Четыре наследника

Глава 22. Воины Иштирии

Райгард подёргал руки – цепь держала крепко. Уж чему-чему, в тюрьме Дим научился обращению с подобными штуками. Рядом пыхтел Дайрус, но и его попытки оказались бесплодными. Как они могли попасть в такую ловушку? Он заскрипел зубами от боли в ободранных кистях.

Даже если удастся вырваться, что делать без оружия против двенадцати человек? Неужели это конец, их заколют, как баранов, на этой поляне?

В нескольких шагах стояла Мая, стискивая Летопись. Похитители расхаживали по поляне, готовя место к грядущему жертвоприношению. Мая тряслась от порывов ветра и ужаса происходящего, хотя её бескровное лицо по-прежнему оставалось невозмутимым.

Райгард покосился на Марцию: королеву била мелкая дрожь под мокрым плащом. Тем не менее, она держалась прямо, внимательно следя за приготовлениями на поляне. Ванда словно спала: её полуприкрытые глаза казались тусклыми, она прислонилась к мокрому шершавому стволу дуба, на бледном лице её застыла презрительная гримаса. Ванда! По словам Фила – он охотно поведал тайну рода Мэйдингоров, пока их с Дайрусом приковывали к дубу, – она тоже потомок Свенейва, дочь Рижитты. Как такое возможно? Райгард спросил Ванду – та скривилась и отвернулась. Дайрус с Марцией недоверчиво переглянулись. Фил рассмеялся и оставил наследников наедине.

Тем временем приготовления заканчивались, унылая песнь жрецов постепенно утихала вместе с дождём, уступая место шороху листвы и порывам ветра. Рядом с дубом поставили невысокий плоский камень, напоминавший квадратную плаху с выемками с четырёх сторон и прямоугольным углублением в центре. На этом алтаре можно было отрубить четыре головы. Райгард не хотел думать о том, чьи шеи скоро там окажутся. Неужели ничего нельзя сделать?

Вокруг поляны зажгли двенадцать костров, рядом с каждым лежал идол древнего бога. Три жреца с ножами выстроились у плахи, ожидая какого-то сигнала. Ветер завывал, мокрая ветка ударила Райгарда по макушке и свалилась на землю, поцарапав щёку. Фил улыбнулся, подошёл к нему и обмакнул палец в кровь на щеке. Райгард дёрнул головой, но опоздал. Фил направился к плахе и склонился над ней. Райгард внезапно понял: он чертит руну. Ту самую, которая однажды спасла Маю от смерти на костре. Ту, которая едва не погубила Дайруса!

Три других жреца проделали то же самое с Марцией, Вандой и Дайрусом: сделав небольшие надрезы у шеи, они нанесли кровь на камень плахи. Четыре руны вспыхнули ярким светом, камень засиял. Четверо жрецов, Фил в том числе, уставились на него с восторгом. Остальные семь человек образовали круг с камнем в центре. Дим куда-то исчез. Райгард слышал ругательства Ванды и Дайруса, полный отвращения возглас Марции, но поделать ничего не мог. Камень приковывал его взгляд – он не сразу заметил Фила, который направился к Мае.

– Открой её! – приказал он летописцу. Мая попятилась.

– Ты не можешь отказать Летописи! – его голос был уверенным и страстным. Райгард никогда не видел Фила таким торжественным. Он сбросил маску Дурошлёпа, открывшееся лицо походило на прежнее лишь отчасти. Выражение глаз изменилось, ничего не осталось от привычных причмокиваний и развязности, черты лица заострились, затвердели. Перед ними стоял жрец, собиравшийся говорить с Богом. Или богами?

– Кровь взывает к ней, ты знаешь это как никто! Дай ей испить эту кровь до дна! – Мая отодвигалась от Фила, одновременно приближаясь к Райгарду. Тот напрягся – цепи держали крепко.

– Тебе не убежать, – уверенно заявил Фил. Обычно насмешливые глаза сейчас казались бездонными и торжествующими. – Она этого хочет. – Он кивнул на Летопись. Райгард и сам заметил нечто необычное: книга словно норовила вырваться из рук летописца. Мая отчаянно посмотрела на пленников и раскрыла обложку.

– Положи её туда, – Фил указал на камень с углублением. Неужели Жрецы собираются залить Летопись кровью четырёх жертв? Глаза Фила засверкали, молнии прочертили небо, вокруг потемнело. Райгард прикинул, нельзя ли убить хоть парочку ублюдков, пока его будут тащить к камню. Четверо как раз направлялись в его сторону. Он напряг руки. Лучше умереть в бою, чем под ножом мясника!

Фил посмотрел на его попытки, широко улыбнулся. Что-то сверкнуло в воздухе, Фил захрипел. В его горле торчал кинжал, вошедший по самую рукоять.

***

Фил не успел рухнуть на мокрые листья, щедро устилавшие землю вокруг дуба, как двое других Жрецов расстались с жизнями: стрелы одна за другой с невероятной точностью попали одному в горло, другому – в глаз.

Все трое повалились на землю, остальные восемь испуганно озирались в поисках стрелка. Мгновением позже четвёртая жертва рухнула на мокрую траву. Самайя посмотрела в сторону, откуда прилетела смерть, и увидела Дима, который швырнул что-то в одного из Жрецов. Ещё один кинжал – и ещё один труп. Осталось шестеро. Оправившись от растерянности, они бросились к Диму, крича от ярости и вынимая мечи. Дим чуть отошёл назад и тоже достал меч из-за ближайшей сосны. То, что произошло дальше, показалось Самайе невероятным. Даже пленники забыли о неприятностях, уставившись на битву одного против шестерых.

Дим без труда прирезал первого из нападавших, второй налетел сзади. Прятавшийся в левой руке Дима нож воткнулся ему в живот. Раненый завопил и повалился на землю. Дим бросился бежать вдоль поляны, оставшиеся четверо преследовали его. Один из них вдруг взлетел в воздух, барахтаясь в сетке. Дим устроил ловушку! Скант тряс верёвки, а сетка поднималась вверх и вверх. Куль прочертил серое небо и шлёпнулся где-то за деревьями. Хруст костей, короткий крик боли – девятый Жрец закончил свой путь к богам.

Трое оставшихся, не успев понять, что случилось, продолжали погоню. Дим был проворнее: он подпрыгнул, ухватился левой рукой за ветку какого-то дерева, черневшего на другом конце поляны. Троица пробежала чуть дальше, не успев притормозить. Дим мягко приземлился у них за спиной и воткнул меч в спину того, кто бежал последним. Двое обернулись на шум и замерли. Дим оскалился, метнув что-то маленькое в одного из соперников. Тот схватился за горло и упал. Оставшийся в живых бросился в лес – Дим побежал следом. Дикий крик, донёсшийся издалека, сказал им, что Дим победил. Самайя боялась этого больше всего. Она захлопнула Истинную Летопись, на которой красовалась знакомая руна. Ей хотелось сбежать, но как бросить всех? К тому же Фил прав: Летопись имеет право на обещанную жертву. Она поразит молнией того, кто посмеет помешать обряду.

Дайрус и Райгард пытались освободиться. Самайя понимала: их усилия тщетны. Да и что могут безоружные против озверевшего убийцы? Дим знал своё дело: тела убитых скантов валялись на поляне, свидетельствуя о его силе и безумии.

Дим с ножом в руке направился в её сторону.

– Открой книгу! – приказал он. – Она требует зертву! Смотри, сьто творится! – Он махнул куда-то вдаль. – Открой!

– Нет! – Самайя попятилась к хижине, возле которой пылал один из двенадцати костров. Позади хижины колыхалась туманная Черта. Может, спрятаться за ней? Но как же остальные? Дим их убьёт.

– Открой! Она это хотет, спроси её! – Дим сделал резкий выпад, лезвие воткнулось в левую руку, распоров её от сгиба локтя до кисти. Порванный рукав платья пропитался кровью.

Самайя согнулась от боли и снова попятилась, зажимая рукой рану. Кровь хлестала на землю.

– Открой, или я буду убивать их, – он указал на Райгарда, Дайруса, Марцию и Ванду.

Самайя покачала головой, чувствуя, как всё плывёт перед глазами. «Он хочет принести их в жертву, а не просто убить, – шептала она про себя. – Он их не убьёт, пока Летопись закрыта!»

Дим схватил её за раненую руку и сжал так, что кровь выступила сквозь его судорожно стиснутые пальцы. Самайя закричала от боли. Летопись в другой руке засветилась в сумерках, её свет привлёк внимание Дима. Он открыл рот, взирая на книгу как на божество. Летопись мерцала и пульсировала, словно пыталась заговорить.

Дим ощерился, оглянулся вокруг. Северный ветер усилился, поднимая мокрую листву и валявшиеся на земле ветки. Дуб затрясся, рассыпая жёлтые листья, твёрдые жёлуди и капли дождя.

– Я всё сделаю для тебя! Я принесу зертвы, каких ты не знала, прими меня! – завопил он, прокричав что-то ещё на незнакомом языке.

– Летописи не нужны чужие жертвы! – голос прозвучал как из преисподней. Самайя закусила губу, сдерживая стон. Боль распространилась по всему телу, вызывая слабость и дрожь. Слёзы застилали глаза – она не сразу разглядела говорившего. Мужчина показался ей великаном, как и его спутники. Что-то вспыхнуло в мозгу, знакомая фраза из детских сказок упрямо зазвучала в голове: Воины Иштирии.

Около сотни всадников стояли полукругом у самой Черты. Туман позади них колебался и мерцал в поступающей тьме, сгущаясь в том месте, где внезапно образовался проход. Неведомая дорога из туманного мира – её не существовало час назад. Никто не видел, как они появились, и теперь все, включая Дима, не сводили с них глаз.

Они были одеты в плотные кожаные доспехи и серые шерстяные плащи, сколотые на груди бляхой с изображением молнии. Лица скрывали капюшоны. Хотя лошади выглядели свежими, Самайя решила, что они наверняка преодолели огромное расстояние. Внезапно она забыла о боли: ей показалось, она узнала одного из пришельцев.

Всадники постепенно образовали круг, внутри которого находился дуб с прикованными к нему наследниками Свенейва, Димом и Самайей. Их главарь слез и одним ударом меча разрубил цепь вокруг дуба. Вскоре Дайрус, Марция, Райгард и Ванда оказались на свободе. Райгард попытался броситься на Дима – Воин его остановил.

– Я знаю, кто вы! – завизжал Дим. Самайя не поняла, чего в его голосе больше – страха или восторга.

– Тогда ты также знаешь другое, – бросил воин. – Мы приходим лишь когда Сканналии угрожает гибель. Вы, жалкие людишки, разбудили силы, способные уничтожить и ваш, и наш мир. Зачем вы это сделали?

– Я хотю быть как вы! Я искал вас долго, но находил только сарлатанов и обмансьтиков! Я искал истинную магию, и я её насёл!

– Истинную магию? – усмехнулся мужчина. – Ты хочешь стать волшебником?

– Да! – яростно кивнул Дим.

– И чем ты готов пожертвовать ради этого?

– Всем! Вот они – я вылью из них всю кровь, я…

– Я не об этом спросил! – холодный голос звучал насмешливо. Дим этого не замечал. – Я спросил, чем лично ты готов пожертвовать?

– Но я… разве мало этого? Я убью любого… я многих убил… – Самайя ни разу не видела Дима таким растерянным.

– Многие с лёгкостью жертвуют чужими интересами и жизнями, но мало кто готов жертвовать своими, – торжественную фразу незнакомец произнёс странно скучающим тоном. «Наверное, не в первый раз», – подумала Самайя. Последующая фраза, однако, содержала угрозу: – Летописи не нужны чужие жертвы. – Он повторил то, что сказал раньше – теперь Дим задумался.

– А сьто тогда?

Незнакомец промолчал. Самайя буквально видела, как он улыбается под капюшоном.

– Сьто ей надо!? – Дим схватил Самайю сзади и прижал к себе: – Пусть говорит, или я убью Маю, и она не смозет говорить!

Самайя ударила его локтем, он, к её удивлению, пропустил удар. Дим явно был сам не свой. Она не успела убежать: он ухватил её за волосы и сильно дёрнул к себе. Она закричала, пытаясь вывернуться, и оказалась с ним лицом к лицу. Мокрыми от крови пальцами Дим вцепился в её платье, второй рукой замахнулся кинжалом, направив лезвие прямо в горло. Чья-то рука перехватила руку Дима и вырвала нож, который улетел в темноту. Дим, тяжело дыша, бросился на Воина Иштирии с голыми руками, оставив Самайю в покое. Она рухнула на землю. К горлу подступала тошнота, рука горела от дикой боли, кровь продолжала вытекать из раны, но схватка перед глазами занимала её куда больше. Она боялась отвернуться и боялась смотреть, как Дим наносит удары. Соперник молча отбивался мечом. Дим двигался быстрее, стараясь не попасть под клинок и умудряясь одновременно наносить ответные удары. Когда ему это удавалось, Самайя забывала о своей боли. Может, ей показалось, и это не он? Остальные всадники не вмешивались, застыв как статуи. Откуда-то появился слабый свет, движения бойцов стали заметнее.