Сумасшествие без всех (часть II)

Глава 8

Не ласки жду я, не любовной лести

В предчувствии неотвратимой тьмы,

Но приходи взглянуть на рай, где вместе

Блаженны и невинны были мы.

А.А. Ахматова

Я всё-таки решаю попробовать ещё раз. Назавтра, проводив Гарри в Нору, я делаю шаг с крыльца на площади Гриммо и оказываюсь в городе детства. Стоит тихий весенний вечер, и я снова на площадке с качелями, где мы играли много лет назад. Как так вышло, что я вконец рассорилась и сестрой, и с другом? Что, если мой сын прав, и я напрасно пытаюсь повернуть время вспять? Ищу людей, которые давно перестали быть теми, кого я знала? И в голове у меня плавают золотые рыбки.

Даже детской площадки нет — только я её вижу. Теперь здесь небольшой парк с фонтаном. И никаких качелей. Я сажусь на скамейку, пытаясь представить себе встречу с сестрой. И чувствую, что у меня нет на это моральных сил. Я совершенно издёргалась и устала, и у меня куча проблем. Если Тунья начнёт, как в прошлый раз, припоминать, каким непростым ребёнком был Гарри, и как она советовала мне не выходить за Джеймса, я развернусь и уйду. Больше не хочу ничего доказывать.

Как следует подготовиться я не успеваю. Почти сразу ко мне подходит переодетый магглом аврор с вопросами, не волшебница ли я, и что мне тут понадобилось? В первый момент я с тревогой осматриваю свой плащ и джинсы — вдруг напутала с маскировкой? В последнее время я редко бываю в немагическом мире. Но, оказывается, они просто засекли момент аппарации. Приходится объяснять, кто я такая, и что здесь живёт моя сестра — маггла. Аврор извиняется и отходит, не забыв предупредить, чтобы я обращалась к нему, если замечу что-то подозрительное.

Подозрительное — это, видимо, Северус Снейп, вылезающий вон из тех кустов. Кстати, кусты сохранились. Но сомневаюсь, чтобы Северус захотел сегодня заглянуть домой или побродить по округе. Если он не вконец помешался. Но я уже решила, что сегодня вечером отдохну от размышлений о Северусе.

Не торопясь, я бреду знакомой дорогой и вспоминаю, как гуляла здесь с сестрой и родителями, когда ещё не знала, что стану волшебницей. Здесь мы с Туньей собирали каштаны и катались на велосипедах. Правда, очень скоро Тунью начало сердить, что я могу ехать и не крутить педали. А здесь мы покупали мороженое. Точнее, покупала я, а Сев одним взглядом перекрашивал его в любой цвет.

После всех наших ссор, после смерти мамы и папы, почему Тунья не продала дом?

Дом стоит, где стоял. Его перекрасили в белый цвет и перестроили крыльцо, но всё равно я ощущаю щемящую боль в груди, когда прохожу сквозь калитку. Я не начинаю сразу рыдать, как в Годриковой впадине, но то же ощущение — чего-то потерянного и невозвратного — накатывает на меня, как прилив. Слава Мерлину, что Тунья жива и здорова, а, значит, всё поправимо.

Колокольчика я не вижу и просто стучу в дверь, забыв про электрический звонок. Ничего, это мелкий промах. Главное — не превращать чашки в мышей. После преподавания трансфигурации я делаю это почти машинально, просто от волнения. Может, надо было купить ей в подарок вазочку? Ладно, потом потихоньку сотворю. Если дойдёт до обмена подарками.

Хозяйка сама открывает мне дверь, на её лице отражается облегчение, но радости пока нет.

— Здравствуй, Тунья, — произношу я, ожидая, что она что-то ответит.

Но сестра просто втаскивает меня в дом.

— Ты как раз к ужину, — сообщает она, поджав губы. — В гостиной у нас ремонт, так что идём на кухню.

— Ты не заболела?

Я запоздало соображаю, что это вопрос с подвохом. Тунья стареет быстрее меня, и не стоит ей на это указывать. Просто она слишком бледна. И вся трясётся.

— Нет. Идём-идём.

— Я же знаю, где кухня! Дай хотя бы раздеться...

Сестра нетерпеливо переминается с ноги на ногу, пока я вожусь с пуговицами, и в конце концов сама стаскивает с меня плащ. Не похоже, чтобы она была расположена к приятному общению.

— Тунья, я могу зайти в другой раз. Или не заходить.

Я не договариваю, так как на её лице отражается паника.

— Если помнишь, ты сама меня пригласила! — напоминаю я, потому что по виду Петуньи такого не скажешь.

Она смотрит так, словно я опять устраиваю фокусы с качелями. Или вытворяю ещё какие-нибудь магические штучки. Но я ничего не вытворяю. Я скромно стою в джинсах и джемпере и даже не достаю волшебную палочку. Я не хочу начинать ссору. А сестра, кажется, вот-вот взорвётся.

— Да! Лучше б ты не приходила! — вырывается у неё не к месту.

Замечательно. И всем стало легче.

— Ты уж определись, — советую я, делая шаг назад.

Я пообещала себе, что просто уйду. Но уйти мне не дают. Заслышав голоса, по лестнице, тяжело ступая, сползает Вернон. Вот он почему-то рад меня видеть! Расспрашивает о новостях в магическом мире, о Гарри и постепенно оттесняет от выхода. Кажется, сын был прав — что-то у них не так.

Насколько не так, я понимаю только у порога кухни. Вернон, весь краснея и потея, вдруг останавливается и начинает выяснять, что я думаю о новых обоях. А я о них не думаю, я уже различаю за дверью шелестящие мужские голоса.

— Видишь — моя темнеет.

— Не темнеет.

— Вот с этого края.

— Нет.

— И чешется.

— Это нервы.

Я распахиваю дверь — бежать всё равно поздно. За столом в уютной чистенькой кухне сидят Северус Снейп и Люциус Малфой — пьют чай и сравнивают Тёмные Метки.

Их ищут по всей стране с намерением водворить в Азкабан, а они поселились у моей сестры! И даже не пытаются соблюдать правила добропорядочного дома. Оба в мантиях. Северус — в чёрной, Люциус и вовсе — в тёмно-зелёном бархате с серебром. И волшебные палочки лежат прямо на столе (одна, между прочим, с пером феникса!). Кошмар. Верх неприличия. Гарри лишили бы ужина и заточили в чулан.

Ситуация ужасная, но от внезапного потрясения мне хочется рассмеяться. Удивительный это феномен — Слизерин! Оба, конечно, худые и бледные, и у Люциуса беспокойно бегают глаза, но на недавних заключённых они мало похожи. Больше похожи на тёмных волшебников в полной боевой готовности. Магия окутывает их, как незримая аура, не помещаясь в кухоньке. И я понимаю, что их спокойствие — мнимое. Они настороже, в постоянной готовности к броску. И при этом не выдают себя ни единым заклятием. Я даже сейчас не ощущаю вокруг сигнальных или защитных чар. Иногда отсутствие маскировки — лучшая маскировка. Залечь на дно у таких магглов, что дальше некуда. У родни Гарри Поттера. В этом что-то есть. Хочется сказать «браво». Но я не говорю ничего, потому что лишаюсь дара речи.

Петунья в ужасе вскрикивает. Вернон увлекает её за поворот коридора, предупредив, что «сейчас шарахнет». Если «шарахнет», то и стен не останется. Особенно при использовании Бузинной палочки. Сестра с мужем точно не уцелеют. Да и я вряд ли. Хотя, одна я ещё могла бы побороться… Будем надеяться, что до драки не дойдёт.

— Здравствуй, Лили, — будничным тоном произносит Северус, не обращая внимания на вопли и возню в коридоре. — Скажи что-нибудь.

— Как ты? — спрашиваю я, проходя на кухню.

— Спасибо. Лучше.

В горле всё ещё стоит ком, хорошо бы выпить воды. Я привычно тянусь за палочкой, но понимаю, что и мне пока лучше обходиться без магии. Однако же, туго им приходится! После тюремного воздержания. Если заклятия привыкли сами соскакивать с пальцев быстрее, не колдовать очень трудно. Это только Петунья считает, что все встречные волшебники нарочно перед ней выпендриваются.

Сосредоточившись, я наполняю стакан из графина и делаю неторопливый глоток.

— Нужно поговорить, — предлагает Северус, опустив левый рукав.

Да неужели? Я отпиваю ещё воды. Теперь я почти спокойна.

— Мне тоже так кажется, — вот и голос не дрожит. Всё в порядке.

— Это Люциус Малфой, — на всякий случай поясняет мой старый друг. — Не помню, знаешь ли ты его лично.

— Не знаю и знать не хочу, — определяюсь я сразу.

Я вообще стараюсь игнорировать Люциуса, хотя не могу не ощущать его пронизывающий взгляд. Теперь я значительно больше понимаю Драко. Он и впрямь разительно похож на отца. Но в Драко, конечно, не столько Тьмы и помешательства.

— А нельзя для начала отпустить Петунью и Вернона? — интересуюсь я без особой надежды.

— Нет. Это неразумно, — Северус говорит очень тихо.

Боится, что авроры стоят под окном? Люциус, видимо, чувствует себя уверенней.

— А, кстати, куда подевались магглы? — осведомляется он недовольно. — Мы будем сегодня ужинать или нет?

Должно быть, Петунья всё-таки подслушивала под дверью. В кухне она появляется быстрее домовика и тут же бросается к духовке. Вернон, с трудом протолкнув себя в узкий дверной проём, вваливается следом за ней и предлагает вино на выбор. У Малфоя такой вид, будто он брезгует прикасаться к чему-либо. И это после Азкабана!

— Мерзость. Мерзость. Мерзость, — резюмирует он, оглядев бутылки. — Налей из этой и убирайся.

Вернон начинает лихорадочно искать штопор. Петунья кидается ему помогать. Малфой изящным движением поднимает руку, чтобы пробка исчезла без дурацких маггловских изобретений. Для этого ему даже не надо касаться палочки.

— Азкабан! — резко бросает Северус, и Люциус обречённо закатывает глаза.

— Ну, свяжи мне руки, что ли!

— Глаза тоже завязать?

В кухне становится слишком тесно и суетно. Северус решительно берёт меня под локоть и разворачивает к двери.

— Лили, идём. Поднимемся наверх.

— Хватит! — неожиданно выкрикивает Петунья, швыряя об пол маслёнку. — Мы вам не слуги! И нечего распоряжаться здесь, как у себя дома! Это наш дом!

— Который наполовину принадлежит Лили, — мягко вставляет Северус. — Считай, что мы её гости.

— Паучий тупик, — презрительно бросает Петунья. — Там и гостите.

— Тунья, мне ничего не нужно! — заверяю я, кидая предупреждающий взгляд на побледневшего Северуса.

Вернон беспомощно замирает, вцепившись в штопор. Мы с ним знаем, что, если Петунью прорывает, это не остановить.

— Гости? — она шипит громче, чем раскалённое масло, переводя горящий взгляд с одного волшебника на другого. — Я похожа на идиотку?! Вы оба Пожиратели Смерти — вот вы кто!

— Поразительная наблюдательность для магглы, — Малфой брезгливо рассматривает бокал — достаточно ли он чист? — Ты только представь, Северус, что в этой фурии пробудилась бы магия! Она заткнула бы за пояс нашу Беллу. Кстати, не позвать ли сюда и Беллу?

— Белла мертва, Люций, — меланхолично напоминает Северус.

— Да, всё время забываю, — также равнодушно вздыхает Малфой. — Так я дождусь вина?

Вернон борется с бутылкой, а я бросаюсь к сковородке, на которой уже полыхает огонь. Петунья явно раздумала готовить и решила изложить до конца всё, что думает про магический мир и магию. Правда, слушает её только муж.

— Тунья, осторожно! Проклятие… — напоминает он ослабевшим голосом.

— Плевать! — огрызается она. — Я проклята с тех пор, как в этом доме родилась ведьма!

Малфой пока ещё смотрит на скандал, как на бесплатное развлечение, но убить и аппарировать он успеет быстрее, чем за секунду. У Северуса такой вид, будто ему давно всё равно. Собственно, его никогда не волновало, есть Петунья — нет Петуньи. Он даже предпочёл бы, чтоб её не было. В этот момент я теряю ход мысли, потому что обжигаю руку. Сто лет не готовила без магии!