламени опадали, дым продолжал носиться над городом, но он был уже неопасен. Не было слышно ни криков, ни стонов, лишь завывание ветра и треск сорванных окон и дверей.

— Кто это делает?

Квай-Гон не ответил, шагнул на улицу, выставив щит. Нет, панторанин подобное смог бы вряд ли. У него не хватило бы сил, он не смог бы удержать это пламя, если он вообще был еще жив. Ни один человек не был на это способен. Только фалнаут. Фалнаут, который всё знает заранее, который сравним по Силе с Йодой и по привычке прикидываться дурачком... с ним же.

Мэйдо не сознавала возможности отшельника Юргылина. И, конечно, Квай-Гон не мог сейчас все ей рассказать. Но ей уже это было не надо — она вскрикнула, вырвалась из-под защиты щита, побежала по улице…

С грохотом рухнула крыша губернаторской резиденции, подняв клубы пыли и горького дыма.

Мэйдо повисла на шее у панторанина, тот не ответил, но, конечно, был рад ее видеть. «Нашла время», — подумал Квай-Гон. На самом деле ему и самому хотелось то ли рассмеяться, то ли расплакаться.

Теперь спасены были не только они. Теперь спасён Оби-Ван.

— Вы справились, правда? И вовремя, как всегда, — услышал Квай-Гон голос Мэйдо. С этим синим занудой она могла быть непредсказуемо нежной.

— Это был Юргылин, — покачал головой Прия. — Я подвел вас, и если бы не он...

Квай-Гон быстро подошел к ним. На отшельников ему было плевать.

— Нам нужно в племя, — сказала Мэйдо. — Как можно скорее. Сутр что-то вколол этому мальчику. Я точно не знаю.

— А где он… вы его отпустили?

«Зря он задал этот вопрос...»

— Не я.

«Нет эмоций — есть покой...» Но Прия понимающе кивнул.

— Времени почти не осталось… — он шептал, но Квай-Гон понял, о чем он. — Испарина пахнет затхлой водой... — рассеянно сказал панторанин, положив руку на лоб Оби-Вана. — Так странно!

Сейчас нарочитое, не от мира сего поведение раздражало больше обычного. «На вопрос напрашивается. Мол, чего странного. Какое мне до этого дело?!»

— Мой ученик умрёт, если ему не помочь.

— В племени есть лекари.

— До племени надо ещё добраться. Но времени у нас нет. У нас нет спидера. Мы не долетим в ураган.

— Я всего лишь этнограф, я не рыцарь. Я слишком слаб, — в голосе у Прии проскользнула истеричная нотка, и Мэйдо коснулась его руки.

— Я напоминаю, Прия Шани: или мой падаван будет жив и здоров, или ты лично понесёшь ответственность за всё, происшедшее сегодня.

Как минимум это было бы даже заслуженно — но в первую очередь дело было в состоянии целителя. Крыша и так на одном гвозде, истерики эти, истории непонятные, а сейчас еще и едва держится на ногах... ему явно нужен был стимул.

— В конце концов, тебе не стоит опасаться казни — ограничатся принудительным лечением. Приходилось бывать на Спинтире?

Панторанин помотал головой. Оказалось, не про Спинтир, потому что он немедленно добавил тем же потусторонним тоном:

— Мне нужно согласие. Иначе нельзя.

— Что значит — согласие? Я же сказал! А законным опекуном являюсь...

— Его согласие. Нельзя навязывать исцеление. Это запрещено, это тёмная сторона.

— Да ты рехнулся! Он без сознания, он сейчас умрёт, ты что несёшь?!

Никогда ещё Квай-Гон не чувствовал тёмную сторону такой... близкой, понятной. Естественной.

— Мне всё равно, — произнёс он, сам пугаясь своих слов. — Хоть тёмной, хоть светлой, хоть какой стороной, хоть самим кореллианским дьяволом — но мой ученик должен быть жив и здоров, или ты отправишься на Спинтир булькать там консервантом остаток вечности, да орать от ненависти к себе и своим ошибкам.

— Заткнитесь, или будете булькать рядом!

Квай-Гон ощутил облегчение. Развеялся странный морок, как тогда, в Красной Горе. Стоило задеть… пнуть — потому что иначе нельзя! — этого синего недоумка, как в глазах Мэйдо не хуже пламени полыхнула знакомая ненависть. Квай-Гон бросил щит, и она захлебнулась ветром, но не сдалась.

— Для вас мне не понадобится никаких доказательств — впрочем, где теперь мне их взять! — и тут же эмиссар обернулась к Прие, тон ее изменился. — Пожалуйста. Вы же можете. Я не хочу, чтобы он умирал.

Тот поднял глаза — светлые, будто добела выцветшие, с красной искрой в уголках. Пахнуло отчаянием, пустотой, болью... потом вдруг они схлынули, оставив покой и тишину.

Резким жестом — как тогда, в участке, когда он остановил огонь — Прия выбросил руку вперёд, так что кончики его пальцев коснулись лба Оби-Вана.

— Я... — голос был почти неслышен, — ...запрещаю! — неожиданно громко сказал — возгласил даже — панторанин, и их с учеником обоих окутало облако бело-лиловых молний.

Похоже, слова про тёмную сторону тот понял буквально.

Сияние молний стало на какое-то мгновение нестерпимым, а затем угасло. Оби-Ван, как спросонок, медленно открыл глаза, пытаясь понять, где он и что с ним происходит. Словно и не умирал, а просто так, вырубился на полчасика с устатку.

Квай-Гон отпихнул Прию в сторону, рухнул на колени, прижал Оби-Вана к себе, слушая ровное дыхание и такое же ровное, разве чуть ускорившееся от удивления, биение сердца.

Где-то за спиной всхлипывал проклятый — нет, сит ему, благословенный — представитель, бормотал что-то в плечо Мэйдо. Куда делся Пери, Квай-Гон не видел, и его судьба не волновала ни капли. Он — забота госпожи эмиссара, если у нее еще здесь осталось забот, кроме ее бесценной «миледи».