Сумасшествие без всех (часть II)

Глава 3

Живу — никто не нужен!

Взошел — ночей не сплю.

Согреть чужому ужин —

Жилье свое спалю!..

Гляжу на след ножовый:

Успеет ли зажить

До первого чужого,

Который скажет: «Пить».

М.И. Цветаева

Когда к тебе приходит мужчина и говорит, что много лет любил тебя одну, это заставляет задуматься. Но и пугает тоже. Ведь меня долгое время считали мёртвой. А для Северуса этих лет словно не было. Его часы встали и опять пошли с той же цифры. Это трудно себе представить. Кажется, что он сумасшедший. Но только сумасшедший поверит, что так и есть.

Северус играл слишком сложную роль в войне, он был директором Хогвартса и до последнего времени оставался деканом Слизерина. Для всего этого нужно уметь нечто большее, чем сходить с ума. А чтобы понять его, нужно нечто большее, чем слухи, которые преследуют меня со дня пробуждения.

Последний разговор Гарри с Волдемортом неоднократно перепечатывался в газетах со слов десятков свидетелей. Мне было не до репортёров, и Гарри гнал их с крыльца «Нимбусом». Но история о патронусе-лани уже жила самостоятельной жизнью. Озвученный или безмолвный, вопрос «да или нет?» следовал за мной всюду. Джеймс погиб очень давно, Северус сделался героем, и людям хотелось послевоенного чуда. Чем невероятнее, тем лучше.

Однако пылкие признания в больнице святого Мунго, о которых регулярно сообщал «Ежедневный пророк», были чистейшей выдумкой. Северус не мог ничего сказать, и неясно было, сумеет ли говорить вообще. Но я действительно видела его в больнице. Высказывания конкурирующих изданий о моей патологической ненависти к нему тоже преувеличены.

Можно уже мне самой сказать? Да, спасибо.

Я тоже лечилась в Мунго, но чувствовала себя не в пример лучше других. Я многих там навещала, чтобы не смотреть целые дни в потолок, вспоминая Джеймса. И у Северуса тоже была. Что сказать об этом? Ужасные раны — кровь не останавливалась второй месяц. Прогнозов никаких. Сознания не было. Меня он не узнавал. Я и сама с трудом узнала его. Мёртвое пергаментное лицо, бескровные пальцы в несмывающихся пятнах от зелий. Вот руки остались прежними. Всё, не хочу. Проревела потом весь вечер. Да, такая я беспринципная. Я не ненавижу его, хотя он выдал моего ребёнка Волдеморту. Такая я бездушная — я не люблю его, несмотря на красивого патронуса. Попросила, чтобы отвели ему отдельную палату, дала денег, да, всюду коррупция. Если кто-то меня считает святой, это их проблемы. Ушла, не оглянулась. Всё. Все наши пылкие признания.

Что ещё добавить? Знаменитому издательству пришлось пригрозить судом и авторитетом семьи. С этого времени фантазировать о свадьбах и патронусах, равно как о непримиримой войне деканов Гриффиндора и Слизерина, считается дурным тоном. Страсти утихли, но вопрос остался висеть в воздухе.

Всё это я обдумываю, сидя в круглом кабинете нашей директрисы после рождественских каникул. Я обещала Минерве, что больше не стану бередить ей душу своими проблемами, поэтому стараюсь выглядеть бодрой и работоспособной. Минерва и без того вся на нервах. Северус, плохой или хороший, выполнял в школе множество обязанностей, и теперь некем затыкать дыры.

Но директриса не спешит подыскивать замену, так что возглавлять Слизерин снова будет профессор Слизнорт. Гораций приходит в ужас от возросшей нагрузки и сначала отнекивается, ссылаясь на преклонные годы. Но прибавка к зарплате и возвращение прекрасного кабинета на седьмом этаже улаживают конфликт. Ох уж эти слизеринцы!

После того, как я, Помона и Филиус поздравляем его с повышением, свеженазначенный декан честно предупреждает Минерву, что его подопечные — сплошь в душевном раздрае. И он не уверен, что сумеет держать их в узде, как это делал Северус.

— Я всё понимаю, но где взять посреди года другую кандидатуру? — осведомляется Минерва, сверкнув пенсне. — А кроме того… подождём. Основная проблема решена, факультет не останется без куратора. Прочие сложности будем устранять в рабочем порядке. А теперь всем пора к ученикам. Лили, — прибавляет она напряжённо, — у тебя, кажется, нет первого урока? Задержись на пару минут.

Все откланиваются, а я снова сажусь в кресло напротив директорского стола. Я не получала выговоров от Минервы, даже будучи её студенткой, но сейчас ощущаю оторопь, как перед взбучкой. У Минервы такое лицо, что нет сомнений — она готовит мне что-то неприятное. Может, появились новости о Северусе?

— Я хочу, чтобы ты взяла на себя ЗОТИ, — произносит она после короткой заминки. — Прости, что сообщаю так поздно. Я до последнего сомневалась в своём решении.

Тысячная потеря преподавателя ЗОТИ — это катастрофа, а Минерве и так нелегко. Все постоянно вспоминают блестящее директорство Дамблдора, который даже в войну не допускал бардака. Теперь мы должны поддерживать заданную им планку. Но в первый момент я теряюсь и не знаю, что ответить.

— То, что эта должность проклята, предрассудок! — заверяет меня директриса. — Даже если был некий сглаз, со смертью Волдеморта он потерял силу. Так происходит с большинством проклятий, и ты тому пример! Вообще же, ЗОТИ считается самым престижным предметом. А трансфигурацию я возьму на себя. Конечно, ты можешь отказаться, — прибавляет она озабоченно. — Наверное, ты предпочла бы держаться подальше ото всего, что связано с Северусом. Если не из-за последних событий, то из-за прошлого.

Что верно, то верно. Если я и думала о Северусе, отправляясь в Хогвартс, то меня больше заботило будущее. Сможем ли мы вместе работать? Ведь про Северуса рассказывали безумные вещи! Получалось примерно так: профессор Снейп, конечно, герой магического мира и первоклассный разведчик, ему доверял Дамблдор и всё такое, но, знаете, он вообще-то Пожиратель Смерти, любимец Сами-Знаете-Кого и просто мерзкий тип. Все эти годы он не стригся, не мылся, носил чёрное и жил в жутких трущобах. В Паучьем тупике, как я понимаю. В доме, который он ненавидел с пелёнок. Действительно, странно. Аскеза, что ли?

Образ вырисовывался, мягко скажем, противоречивый. Но мне так хотелось в Хогвартс, что я решила рискнуть. Я просто не выдержала бы праздного одиночества в мрачном огромном доме. И разлуки с Гарри. Хотя и оставались опасения, что профессор Снейп при встрече либо бросится мне на шею, либо выскочит в окно.

Северус отреагировал… никак. Иными словами, оказался вполне в себе. Мне сразу полегчало, и я поняла, что рада его видеть. Рада, что он жив. И что он с нами, в Хогвартсе, а не в земле и не с Пожирателями в Азкабане. Что же до его давней влюблённости… Правду знал он один. Но Северус меньше, чем кто-либо, рвался обсуждать со мной своего патронуса. Я понимала, что невидимый вопрос, висящий над моей головой, может упасть на неё в любой момент. Но на меня навалилось сразу столько всего, что не было сил сосредоточиться на Северусе. Моя скорбь была ещё свежа, мои мысли занимало слишком много вещей, и в первую очередь Гарри.

Я знаю, что имела право ненавидеть Северуса. Жуткое право — как открытые врата во тьму. И я всячески старалась не приближаться к этим вратам. Когда-то я сама убеждала его, что нет разницы между мной и другими магглорождёнными. Так что теперь не считала себя вправе сводить личные счёты. Это было тяжело, но казалось правильным. Северус давно перестал служить Волдеморту и много сделал для нашей победы. Как я смотрела бы на всё это, если бы его ошибки не имели отношения к моей семье? Тем более, что так и было — я верю, что Северус не знал, кого затронет подслушанное им Пророчество.

Можно было всё равно не прощать. Словно он не лучше Пожирателей.

Можно было простить и отпустить, и постараться никогда с ним не видеться. Но полумеры всегда казались мне неумелой маскировкой. Кому стало бы лучше от этого? Чьей душе?

Можно было простить, и мне хотелось простить — для него и для себя. Но такое решение означало: что бы дальше ни произошло между нами, прошлое на это не повлияет. Прежде, чем убедиться, что я смогу это сделать, мне требовалось хотя бы немного поглядеть на него, поговорить с ним… Поглядела. Поговорили.

— Всё в порядке, Минерва, — бодро отвечаю я директрисе. — Я с радостью займусь новым предметом. Но тогда мне лучше поскорее пойти готовиться. Боюсь, я уже не успею подобрать материал, придётся пользоваться учебными планами Северуса. Если это, конечно, удобно…

Минерва заметно бледнеет.

— Полагаю, он не стал бы возражать, — произносит она неуверенно.

Полагаю, стал бы. Но мне надо получить доступ в его кабинет, так, чтобы это не вызвало ни у кого нездорового интереса.

— Что бы я делала без тебя, Лили! — с облегчением выдыхает Минерва. — Эта история с Северусом — просто из ряда вон! Мне и прежде тяжело было поверить, что он служит Волдеморту. Хотя ты не представляешь, что здесь творилось в прошлом году! А сейчас я просто… не верю! Я много думала и, знаешь, о чём я вспомнила? Погляди-ка вокруг!

Я недоумённо поворачиваю голову влево (к витражным стёклам) и вправо (к камину), озирая просторное круглое помещение.

— Это кабинет директора Хогвартса, — зачем-то напоминает Минерва. — Истинного директора. В нелёгкие для нас времена директором была назначена Долорес Амбридж, — при упоминании этого имени профессор МакГонагалл и сейчас фыркает, как разозлённая кошка. — Так вот, она так и не смогла попасть сюда! А Северус Снейп, будучи в той же должности, заходил, когда ему вздумается. Хотя жить здесь он не стал. Это тоже имеет значение. Понимаешь, Лили?

Я понимаю и ощущаю как бы поворот ножа под сердцем.

— В суде это доказательством не послужит, — поджимает губы Минерва. — Но если мы перестанем доверять Северусу, значит перестанем доверять Хогвартсу. Поэтому я никого не стану брать на его должность. Пока всё не прояснится. А я не сомневаюсь, что это произойдёт в ближайшее время. Ты знаешь, Лили, перед каникулами, до всего этого безобразия, я собиралась обсудить с тобой кое-что… — начинает она как бы в раздумье и тут же обрывает себя. — Впрочем, сейчас не лучшее время. Подождём, пока всё утрясётся.

— Если это касается Северуса, Минерва, то не тревожьтесь, — произношу я как можно мягче. — Мы с ним поговорили. Прошлое — это прошлое.

— Вы… поговорили? — Минерва застывает в удивлении.

Если можно так выразиться.

— Да. И я тоже не верю, что он предатель.

Но многие верят. Ученики, разъехавшись по домам, тут же поделились с родителями подробностями последнего дня в школе. А ещё всех преподавателей, домовиков и даже некоторых студентов приглашали в Аврорат для подробной беседы. После первой магической войны Пожирателей отлавливали недостаточно активно, и это закончилось второй войной. Теперь новое Министерство не то чтобы хватает всех подряд, но старается ничего не пропустить. Даже если это оборачивается пустым переводом времени.

Что, к примеру, я могу поведать о делах Северуса после возрождения Волдеморта, если я всё проспала? Тем не менее, только что отучившийся аврор добросовестно задаёт мне все положенные вопросы. Но для начала просит автограф — его бабушка до сих пор не верит, что я жива. Я даже смущаюсь — автографы у меня ещё не брали. В остальных вопросах от меня мало пользы.