Четыре наследника

– Не забудь: скоро Ривенхеды потребуют ответа. Я хочу знать, выразить им сожаление из-за запоздавшего предложения или отказать.

– Думаю, они меньше огорчатся, если ты добавишь, что Чевиндомам вынужден ответить тем же, – улыбнулась Марция. Карета тем временем выехала на Дворцовую площадь.

– Да, верно, ты скажешь это Чевиндомам, а я Ривенхедам. Все будут довольны.

Ноэль растерянно посмотрел на сына и невестку, вокруг гремели крики, приветствия и пушки, которые заботливо зарядил Гарик для маленького фейерверка. Райгард с Марцией вышли вместе и увлечённо махали толпе. Ноэль откинулся на мягкую спинку кареты, наблюдая за детьми. До утра он должен принять решение.

***

Самайя незаметно выскользнула из зала, где пировали новобрачные и гости: ноги несли её в привычную тишину, прикрытую тьмой. Она устала от шума и подозрительных, порой наполненных ненавистью или завистью взглядов. Приглушённый свет полутёмных залов манил её как огонь – мотылька. Она шла по дворцу, выхватывая взглядом знакомые предметы, лица на картинах, повороты лестниц. Дворец словно растворился где-то далеко, тени окружали её со всех сторон. Шум быстро утих, мелькавшие тут и там стражники молча и равнодушно следили за её передвижениями. Самайя опомнилась только тогда, когда оказалась в длинном коридоре, наполненном портретами и воспоминаниями. С ними ей пока куда проще общаться, чем с людьми. Она надеялась со временем вернуть интерес к людям, умение жить среди них, о котором мечтала. Сейчас с неё довольно. Усталость не столько физическая, сколько умственная, навалилась так, что хотелось лечь и уснуть. Самайя вымоталась от бесконечных расспросов, разглядываний исподтишка, косых взглядов, насмешек и оскорблений, а главное – одиночества. Для придворных она как была тенью, так и осталась. Они, несмотря на благоволение короля, не стремились протянуть ей руку поддержки. Кроме того, она слишком много знала об их жалких тайнах, они боялись её, хотя и пытались это скрыть. Танцы проходили без неё: Райгард танцевал с Марцией, Ноэль на неё не смотрел и что-то обдумывал. Остальные просто обходили её стороной. Жизнь бурлила вокруг, а она не знала, как окунуться в неё с головой.

Сегодня все собрались на пиру в главном зале, остальная часть дворца погрузилась в полумрак. Уставшие слуги не успевали менять свечи и факелы – Тёмная галерея была темна, как никогда.

Самайя медленно прошлась вдоль ряда портретов, всматриваясь в бледные лица. Яркие цвета одеяний потеряли все краски и казались траурными в тусклом свете. Скоро сюда наверняка повесят ещё две картины, другим придётся потесниться, как же как придётся потесниться многим, кто до сих пор правил Сканналией. Новая жизнь даёт всходы, история не останавливается ни на миг. Сможет ли она вернуться в эту жизнь, стать её частью, а не сторонним наблюдателем? Прыгнуть в неё с той же одержимостью, с какой однажды ринулась в Марвагу? Она коснулась рамы последней картины и замерла, не зная, куда идти дальше.

– Снова прячетесь в темноте? – тихий низкий голос прозвучал отчётливо. Самайя узнала его. Ноэль стоял на другом конце коридора, там, где свет пробивался из полуоткрытой двери. Она видела высокий силуэт, который приближался медленно и неотвратимо.

– Я привыкла к ней, – сказала она, когда Ноэль подошёл так близко, что она видела его расширившиеся зрачки.

– Но вы ведь не собираетесь провести так всю жизнь? – он склонил голову, глядя ей в глаза.

– Я не знаю, как проведу жизнь, – Самайя слегка улыбнулась: она не привыкла говорить о себе как о живом человеке.

– Этого никто не знает, не так ли? – грустно спросил Ноэль. – Поверьте мне, я и сам на распутье.

– Почему?

– Вы удивлены? Вы сами видели мою смерть, сами помогли мне воскреснуть. Теперь я, как и вы, стою перед выбором и боюсь его сделать.

Самайя промолчала.

– Я не поблагодарил вас за спасение, – голос Ноэля стал ещё ниже. Самайя прикрыла глаза, вслушиваясь в его интонации.

– Вы поблагодарили тем, что спасли меня, – ответила она.

– Я был не один.

– Как и я.

Она замолчала, делая вид, будто разглядывает портрет. Спроси её кто-нибудь, чьё это изображение, Самайя не знала бы, что ответить.

– Я мечтал вернуться, а теперь не знаю, как быть дальше. Там я постоянно жалел, что многое не сделал, подсчитывал, сколько всего упустил в жизни, и вот я здесь, но не знаю, как выполнить свои мечты.

– У вас есть дом, вы легко обретёте прежнюю жизнь.

– Сомневаюсь. – Ноэль склонил голову. Самайя краем глаза видела, что он смотрит прямо на неё: – Думаю, нам обоим нелегко заново начинать жить в мире обычных людей.

Она вздрогнула: именно об этом она думала весь вечер. Они оба как воскресшие мертвецы, которых давно похоронили и отпели.

– Вы справитесь, – выдавила она.

– В одиночку привыкнуть к этому будет труднее, чем вдвоём. – Самайя повернула голову в его сторону. Он смотрел на неё выжидающе.

– Хотите это проверить? – медленно спросила она. Пожалуй, она сама не ожидала от себя такой смелости, но ей не хотелось гадать впоследствии, был ли шанс у неё или нет. Она могла определить, когда ей делали предложение, пусть и несколько своеобразное. Глаза Ноэля блеснули, он слегка улыбнулся:

– Если вы согласитесь покинуть столицу и уехать со мной в скучный Тенгрот. – Он что, дразнит её?

– А что скажет ваш сын?

– Он посоветовал мне сделать выбор, пока есть шанс.

– Как это?

– Сказал, что пока не станет навязывать мне брак с кем-нибудь из Ривенхедов или Чевиндомов.

– Есть кандидатуры?

– Я не стал выяснять.

– Может, они вам понравятся.

– Пусть поищут другого.

Самайя всё больше удивлялась ходу разговора. Ноэль вёл себя иначе, чем раньше: он казался более раскованным, спокойным, молодым. Он и впрямь начинал новую жизнь – она должна поступить так же. Не возвращать себе то, что было до Летописи, а начать заново, с чистого листа. Летопись научила её не избегать правды. Но как сказать ему, что она задыхается от страсти, а кожа ноет от желания прикоснуться к нему, словно природа отыгрывалась сейчас за годы воздержания?

– Самайя, ты поедешь со мной? – он подошёл ближе, нависая над ней. Мурашки побежали по коже. Он впервые назвал её на «ты». Она кивнула.

– Ты уверена? Ты прыгнула за мной в реку, отдавала свои силы, рисковала жизнью, но год за годом жить в глуши вдали от людей – совсем другое. Я мечтал, что рядом будет мой сын, однако такая жизнь не для него, он сбежал при первой возможности. Я люблю Тенгрот и не смогу жить где-то ещё.

– Я влюбилась в Тенгрот с первого взгляда. Даже быстрее, чем в вас. – Она прикусила язык: когда она разучилась думать прежде чем говорить? Руки Ноэля стиснули её плечи.

– Тогда не будем тратить время. Утром нас ждёт священник, следующую ночь мы проведём здесь, а послезавтра уедем домой.

Домой! У неё не было дома с тех пор, как сгорел дом родителей. Она протянула руку к его лицу и сама не заметила, как он, повинуясь её приглашающему жесту, наклонился к её губам. Она только успела подумать, что ей совсем не хочется ждать до завтра.

***

Ноэль не предполагал, что способен заниматься любовью целую ночь. Они оба словно стремились почувствовать жизнь во всей её полноте. Ноэль боялся неловкости, но наедине между ними не осталось ни робости, ни стеснения. Они отдавались страсти с таким жаром, какого он не ожидал ни от себя, ни от Самайи. В юности ему столько было не нужно, да и нога в такие минуты частенько давала о себе знать. Анна научилась различать, когда боль начинала его беспокоить, и принималась за ним ухаживать, чем смущала его ещё больше. Сейчас он, по словам Барса, как с цепи сорвался. Ближе к рассвету он буквально приказал себе успокоиться и дать им обоим хоть немного поспать перед дорогой. Может, стоило задержаться в Нортхеде? Нет, планы менять поздно. К тому же, он мечтал вернуться домой, как и Самайя – в этом он не сомневался. Непривычная роскошь королевского дворца стесняла его. Огромная кровать под пологом цвета вишни оказалась мягкой, шёлковые простыни приятно холодили кожу, позолота на узорах под потолком таинственно сверкала в полутьме, вино в изящных бокалах на столике в центре комнаты доставило удовольствие и помогло расслабиться, но это место он не назвал бы домом. Ноэль с нетерпением ожидал поездки в Тенгрот.

Они сыграли тихую свадьбу этим утром, которое уже казалось далёким. Райгард с Марцией стояли рядом, как и несколько случайно забредших в храм людей. Марция мельком упомянула, что приходила сюда однажды, когда хоронили Валера. Будто в подтверждение её слов в церкви появился Георг под руку с Вандой. Она поставила свечу за упокой души отца, после молитвы началась короткая и не слишком торжественная свадебная церемония. Больше знакомых они не встретили. Ноэль был этому рад: он так и не обзавёлся друзьями в Нортхеде. Ворнхолмы молча наблюдали за событием, Георг пообещал прислать Самайе подарок позже и пожелал счастливого пути. Ноэль пожелал ему того же, на том они расстались. День прошёл в подготовке к отъезду, на ночь Райгард выделил им лучшую спальню дворца. Ноэль предположить не мог, что ночь окажется такой длинной и насыщенной.

Самайя лежала рядом и думала о чём-то своём, одновременно водя ловкими пальчиками по его разгорячённой коже. Её глаза блестели в тусклом свете свечи, которая единственная не успела догореть на канделябре, как в ту ночь после свадьбы Дайруса и Марции, когда он впервые понял, что хочет её. Ноэль почувствовал, как возбуждение нарастает снова, и перехватил руку жены. Самайя посмотрела на него с лёгкой насмешкой. Он поразился, как изменились они оба со времени их первой встречи. Она была совсем девочкой, ровесницей сына, он – разбитым жизнью инвалидом. Странно: судьба много лет вела их навстречу друг другу, хотя казалось, что их дороги идут в разных направлениях.

Самайя повернулась к нему. Ноэль, помня о путешествии, решил не поощрять её попытку продолжить. Вместо этого он заставил себя оторваться от её наготы и начал изучать руку, порезанную кинжалом Дима. На коже не осталось ни следа. Ноэль провёл пальцем по невидимому шраму.

– Поразительно, правда? – спросил он. – Ни одного шрама ни у тебя, ни у меня. Увы, такой воды больше нет. Это единственное, о чём я жалею.

Самайя пожала плечами. Ноэль покосился на её грудь, которую он целовал всего несколько минут назад. Остальное прикрывало одеяло, но стоит протянуть руку… Хватит, одёрнул он себя. Дай ей отдохнуть. Вот доберёмся до Тенгрота… Утром Райгард отправил туда гонца предупредить о приезде Ноэля с женой, так что супружеская постель точно будет их ждать. Афасий с Радой в этом деле толк знают.

– Самые страшные шрамы в душе, а не на коже, – возразила Самайя. – Их никакая вода… – Она осеклась и села на постели, что-то вспоминая. Потом соскочила на пол и голышом убежала к дорожному сундуку, где были упакованы её вещи. Она долго копалась там, пока Ноэль созерцал её со спины. Он откинулся на подушку и подумал, что так они точно не уснут.

– Вот! Тут ещё немного осталось! – Самайя держала в руке чёрный пузырёк.

– Что это?

– Мёртвая вода! Иштирийцы дали мне её, когда я уходила. Она спасла мне жизнь, там осталось совсем чуть-чуть. Спасти жизнь она уже вряд ли сможет, зато на шрам должно хватить. – Самайя вскочила на постель и уселась на одеяло скрестив ноги.