Fake Management for Beginners

«Слишком много эмоций. Нет страстей — есть покой». Ничего еще не закончено, еще много, много вопросов.

— Как ты? — спросил Квай-Гон Оби-Вана. — Слышишь, видишь?

Тот неуверенно кивнул, пару раз моргнул, пытаясь понять, где он и что происходит. Он посмотрел на Мэйдо, Пери… испуганно, даже вздрогнул, на Прию...

— А где губернатор?

Мэйдо скривилась.

— Там, где, возможно, он оказался бы парой минут спустя. Твой учитель отрубил ему голову.

Оби-Ван в ужасе взглянул на него, и Квай-Гон поспешил пояснить:

— По приказу госпожи эмиссара, — и покосился на Прию. Тот скрылся в тени, и лица его сейчас не было видно.

— Я не приказывала его убивать.

— Вы сказали… — напомнил Квай-Гон, подозревая, что она сама может не помнить. Так иногда случается. Особенно когда…

— Я сказала, что он заслужил. И только. Я первая бы предъявила ему обвинений на высшую меру, но, знаете ли… — и она махнула рукой. — Теперь это все не имеет значения.

— Он выманил меня из комнаты, — виновато сказал Оби-Ван, пытаясь встать. Ветер ему не давал, и Квай-Гон снова выставил щит, уже не чувствуя руки, и Мэйдо на этот раз не остановила его. — Я знаю, я был не должен…

— Никто тебя не винит, — перебила его Мэйдо.

— Не винит, — согласился Квай-Гон. — Ты всего лишь падаван. Никто не ждёт от падаванов, что они справятся с любой задачей.

— Но он... джедай, — заметил Прия; он выступил чуть вперед, руки у него дрожали... он весь дрожал, впрочем. — Джедай и ваш ученик.

«Ты бы не вмешивался», — молча посоветовал ему Квай-Гон, но после того, как тот спас падавана, ругаться с ним не хотелось. Оби-Ван озирался и кутался в куртку Мэйдо.

— Я осмотрел… дом, искал, откуда идут эти звуки. Я думал, что кто-то там ходит. Нашел тот лаз в кухне… потом вернулся назад. А он, — и Оби-Ван кивком указал на Пери, прижавшегося к стене, — уже развязал губернатора. И приказал мне бросить меч.

— И ты бросил? — Квай-Гон не хотел упрекать ученика, но так вышло, и Оби-Ван нервно сжался.

— Вы говорили, надо исполнять требования... — робко начал он.

— Я не учил тебя бросать ценных пленников!

— Вы научили его в себя не верить! — если Мэйдо и осмеливалась смотреть в глаза, то в те моменты, когда ей было нечего терять. Или когда в ее взгляде были невероятная уверенность, властность и требование подчиниться.

Но Мэйдо была проигравшей и потому в бешенстве, и Квай-Гон подумал, что полномочного эмиссара ждет величайшее разочарование в жизни.

— Джедай не верит в себя, он верит в Силу, — отговорился он цитатой. — Если верить в себя, зайти можно... в такие дебри, из которых поди потом выберись. Миряне, если не верят в себя, творят беспредел, а джедаи творят беспредел, когда слишком уж верят.

Над городом стыла ночь — ураган стал практически ледяным, но между домами он уже не был угрожающе сильным. Пепел опадал, оседал на одежде и лицах. Почти слился с уцелевшей стеной Пери, которому больше никуда не нужно было бежать, растерянно смотрел по сторонам Оби-Ван… и Мэйдо ободряюще ему улыбнулась. На ее лице все еще заметны были следы слез, она обнимала за плечи Прию (как когда-то он обнимал её), и забавно было понять, что они одного роста, и теперь, когда коса представителя сгорела, их можно было, пожалуй, перепутать друг с другом.

Потом Квай-Гон почувствовал что-то в Силе. Не то, что стало уже привычным — страдания, ужас и безысходность. Что-то, что он слышал, не раз повторял, но никогда не видел настолько отчетливо. «Смерти нет — есть Сила». Зло может причинить боль, нанести раны — но зло не может превозмочь истинный покой, подобный отражению луны в зеркале спокойных вод. И тот, в ком жил этот покой, неспешно приближался — ещё живой, но уже по сути мёртвый. Только Сила — невероятная, невероятно покорная Сила — удерживала его на грани смерти.

Отшельник Юргылин улыбался и протягивал руки, изрезанные до костей. Его одежда была порвана, чёрная кровь текла из ран, в теле застряли несколько ножей, местами кожу зубами рвали до мяса… Но он все равно улыбался, зная, что смерти нет.

Юргылин спасал от неминуемой смерти город — в этот же самый миг те, кого он спасал, убивали его.

Обернулся Прия, застыл и, возможно, упал бы, если бы рядом с ним не было Мэйдо. Вспомнила она отшельника или нет, но она удивилась. Тому, что он все еще жив, или тому, что он вообще существует? Заверещал Пери, а потом ураган вокруг них будто стих.

— Что же ты не собрал урожай, Приешке, — ласково укорил Юргылин. — Видишь, я говорил, не надо будить древнее зло. Кто явился сюда искупить — не искупил. Кто явился с гордыней — не покорился. Кто пришел за богатством — сам дорого заплатил. И только тот, кто послушался сердца, теперь спокоен.

И он упал на колени, все так же широко улыбаясь, откинулся назад и словно лег — как на кровать или на мягкую траву. В глазах его светилось счастье.

— Представитель, ты был великолепен, но сейчас тебе снова придется приняться за дело, пока проблемы с согласием нет, — счёл нужным напомнить Квай-Гон.

В ответ были лишь невнятные звуки. Мэйдо молчала, молчал Оби-Ван, даже Пери заткнулся.

— Что? Не слышу!

— Я не смогу, — чётко и громко, нарочито чётко и громко, ответил панторанин.

— Это мы уже проходили. Да-да, слабый этнограф и всё такое. Самобичевание, представитель, оружие тёмной стороны, которым она лишает нас сил и разума. А ведь речь идет о том, кто спас этот город вместо тебя.

«Еще бы ты это смог оценить...»

— Я уже ничего не смогу. Я... у меня... — снова невнятное бульканье, потом снова нарочито-чёткое: — У меня больше нет Силы.