Связной [1974, худож. Д. Штеренберг]

16

Эрнеста давно уже беспокоила больная нога. Партизанский врач при штабе бригады часто осматривал его и озабоченно покачивал головой.

— Сделать бы рентгеновский снимок, — вздыхал он. — Не дай бог, рецидив…

Но ближайший рентгеновский кабинет был в городе, в больнице, где хозяйничали немцы. Поэтому врач только пожимал плечами, сочувственно всматривался в осунувшееся лицо молодого партизана и со вздохом прописывал ему сладковатую белую массу — принимать по шесть ложек в день.

Эрнест добросовестно принимал лекарство, но нога продолжала болеть. Командир, которому полюбился смышленый и самоотверженный парень, щадил его как только мог, стараясь поручать ему такие задания, чтобы тот не слишком утомлял свою больную ногу. Но Эрнеста эта забота только угнетала. Он чувствовал себя неполноценным бойцом. Ухаживать за больными, чистить картошку, стирать белье в горном ручье — эти занятия, казалось ему, не для мужчины, тем более что в бригаде было немало женщин.

Эрнест завидовал своим друзьям: те ходили на боевые операции, устраивали налеты и засады, минировали мосты, подрывали военные эшелоны. Хорошо еще, что как человеку, хорошо знающему здешние места, ему доверили работу связника, в которой ему оказывал неоценимую помощь его маленький племянник!

Фронт приближался. Бои уже шли под самым Зволеном. В штабе решили направить в окрестные деревни нескольких надежных товарищей: организовывать революционные народные комитеты, готовить людей к приходу Советской Армии.

Вернувшись из Читар после выполнения задания, Эрнест тут же предложил, чтобы в Лабудову послали его.

Людей он знает, ему нетрудно будет завоевать их доверие, установить контакты. Там он будет куда полезнее, чем здесь. К тому же умер его брат, который не раз снабжал их медикаментами. Все в деревне знали о его болезни, поэтому он мог без опаски покупать лекарства в аптеках. А теперь бригада лишилась ценного помощника.

— Ну-ну… — сказал командир с хмурым видом.

Эрнест испугался, что его ждет выговор. Но из-под сурово сдвинутых бровей на него смотрели сочувственные, понимающие глаза.

— Значит, осиротел наш связной.

Эрнест кивнул.

— Хорошо, товарищ Гривка! — Теперь в голосе командира звучала привычная строгость. — Я изложу твое предложение в штабе и лично буду его поддерживать. Политическая работа с населением — дело очень важное. А на тебя я надеюсь.

Эрнест облегченно вздохнул.

— И еще, — продолжал командир потеплевшим голосом, — еще одно боевое задание… Немедленно по приходе домой — к врачу, на рентген, лечиться. Пока не вылечишься, лучше не показывайся мне на глаза. Ясно?

— Так точно! — ответил Эрнест с еле заметной улыбкой.