Четыре наследника

Дим отскочил после очередного неудачного удара, его лицо исказилось от ярости. Он огляделся в поисках оружия и заметил топор, притороченный к седлу лошади без всадника. Схватив его, Дим пошёл на соперника. Иштириец ждал – его странный меч переливался, словно сам состоял из огня. Порыв ветра на мгновение откинул с лица ткань капюшона. Самайя вздрогнула. Она не ошиблась: Ноэль Сиверс прибыл из Иштирии и теперь сражался ради неё. Дим тоже понял, с кем имеет дело, и засмеялся, будто увидел мечту. Он яростно размахнулся топором, Ноэль проворно отскочил в сторону. Ноздри Дима раздулись, изо рта вырвался рык. Топор свистнул снова, но тут земля под ногами затряслась. Дим приостановился, удерживая равновесие, Ноэль поскользнулся на мокрой траве и упал на спину. Через мгновение Дим навис над ним, лезвие топора сверкнуло в свете огня – и напоролось на препятствие. Скрежет металла резанул по ушам. Этот звук для Самайи показался лучше любой музыки: он означал спасение. Меч Ноэля легко выдержал удар топора. Дим ухмыльнулся и снова приготовился нанести удар – Ноэль не успел бы отклонить его, – но тут Дим, ощутив опасность, резко развернулся. Позади стоял Райгард, стискивая меч одного из убитых Жрецов. Он не смотрел на отца – да и вряд ли понял, что это Ноэль.

Дим ощерился на бывшего ученика, вскоре звон металла разносился над поляной, перемежаясь треском горящего дерева. Самайя замерла, глядя, как Райгард с Димом легко скользят по траве и опавшим листьям, время от времени обмениваясь ударами. В слабом свете она с трудом улавливала подробности боя – так быстро действовали порой соперники.

Ноэль, успевший подняться и отойти в сторону, смотрел на сына с нежностью и грустью. Самайя хотела позвать его, но вдруг он хочет скрыть свою личность от остальных? Капюшон снова укрыл лицо, фигуру освещал синий свет. Самайя не знала, в сознании ли она, свет тем временем разгорался, охватывая её и разрывая на части.

Вспышка молнии внезапно ослепила Самайю, уши заложило от грохота. Громовый раскат прокатился над верхушками деревьев. Она пропустила момент, когда Райгард невероятно быстрым движением отрубил руку ослеплённого вспышкой Дима. Самайя недоверчиво уставилась на происходящее: рука с топором с глухим стуком шлёпнулась на мокрую траву. Райгард с окровавленным мечом наготове стоял на поляне, тяжело дыша. По его лицу катились капли дождя и пота.

Дим дико закричал и кинулся вперёд, забыв обо всём, кровь хлестала из обрубка. Райгард схватил врага в охапку, швырнул от себя, прямо в пламя. Дим заревел от боли. Самайя вздрогнула, глядя на синие языки, напоминавшие ей огонь, в котором сгорел Холлард Ривенхед. Дим дёргался и орал, пламя не выпускало его. Самайя в ужасе смотрела, как обугливается кожа, трещат опалённые волосы, но закрыть глаза не решилась. По поляне распространился тяжёлый запах горящего мяса.

Она наконец поняла, что это за огонь: горела хижина летописца. Пламя высовывалось из щелей и окон дома, запах гари становился всё ощутимее.

– Уходите! – услышала она голос Райгарда. – Мая, уходи оттуда!

Дайрус и Марция попытались выбраться из круга всадников – подальше от огня, – но пришельцы молча оттеснили короля и королеву обратно к хижине. Ванда, замерев, не отрывалась от костра. Райгард пытался подбежать к Самайе – трое всадников резко отпихнули его в сторону. Ноэль сел на лошадь и занял место в круге среди молчаливых статуй. Воины Иштирии окружали наследников Свенейва. Самайе стало холодно, несмотря на огонь.

– Что это значит?! – требовательно спросила Марция, снова пытаясь пройти за круг.

– Ваше Величество, вы не можете уйти отсюда, никто из вас не может. Пророчество начало действовать, вам придётся его исполнить.

– Почему? – зло спросил Райгард, стиснув меч.

– Потому что пожар разгорается, его не погасить обычной водой. Только водопад с небес на это способен, но он уничтожит всё вокруг. – Самайя вспомнила старый кошмар, увиденный перед тем, как она приняла клятву: столб воды с яростью низвергается с небес и затопляет земли вокруг. Не это ли имел в виду воин?

– Скоро пожар охватит всю страну. Если вы хотите его остановить, приготовьтесь к жертвоприношению.

– Но ты сказал, Летопись не требует жертв! – возразила Самайя. Она уже не могла стоять от потери крови. Шум в ушах нарастал, она с трудом услышала слова иштирийца:

– Я сказал, что ради себя бессмысленно приносить в жертву других. Магия этого не примет. – Всадник холодно посмотрел на летописца пронзительными светлыми глазами, нахмурив кустистые брови, его образ расплылся перед глазами Самайи. Она заметила, как Ноэль пытается соскочить с коня, но соседний всадник его удерживает. – В жертву каждый должен принести себя сам, лишь тогда она будет полной! Открой Летопись! – приказал он. На этот раз она повиновалась. Перед тем как умереть, она липкими пальцами отвернула золотую застёжку и откинула обложку, открывая пустой пергамент с единственной руной. Эта руна означала «дар крови».

***

Серые камни проступили на поляне сквозь густую листву, окружая горящий домик летописца. Огромные – почти в рост деревьев – они давили своей мощью, даже сумерки не скрывали их угрозы. Камни являлись иллюзией – туман воспроизвёл когда-то существовавшее на этом месте святилище. Призрачные камни выглядели как настоящие – сканналийцы вряд ли осознают их эфемерность. Древние языческие ритуалы, проводимые здесь столетия назад, пропитали эту землю кровью сотен людей, и вот теперь пришёл черёд новых жертв. Ноэль посмотрел на Самайю: она лежала на мокрой от крови и дождя траве, отсветы пожара плясали в её распахнутых глазах. Он не имел права ей помочь. Она должна умереть. Почему она, а не он? Почему он выжил в схватке с Димом? Ему хотелось завыть как Дим, но он сдержался, хотя пустота разрывала его изнутри. Ему стало жарко, на лбу появилась испарина, по спине потекли капли пота. Кровь бурлила в жилах, словно собралась наружу. Ноэль сдавил ногами круп лошади, боясь свалиться на землю. Что происходит? Он заставил себя отвернуться и смотреть на сына и его спутников.

Ноэль стиснул кулаки, чтобы не выдать себя. Дрожь сотрясала тело при виде страха на лицах последних потомков Свенейва. Они все четверо, как и Самайя, ещё дети, он с радостью отдал бы ради них жизнь, однако триумвиры были на сей счёт весьма категоричны: не вмешиваться в дела Летописи. Наследники должны решить всё сами. Он, как никогда, понимал сейчас Самайю, которая жила так четыре года. Самайя! Глаза защипало, он уставился на огонь.

Слабый синеватый свет горящей хижины казался призрачным и холодным, но стоило приблизиться, он обдавал сильнейшим жаром. Безлунная ночь уже не мешала видеть испуганные и насторожённые лица. Он следил за Райгардом – сын не обращал внимания на закрытые капюшонами лица пришельцев, глядя на мёртвое тело летописца. Даже Дайрус, грезивший в детстве Воинами Иштирии, сейчас боялся их и ненавидел – Ноэль читал это по его лицу. Марция шевелила губами – очевидно, молилась, – а Ванда криво улыбалась, с восхищением рассматривая языки огня и бросая оценивающие взгляды на всадников. Эту девушку трудно испугать, тем труднее ей придётся, с жалостью подумал Ноэль.

– Но зачем эта жертва? – спросил Райгард. – Что вы от нас хотите?

– Я – ничего. Но вашей стране нужен король, а магии нужна свобода. Оставив трон пустым, вы исполнили пророчество Армага. Теперь либо последние потомки Свенейва принесут себя в жертву, освободив Летопись от её служения, либо ваша страна погибнет. Выбирайте! Летопись более не подчиняется никому из вас, её мощь отныне будет только разрушать! Среди вас нет того, кому по силам её обуздать! – голос Первого Воина отчётливо раздавался по всей поляне, перекрывая треск горящего дерева.

– Теперь выход отсюда один – через этот костёр, – Воин рукой указал на хижину. Вокруг неё творилось нечто странное. Пожар не утихал, хотя его пламя казалось не таким интенсивным. Ноэль с удивлением заметил, что туман окружает хижину, ограничивая пламя и словно заталкивая его внутрь. Туман становился всё плотнее, языки костра тускнели, скрывались в густой пелене, которая слегка светилась во тьме. – Вы должны войти в царство Селевруна. Если выйдете из него живыми, то так тому и быть. Или останетесь там навсегда.

– Летопись подчиняется мне! – заявил Дайрус. – Она должна…

– Вы уже не король, – спокойно оборвал его Первый Воин. – А Летопись больше никому не подчиняется. Здесь нет ни короля, ни летописца, если вы не заметили. Только четыре потомка Свенейва, не обладающие короной. Вам самим придётся выбрать короля – если не справитесь, не вернётесь обратно. Так назначил Армаг: настанет время, когда, подобно четырём детям Валамира, в Сканналии останется четыре наследника. Они должны выбрать из своего круга лучшего, достойнейшего и сильнейшего – истинного короля.

– Ему Летопись подчинится? – полюбопытствовала Ванда так, словно нанимала слугу.

Первый Воин фыркнул:

– Увидите, коли останетесь живы.

– Я никуда не собираюсь идти! – Марция задрала подбородок. Ноэль видел, как он дрожит. Райгард недоверчиво осматривал мерцающее из-за тумана пламя, Дайрус стиснул рукоять меча, который подобрал возле одного из убитых Димом скантов. Ванда по-прежнему казалась самой спокойной.

– Тогда вы сгорите вместе со Сканналией, и камня на камне не останется от этой земли. Таков ваш выбор?

– Это не выбор! Это… обман! Предательство! – Голос Дайруса задрожал.

– Хватит! – Первый Воин слегка наклонился, свесившись над ним. Дайрус попятился. – Ваши предки любили войны, они изощрялись в убийстве себе подобных день и ночь, используя для этого созданные волхидами предметы! Они стали уничтожать самих волхидов, войны продолжались! Мы не хотели в них участвовать и ушли, но вы своими войнами не раз подвергали опасности наши и свои земли! Вы и сейчас не успокаиваетесь, сталь обагряется кровью снова и снова! Единственную вещь, оставшуюся от предков, вы поставили себе на службу! Теперь ваша власть кончилась! Пророчество исполняется, Летопись больше не желает служить вражде и ненависти! Так завещал Армаг! Четыре сына Валамира посеяли раздоры, сделали Летопись заложницей короля; теперь четверо последних потомков Валамира должны освободить Летопись и вернуть её тем, кто её создал. Если вы не сумеете договориться, пожертвовать ради мира самым дорогим, вы никогда не найдёте выхода из царства Селевруна, а от Сканналии не останется ничего! – его голос звенел в ночном воздухе и уносился ввысь вместе с дымом пожара, верхушки деревьев угрожающе шумели от ветра. Словно в подтверждение его слов где-то вдали раздался грохот: то ли гром, то ли вулкан. Сверкнула молния. Птицы метались наверху и кричали. «Есть ли среди них стервятники?» – некстати подумал Ноэль, но лишь их тени проносились мимо чёрными силуэтами.

Дайрус попытался стянуть Первого Воина с коня, остальные угрожающе вынули мечи. Марция оттащила мужа от всадника.

– Что ж, двум смертям не бывать, одной не миновать, – лихо крикнула Ванда и ринулась в туман, за которым огонь не был виден. Призрачные камни за спинами всадников заколыхались.