В тени Обсидиана

Фиччик спрятал ключи на место и вернул бриллиант в углубление. Морион взглянул на свои дрожащие руки и ясно осознал, насколько они были близки к провалу. Еще чуть-чуть, и книги завладели бы им.

– Как хорошо, что у нас есть вы, – сказал он хранителям.

– Не стоит благодарности, – скромно ответил Фиччик, если, конечно, можно применить к нему слово «скромно». – Главное – у нас получилось!

Чиру промолчала. Она была неразговорчива от природы, что не мешало ей отлично махать кулаками.

– Теперь нужно срочно пробираться к месту засады. Надеюсь, у них тоже все идет по плану, – сказал Морион и, поморщившись, вновь превратился в летучую мышь.

Выскользнув из оружейной, они тихонько покинули дворец.

Жадеида бродила между хлопающими драгомирцами и бурчала себе под нос.

– Как же вы мне надоели, тупые марионетки! Неужели я не могла выбрать другой момент для заклятия! Эти хлопки сведут меня с ума!

Ведьма схватилась за гудящую голову. Виски и затылок были налиты пульсирующей болью. Стиснув зубы, она застонала.

Неподалеку ходили два ее бывших стражника, которых она не так давно расколдовала. Они помогали Жадеиде искать соратников. Вдруг один из них резко повернулся.

– Госпожа! – вскричал он. – Там мелькнула чья-то голова.

– Где? – спросила она.

– Там, в кустах. Сам видел, рыжая, как огонь.

– Не может быть! Они все до единого должны стоять и хлопать как умалишенные.

– Да нет же! Вон-вон, смотрите! Опять мелькнула!

Ведьма тоже краем глаза заметила какое-то движение и мгновенно насторожилась.

– А ну-ка сходи проверь.

Стражник, поправив меч, висящий на поясе, шагнул в кусты.

Тут же с противоположной стороны мелькнула точно такая же рыжая голова.

– Что за ерунда? – вскричала ведьма. – Это кто тут со мной шутить вздумал? А ну сходи ты посмотри, – гаркнула она второму стражнику.

Тот беспрекословно шагнул в заросли. Воцарилась тишина.

– Эй, ну что там?

– Я не знаю… Помогите… – прохрипел первый стражник.

Аметрин, державший нож у его горла, в своей маске и защитных очках и впрямь выглядел как иноземное чудовище, которое невозможно описать словами. Он быстро раздавил два сонных шарика прямо под носом стражника. Тот мгновенно провалился в глубокий сон. Аметрин и Пироппо подхватили его и волоком потащили вглубь леса, где скинули в овраг, в котором уже посапывал второй стражник, принесенный Эгирином и Пиритти. Быстро закидав их охапками травы, которую приготовил Кианит, они торопливо отступили в лес, прячась за деревьями.

Ведьма прислушалась и зашла в лес.

– Ну? – закричала она. – Где вы все?

Ответом ей была тишина. Настолько глубокая, что ни единого звука не доносилось из нее. Ведьма настороженно замерла, оглянувшись по сторонам. Вокруг не было никого. Стражник, только что говоривший с ней, бесследно исчез. Инстинктивно сжавшись, ведьма хотела вернуться назад, на дорогу, но не тут-то было. Пройдя несколько шагов назад, она поняла, что движется не туда. Жадеида прекрасно помнила, что стояла около большого куста, за которым шла широкая дорога, но его теперь не было. Прислушавшись, она убедилась, что не слышит так надоевшие ей монотонные хлопки, которые до этого ни на секунду не прекращались.

– Что еще за шутки?! – рассердилась ведьма, которой было вовсе не до смеха.

Она точно помнила, что пришла именно оттуда. Но сейчас местность выглядела совершенно незнакомой. Не было никаких признаков, что рядом дорога и многолюдный Манибион. Ведьма стояла в глухом непроходимом лесу. Ее окружали вековые деревья, чья листва была такой густой, что вокруг царил полумрак.

Жадеида никогда прежде не испытывала страха перед лесом, который считала своей родной стихией. Но сейчас вдруг почувствовала, как холодная паника колючими мурашками проникает за воротник. Паника сдавила ей горло своими щупальцами, и ведьма, судорожно дыша, осторожно пошла по лесу, стараясь запоминать дорогу. Пройдя несколько десятков метров, она вновь остановилась.

– Ничего не понимаю, – пробурчала она. – Я точно уже проходила мимо этого куста, я хорошо помню эти грозди цветов, свисающие почти до земли. Невероятно, но я, кажется, хожу по кругу!

Жадеида решила призвать тучу, чтобы с ее помощью подняться над землей и вырваться из этого леса. Но после нескольких попыток поняла, что без черных книг не может этого сделать, так как силы еще не вернулись к ней.

Ведьму истощило не только заклятие, наложенное на Дра-гомир, но и переживания по поводу Эгирина. Дело в том, что Жадеида, убедившись, что все драгомирцы надежно заколдованы, решила, что колдовство сработало в полную силу. А это значит, Эгирин все-таки умер, невзирая на помощь Луны.

И тут ведьма осознала, что убила собственного сына. Жадеиду охватила такая тоска, что книги буквально раздулись, напитываясь ее горем. Она тосковала не по Эгирину, нет.

Просто в глубине души в ней все же жила мысль, что она не окончательно плохая, раз не бросила своего ребенка.

Теперь этой мысли больше не за что было зацепиться.

Книги неприкрыто радовались ее мукам. Из-за этого Жадеида и не взяла их сегодня с собой. Да и вообще, без них голова была более ясной, уж слишком они затуманивали разум. Но сейчас ведьма отругала себя за то, что вышла из дома без книг, и решила обратиться к своей родной магии.

Она нетерпеливо приложила руку к земле и стала призывать древние корни, чтобы они указали ей выход. Но земля в этом странном лесу была молчалива и глуха к ее призывам. Древние узловатые деревья стояли непоколебимо, и ни один листочек не шелохнулся на них.

Но это лишь на поверхности земля была тиха и безмолвна. На самом деле внизу шла самая настоящая борьба. Вековые деревья помогали молодым деревцам и кустарникам справиться с чарами ведьмы и не поддаться ее настойчивому зову. Они обхватывали тонкие корни, оплетали своими, более мощными, и удерживали под землей, не выпуская наружу. Несколько минут продолжалось это противостояние. Наконец Жадеиде надоело, и она встала с колен, недоуменно качая головой. Молодые кустарники с облегчением вздохнули, и их вздох донесся до ведьмы как еле заметный шорох.

Древлий, к которому обратились за помощью Сентария с Луной, изо всех сил помогал своим подопечным. Его помощники, мелькая незаметными тенями, сообщали ему обо всем, что происходит в зачарованном лесу.

А лес и правда был зачарованным. По совету Древлия Морион, Оникс, Луна, Сентария и Эгирин сообща наложили на него особые чары. Путник, попавший сюда, может выйти лишь там, куда его приведет лес. И пока не дойдет до этого места, будет ходить по кругу.

Тут до ушей Жадеиды донесся перезвон ручья. Ведьма торопливо пошла на звук. Как любая жительница Смарагдиуса, она знала, что все ручьи постепенно становятся шире и превращаются в реку. А река обязательно приведет к жилью. Так что если кто-то заблудился в лесу, то нужно искать реку и идти по течению. Правда, уроженцы Смарагдиуса никогда не терялись, даже в самых глухих и непроходимых чащобах, однако все знали, как вести себя в подобных случаях.

Ведьма быстро добралась до заливистого ручья. Пройдя вдоль берега почти километр, она почувствовала, что очень устала. Но едва нагнулась, чтобы попить, как ручей стремительно ушел под землю.

Ведьма окончательно потеряла направление и остановилась.

Неподалеку Кианит и Целестина, закончившие колдовать, шатаясь от усталости, направились к месту общего сбора.

Ведьме стало жарко и душно, она рванула тесемки своего кровавого плаща, и он бесформенной кучей свалился ей под ноги.

Она начала обмахивать вспотевшее лицо, и в ту же секунду на нее подул свежий ветерок, наполненный такими дивными ароматами, что у Жадеиды закружилась голова. Ведьма вскинула голову и, чему-то улыбаясь, пошла за этим чудесным запахом. Прожив четырнадцать лет среди черной слизи и прочей гадости, она уже и забыла, как волшебно может пахнуть лес.

Запах кружил голову, обволакивал, вел за собой. Ведьма медленно, но верно приближалась к месту, где должна была закончиться вся эта история. Сильвина с Виоланой не отпускали ее ни на секунду, обвевая чудесным ветром. Деревья и кустарники следили, чтобы она не отклонилась от нужного направления.

Наконец ведьма увидела, что среди деревьев замаячил просвет.

Она радостно устремилась к выходу из леса. И вдруг поняла, что не помнит, когда в последний раз радовалась. Ведьма даже остановилась, прислушиваясь к себе. С ней происходило что-то странное. Оказавшись вдали от черных книг, она словно очищалась от их воздействия. Не успев додумать эту мысль, она услышала чей-то усталый голос:

– Ну здравствуй, Жадеида!

Подняв глаза, ведьма увидела Мориона. Оглядевшись, она обнаружила, что стоит на краю обрыва. Каким-то непостижимым образом она оказалась на вершине самой высокой горы Гарнетуса – огромного вулкана, внутри которого жил дух огня Игнис.

За спиной Мориона стояли Луна и Аметрин. При виде девочки ведьму опять охватила слепая ярость, мгновенно вытеснившая те почти человеческие чувства, которые она испытала несколько минут назад.

– Ты… – прошипела Жадеида, трясясь от гнева. – Маленькая дрянь! Ненавижу тебя! Ты сломала мне жизнь! Ты виновата во всем…

– Нет! – перебил Морион. – Во всех своих бедах виновата лишь ты сама. Ты своими руками лишила себя счастья.

Морион начал наступать на Жадеиду, вынуждая ту пятиться.

Ведьма мотнула головой и поняла, что находится слишком близко к обрыву. Она страшно сверкнула своим единственным глазом и закричала во все горло:

– Замолчи! Ты хотел убить ее не меньше, чем я!

– Ты врешь, – неожиданно спокойно сказала Луна. – Я все знаю.

– Ха! Мало ли что он тебе рассказал! Ты не представляешь, какой змее поверила!

– Мне рассказал не он, – медленно ответила Луна, без страха глядя на ведьму.

За спиной девочки появился Эгирин. Жадеида от неожиданности попятилась и, чуть не упав, замахала руками, чтобы восстановить равновесие.

С трудом она выпрямилась и отступила на безопасное расстояние, чувствуя спиной неумолимую пустоту, которая волновалась, вздыхала и словно манила к себе. Ведьма поежилась и недоуменно уставилась на сына.

– Все-таки выжил, – равнодушно усмехнулась она. – Надо же, какой живучий. В детстве всеми силами цеплялся за жизнь, никакая болезнь не брала. И сейчас держишься прочно. Прямо талант.

– Не только в этом у меня талант, мама, – холодно ответил Эгирин, выделив слово «мама».

– А что ты еще можешь? Жалкая землеройка. Самый нелепый дар из всех даров, даже огнем управлять и то лучше.

Она кивнула на огненно-рыжего Аметрина, перевела взгляд на сына и наконец заметила его каштановые волосы.

– Ты?! – взревела она, вновь невольно отступив назад.

Все замерли. Но ведьма опять устояла. Балансируя практически на кромке обрыва, она отпрыгнула в сторону и, выпрямившись, завопила что есть мочи:

– Ты – целитель? Как ты посмел не сказать мне?! Я так мучаюсь от ран, ты мог бы вылечить меня! Да мы с тобой столько могли бы сделать… А ты… родной сын, моя кровь. Ты предал меня.

– Ты сама себя предала еще четырнадцать лет назад, – ответил Эгирин. – Это был твой выбор. А у меня своя дорога.