Британский лев против русского медведя. Пять веков тайной войны

Дневники подростка

Хотя до парламентских выборов в Британии тогда оставалось еще полтора года, свистопляска в британских СМИ осенью 2013 года уже шла полным ходом. Лейбористы оторвались от консерваторов (39 % против 30 %), и прямая угроза для лидера Тори Дэвида Кэмерона была видна невооруженным взглядом.

Ставку сделали и на компромат. Так появилась статья об отце братьев Милибанд. А потом в Москву для встречи со мной прибыла команда репортеров из лондонской «Mail» с вопросами про Ральфа. Парни знали, что я встречался с ним, будучи сотрудником пресс-отдела советского посольства в Лондоне.

Судя по всему, в этой журналистской затее не обошлось без участия британских спецслужб. Ведь о моих контактах с Ральфом знал лишь узкий круг лиц. Ну, и британская полиция с контрразведкой в придачу. Куда ж нашему брату без их «топтунов»?! Приглядывают постоянно.

Британские спецслужбы традиционно сотрудничают с представителями консервативной партии. Лейбористы у них не в фаворе. Слишком доброжелательны они, по мнению спецслужбистов, к левакам разного рода, да и к России, а когда-то к Советскому Союзу. Поэтому выборные симпатии и поддержка у МИ-5 с МИ-6 всегда пребывала на стороне тори. Очевидно, информация почти 30-летней давности о моих контактах с Ральфом Милибандом «утекла» в консервативную прессу именно из архивов британской контрразведки. Больше, думаю, неоткуда было.

Связи Ральфа с Советским Союзом начались еще в 60-е годы, когда он, выпускник Лондонской школы экономики, выдвинулся в число ведущих теоретиков марксизма, написал книжку о британском пути к социализму.

Ее решили издать у нас. Международный отдел ЦК КПСС курировал такого рода работы и персонажей за пределами СССР. Милибанда пригласили в Москву.

Первым, кто с ним работал, был Ефим Бродский. Он служил во время войны в СМЕРШе, собирал досье на узников концлагерей и военнопленных, включая огромную семью Милибандов. Она насчитывает чуть ли не сотню родственников, половина из которых погибла в нацистских лагерях.

Отец Ральфа Сэм был красноармейцем, участвовал в бесславном походе Тухачевского и Буденного в Польшу, был сторонником революционной России, но потом эмигрировал. Видимо, разочаровался в большевистских идеях, а возможно, просто испугался. В Польше Красная армия, как известно, потерпела поражение и не ясно было, чья сторона в дальнейшем возьмет верх. Словом, Ральф уехал с семьей в Бельгию и следом в Великобританию.

Ефим Бродский в течение многих лет собирал это досье для наших спецслужб. После Победы он работал в комендатуре Берлина под началом генерала Серова, тогда замнаркома НКВД, а потом, после смерти Сталина, первого председателя КГБ СССР.

Ральф Милибанд (1924 1994)

Когда на Старой площади рассматривали вопрос о том, к кому лучше прикрепить Ральфа, руководство сразу вспомнило о Ефиме Бродском. Его определили в издательство «Прогресс», которое занималось в том числе переводами и публикацией зарубежных изданий. В качестве будущего редактора своей книги Бродский с ним и познакомился. Затем контакты продолжились.

Ну а я столкнулся с Ральфом уже в середине 80-х. Одной из моих функций в советском посольстве в Британии была работа с местными журналистами, приглашение их в Советский Союз. В сотрудничестве с агентством печати «Новости» они имели возможность путешествовать и готовить материалы по собственному выбору, но в нужном нам ключе.

Тогда левое движение в Британии было расколото, Ральф примыкал к новым левым. Во многом это движение расходилось с линией КПСС, и отношения между ними были сложные.

С приходом к власти Горбачева контакты решили возобновить. На Старой площади было подготовлено соответствующее письмо на этот счет, которое по поручению нашего посла в Лондоне Виктора Ивановича Попова я должен был передать Ральфу.

Мне также поручили спросить товарища Милибанда, не хочет ли он вновь посетить СССР (все расходы, естественно, за наш счет). Функционеры из международного отдела ЦК КПСС очень хотели с ним встретиться, узнать о его взглядах на политическую обстановку и на ситуацию в левом движении Великобритании.

Я позвонил Ральфу Милибанду и, предполагая, что его телефон прослушивается, лишь сказал, что хотел бы обсудить возможность публикаций его трудов в СССР.

Он не был удивлен и без промедления пригласил меня к себе домой. Когда я приехал к нему в гости, дома был только он один. Меня встретил немолодой уже, худощавый мужчина в очках и свитере. Усадил за стол, предложил чаю.

В моем присутствии он открыл конверт с письмом. Что там было внутри, я не знаю – намеренно отвернулся. Заметил лишь, что это была короткая одностраничная записка. Возможно, приглашение посетить СССР на несколько дней. Как потом оказалось, я был прав. Ральф сам сказал мне, что получил приглашение приехать в Советский Союз на две-три недели с посещением Москвы, Ленинграда, Киева.

Мы договорились встретиться снова и виделись еще раз пять или шесть. Обедали как-то у него дома, ходили в театр, на лекции в Лондонской школе экономики, где он представил меня как гостя-спикера из «сегодняшнего СССР».

Признаюсь, друг другу мы понравились. Он обещал мне подумать над предложением Москвы, но тут произошла неловкая история. Как-то вечером мы ужинали у него дома, ели индейку с овощами, пили вино, и тут звонок в дверь. Непрошеные гости – блюстители порядка. Обычно, на моей памяти, в таких случаях приходили люди в штатском. Здесь же были обычные полицейские в униформе.

Ральф о чем-то пошептался с «бобби» в прихожей, а я сидел в гостиной и ничего не слышал. Когда спросил у хозяина дома о причине визита служителей порядка, он отшутился.

Думаю, это была очередная демонстрация со стороны властей того, что контакты мистера Милибанда с сотрудниками советского посольства не проходят без их ведома.

Похоже, этот демарш возымел свое действие. Ральф спасовал. Он отказался ехать в СССР по семейным обстоятельствам, не вдаваясь ни в какие детали. Я спросил его, не хочет ли он что-то передать в Москву, ответ был: «нет».

Братья Дэвид и Эд Милибанд

Я написал отчет в посольстве и потерял с ним связь. Думаю, наши хотели встретиться с Ральфом, чтобы понять, за что он критикует советскую систему. Хотели понять, что им нужно изменить. Это была гласность. Не исключаю того, что кто-то из наших спецслужб также рассчитывал на сотрудничество, но это лишь догадки.

Наверное, в 60-е годы Ефим Бродский предлагал какую-то форму сотрудничества Милибанду. Необязательно ведь непременно говорить «давай шпионить на нас». Это могло быть просто сотрудничество единомышленников. Как секретный агент Милибанд не подходил для Лубянки. Хотя бы потому, что был изначально «под колпаком». Британская контрразведка МИ-5 таких людей не оставляла без внимания. Поэтому инструкция на этот счет существовала уже много лет: не брать в разработку людей, которые являются членами компартии.

Когда создавалась «кембриджская пятерка», например, наш резидент Игнасий Райс сказал Киму Филби и другим ни в коем случае не вступать в компартию. Наоборот – живите жизнью истеблишмента, делайте карьеру, и вы для международного рабочего движения сделаете много больше. Никто не собирался и не вербовал никогда Ральфа. А вот налаживание партнерских отношений было в порядке вещей.

Милибанд-старший был интересный и отчаянный человек. Мог открыто говорить, спорить и доказывать необходимость идти левым путем людям, которые даже близко не исповедовали тех взглядов, что он сам. Это был крепкий марксист.