В тени Обсидиана

Целитель был мертв…

Алекс упал на колени и положил голову на скрещенные руки Празета. После того как предыдущий правитель Манибиона, назначив Алекса своим преемником, ушел в мир забвения, именно Празет стал его учителем. Воины застыли на почтительном расстоянии, уважая горе правителя. Он стоял на коленях и вспоминал, вспоминал, вспоминал…

Вот он, еще молодой, лет двадцати, внимательно слушает Празета, который рассказывает ему, как концентрировать силу и направлять ее на источник боли. А вот Празет смеется над тем, что Алекс, пытаясь вылечить здоровенный фурункул, вместо этого вырастил рядом такой же. А потом поспешно, пока не увидел счастливый обладатель уже двух огромных прыщей, исправляет ситуацию. А вот они вместе делают уникальную операцию на ноге, исправляя сложнейший перелом. Чуткие руки Празета осторожно собирают ногу буквально по частям, складывая вместе раздробленные кости. Алекс стоит рядом, боясь дышать, и внутри у него все замирает от благоговения перед работой настоящего мастера.

Он настолько погрузился в воспоминания, что не замечал ничего. Ни того, что у него мерзнут колени и руки, ни деликатного покашливания за спиной. Ни быстрого топота в коридоре – это прибежали взволнованные его долгим отсутствием Анита с Нефелиной.

Увидев, что произошло, они осторожно подошли ближе. Нефелина присела рядом с мужем и прижалась к нему, согревая своим теплом.

– Он ушел без мучений, Алекс, – тихо сказала она.

Глядя на безмятежное лицо Празета, Нефи вспомнила, как жутко выглядел целитель, умерший от проклятия Жадеиды и испытавший перед смертью все болезни, от которых излечил людей.

– Даже к лучшему, что все произошло именно так, – продолжила Нефелина. – Если учесть, что его ожидало совсем скоро.

– Наверное, – глухо отозвался Алекс. – Надо перенести его в зал советов, а завтра проводить в последний путь.

Вместе с воинами они подняли тело целителя и понесли в зал советов, в котором он так любил бывать. Бережно уложив Празета на широкую скамью, они накрыли его серебряным покрывалом, зажгли свечи и разожгли камин.

Склонив головы, они немного постояли возле Празета, а потом, тяжело вздохнув, разошлись по неотложным делам.