Сказочное наказание

13. Стой! руки вверх!

Перед замком нежился на солнце кастелянов Бояр, по-нашему Казан. Заслышав шаги, он завилял хвостом и побежал мне навстречу. И сразу же сунул свою лоснящуюся голову мне под руку. Я же некоторое время колебался, разыгрывая равнодушие. В этот момент мне было противно все, что связано с Клабаном. Но потом я сказал себе: «Дурень, пес-то тут при чем?» — и погладил его.

— Бояр! — заверещала из окна пани Клабанова. — Отойди от этих убийц!

Пес убрался восвояси, а Станда сухо заметил:

— Вам не кажется, что пани тоже следовало бы выбирать выражения?

Ротмистр махнул рукой:

— У нее с нервами плохо.

— Вот оно что! — сказал Станда.

Взвалив на себя лестницу, он завернул за угол замка.

Вот и место ночного приключения. Станда остановился под первым окном справа и осмотрел узенькую грядку. Полоска земли была так заботливо выровнена, как будто ее засеяли морковью.

— Следов, разумеется, нет. Этого следовало ожидать.

Перейдя к другому крылу замка, Станда поднял взгляд вверх, на окна кастелянова жилища.

— Здесь? — спросил он ротмистра.

— Здесь, — отозвался Еничек.

Станда положил лестницу так, чтобы ее нижний конец точно указывал на две прекрасно сохранившиеся вмятины.

— Так? — спросил он.

— Да, хорошо, — одобрил милиционер, присаживаясь на корточки. Расстояние между жердями лестницы оказалось на целых пять сантиметров больше, чем между ямками в земле.

Сняв фуражку, ротмистр поглядел наверх, быстро перебежал на другую сторону замка, что-то поискал на земле, обследовал место под окном и не спеша вернулся к нам.

— Что-то здесь и впрямь не так, — согласился он. — Вы, стало быть, утверждаете, что их было двое?

— Ну да, — подтвердил я. — И второй говорил по-немецки.

— Это я уже слышал, — буркнул милиционер. — Лучше всего скорее проявить пленку. Тогда и увидим, кто прав.

— Ну что ж, — согласился Станда. — Лойза, принеси аппарат, а я пока выведу Иванину машину.

— Будет сделано.

Перед главным входом мне в ноги неожиданно кинулся Казан. Не успел я обернуться, как он выскользнул в дверь и скрылся из виду. Я пробежал мимо наших пустых комнат, ухватил на бегу кружок колбаски из Тондиных запасов, разложенных на столе, дружески погрозив пальцем вслед Казану.

— Ах ты злодей!

Я побежал в спальню Станды и, оказавшись у его ночного столика, замер с раскрытым ртом. Никакого фотоаппарата там не было. Я открыл дверцу, но внутри стоял только расписной ночник, бывшая собственность графа. Распахнув гардероб, я обследовал и его содержимое, даже залез Станде в рюкзак. Нет! На кровати нет, под кроватью нет! Я высунулся из окна.

— Станда! Фотика здесь нет!

— Протри глаза, — крикнул он, направляясь к замку. Оказалось, что с глазами у меня все в порядке. Сумка с фотоаппаратом и вспышкой окончательно и бесповоротно исчезла.

Первое подозрение пало, разумеется, на бывшего кастеляна.

— Кто еще заинтересован в том, чтобы фотик пропал? — спрашивал Станда.

— Клабан говорил только о вспышке, которая его ослепила, и о том, что он ударился головой о ночной столик, — напомнил пан Еничек.

— Думаю, что на эту басню мы можем внимания не обращать. Наплел бог знает чего.

— Поживем — увидим, — снова повторил свое любимое присловье пан Еничек и поправил ремень. — Подождите минутку. Я схожу за Клабаном.

Станда последовал за ротмистром, оставив меня одного. Этого момента я только и ждал.

В комнате было что-то не то. Я это заметил еще до того, как крикнул Станде в окно, что фотоаппарат исчез, но только теперь у меня появилось время это обдумать. На подоконнике между внутренней и внешней рамой виднелись следы. Ничего определенного — какие-то грязные полосы и бороздки да немного размазанной грязи, но фантазия моя разыгралась вовсю.

Итак, кто-то забрался в комнату Станды через окно. Куда он направлялся, мне разузнать не удалось — на полу еще со вчерашнего дня оставалась невообразимая путаница разных отпечатков, но в ту минуту я был убежден, что неизвестный и непрошеный гость устремился прямиком к ночному столику.

Вернувшись к окну, я вскочил на подоконник и высунулся наружу. Под окном по наружной стене дома тянулась длинная вертикальная царапина, а в глинистой почве можно было различить несколько следов. Окно Станды было третьим по счету, и на них никто внимания не обратил.

Кто-то влез через окно Станды, это факт. Но кто? Скорее всего, Клабан. Он больше всех был заинтересован в том, чтобы фотик исчез. Дело это надо было обделать половчее, потому что с самого утра в замке или около него кто-нибудь постоянно болтался. За исключением того времени, когда мы были в лесу, Станда в деревне, а Ивана на кухне. Так, ясненько.

Правда…

Точно так же могли посетить замок обитатели лесной сторожки. Те, кто однажды уже нас обокрали и на чьей совести яичная баталия в птичнике. Они тащат все, что им под руку попадется и, главное, что получше. Стащили наш будильник, пилу, нож, они могли ограбить и замок. Преспокойненько. Это уж точно.

Не знаю почему, но эта последняя догадка нравилась мне больше. Я даже хотел, чтобы так все и случилось. Клабан был для нашей компании недосягаем, с ним мог справиться только ротмистр Еничек, а до тех двух воришек — рукой подать. Счеты у нас с ними еще не закончены, и это работало на мою версию о том, что в замок залезли именно они. Чем больше я об этом думал, тем больше догадка стала походить на истину. У меня созрел план. Я представил себе, как ночью мы нападем на лесную сторожку и вытащим из этого логова все: самих парней, вещи, которые они у нас украли, и — Стандин фотик со вспышкой. Мысленно я уже представлял себе, как он лежит там в сене. Хотя меня и терзали сомнения — все-таки больше всего в исчезновении аппарата был заинтересован именно кастелян, — но дальнейшие события укрепили меня во мнении, что аппарат украл кто-то другой.

Из коридора послышались шаги.

— Кастелян лежал в постели, — рассказывал ротмистр Станде, — перину натянул по самый подбородок, с лица красный весь и потный. Я говорю ему: «Пан Клабан, не надо бы вам так париться под периной, раз у вас сердце слабое». А он — мне, дескать, от этого легче, а сам ее уже чуть не до самого носа натянул. Смотрю, а из-под перины торчат ботинки со шнуровкой. Стягиваю с него перину, а он лежит, как будто обход производить собрался: одет, обут и связка ключей в руках.

— Значит, — сказал Станда, — он нарочно притворился больным.

— Видать, я был к вам несправедлив, — признал ротмистр, — но мне недостает против него прямой улики. Если бы была фотография… Я его об этом в лоб спросил, но он и слышать не хочет о фотоаппарате.

— Он, должно быть, залез туда, когда мы с Лойзой сидели в комнате инспектора, — размышлял Станда. — Надо бы проверить у ребят в столовой, не проходил ли он мимо.

— Не забывайте, что замок можно и с другой стороны обойти, а если пригнешься, так из окна тебя ни за что никто не увидит.

— Что правда, то правда, — согласился Станда, — но все-таки давайте их спросим для верности.

Станда и ротмистр Еничек удалились в сторону кухни.

Выждав, когда дверь за ними закроется, я снова подошел к окну. Находясь под впечатлением только что услышанного, я представил себе, что следы на грядке, на окне и под окном вполне определенной формы. Стало совершенно очевидно, что следы эти невелики, а у кастеляна — я заметил — подошвы будь здоров. Тут дело яснее ясного. Те двое, из птичника, преследовали нас до самого замка, а потом выждали, когда дом остался без присмотра. Стибрили фотик и бог знает что еще. Наверняка что-нибудь еще пропало.

Со второго этажа донесся шум. Шаги! Я спрятался за угол и затаил дыхание. Все, кто имел отношение к замку, были с ротмистром Еничеком на кухне. Кастелян Клабан не мог там прохаживаться, ротмистр ведь сказал, что он преет в постели. Значит, либо наверху бродят те два молодца из птичника, либо это неизвестный великан, которого после ночного приключения с лестницей я мысленно прозвал паном Гильфе.

Присутствие в доме Станды и ротмистра прибавило мне храбрости. Вернувшись потихоньку к рюкзаку Станды, я быстро нашарил в нем стартовый пистолет. Он лежал на самом верху, вероятно, с тех самых пор, когда Станда показывал его ротмистру. Стиснув пистолет в руке, я снова спрятался за лестничный стояк.

«Давай-давай», — сказал я сам себе, прислушиваясь к шарканью шагов, — человек неуклюже спускался вниз. Как только незнакомец приблизился к последним двум ступенькам, а тень его пала на пол коридора, я завопил во все горло:

— Стой! Руки вверх!

— Н-н-не дури! — раздалось из-за угла. — Эт-т-то я-я-а… И передо мной, еле держась на ногах, появился Тонда.

Дверь кухни распахнулась, и ротмистр Еничек, держа руку на кобуре пистолета, выскочил в коридор.

— В чем дело?

Станда, Ивана, Мишка и Алена высыпали вслед за ним.

— Лойза только что задержал Тонду, — сказала Ивана, чем всех рассмешила.

Станда отобрал у меня пистолет и сунул в карман.

— Нечего тут Дикий Запад устраивать, — сказал он и встряхнул Тонду, который все еще хватался рукой за потолочную балку и молча таращил глаза. — Проснись, фермер, шерифа я обезоружил.

— У-уф, ты ужас как меня испугал, — заикаясь, проговорил Тонда, опустил руки и схватился за живот, — мне даже плохо стало.

Ивана погладила меня по голове.

— Если Тонда станет заикой, тебе придется искать ему невесту.

Ротмистр напустил на себя строгость.

— Орешь, как будто по меньшей мере матерого убийцу поймал. Сейчас не время для мальчишества!

— Это не мальчишество, — оправдывался я, — я думал…

— Чересчур уж громко ты думаешь, — заметил Станда.

— Если бы ты и впрямь думал, не стал бы панику поднимать, — сказал Еничек.

— Но Лойза и вправду не мог знать, кто ходит наверху, — ни с того ни с сего начал защищать меня Тонда. — Сейчас он меня застукал, а мог поймать кого и посерьезней.

— Думаешь? — заинтересовался ротмистр.

— Тебе что-нибудь известно? — спросил Станда.

— Известно, — важно кивнул Тонда, — кое-что посерьезней.

— Вот это меня очень интересует, — сказал ротмистр. — Пойдем-ка в комнату, попробуем выяснить. А остальные бегом работать, — махнул он рукой, — кыш-кыш, разойдись.

Станда положил руку мне на плечо:

— Останься. Первым делом объясни мне, с чего весь этот шум.

Я объяснил. Ротмистр презрительно наморщил нос и покачал головой, но Станда сказал:

— Я рад, что ты не испугался. А будь это действительно разбойник…

— По-вашему, так он и расхаживает тут средь бела дня? — усомнился Еничек.

— А почему бы и нет? — вырвалось у Тонды. — Я его собственными глазами видел.

— Кого?

— Пана Клабана.

— Где?

— Здесь, наверху.

— Подожди, расскажи-ка связно и с самого начала.

Тонда собрался было с духом, но вдруг опять обмяк и робко сказал:

— Сперва надо бы подкрепиться, а то я такого страху натерпелся — ужас как есть хочется.

Он сбегал в спальню и вернулся с несколькими кружками неистребимой охотничьей колбаски. Предложил Станде и ротмистру, но те отрицательно замотали головой. Меня уговаривать не пришлось, я без лишних слов хапнул два крайних кусочка.