Сумасшествие без всех (часть II)

Глава 6

Когда так много позади

Всего, в особенности — горя,

Поддержки чьей-нибудь не жди,

Сядь в поезд, высадись у моря.

И.А.Бродский

Впервые я еду в Хогвартс-экспрессе глубокой ночью. Учитывая жуткую ситуацию, мы отвечаем за учеников вплоть до вокзала Кингс-Кросс, поэтому преподаватели также отбывают на поезде. Вместе с отрядом авроров.

Хагриду приходится передоверить заботу о своём зверинце кентаврам, пока он будет вынужденно гостить у друзей-великанов. Аргус Филч, много лет не выходивший за пределы аппарационного барьера, в ужасе прижимает к груди миссис Норрис и любимую швабру и дольше всех медлит на платформе. Но страх остаться одному в замке, где убивают даже опытных волшебников, перевешивает, и он всё-таки садится в вагон. Поезд трогается. Домовики, наотрез отказавшись уезжать, машут нам кухонными полотенцами. Фонари в их руках тускло светятся сквозь туман. Печально кивают головами фестралы, несколько кентавров, выйдя из Запретного леса, с тревогой провожают экспресс.

— Это похоже на отступление или бегство, — признаётся Минерва. — Кажется, что мы никогда не вернёмся.

Я, Гораций и Сибилла — мы едем в купе вчетвером — тут же принимаемся её разуверять. Но вскоре утешать приходится Сибиллу. Как только родные башни скрываются за деревьями, она начинает плакать, потом переключается на жуткие предсказания, а потом опять плачет. Я готовлюсь провести так весь путь до Лондона. Но уже через полчаса праправнучка великой Кассандры мирно засыпает в уголке. Минерва отправляется проверять вагоны — всё ли в порядке у детей? А я, подстраховавшись заглушающими чарами, поворачиваюсь к декану Слизерина.

— Гораций, можно задать вам неприятный вопрос?

Пожилой волшебник с удивлением отрывается от чтения.

— Уверен, моя дорогая, от вас я не услышу ничего настолько неприятного, чтобы мне не захотелось отвечать.

— К сожалению, это не так, — предупреждаю я сразу. — Но я всё равно спрошу. Крестражи — настолько тёмная магия, что о них даже в запретных книгах упоминается вскользь. И Том Реддл, и Альбус Дамблдор большую часть информации почерпнули от вас. Но откуда вы сами об этом знаете?

Гораций так вздрагивает, что мне становится его жалко. Крестражи — больше не тайна, о них просто не принято говорить. Но мне вот захотелось поговорить в связи со всем случившимся. Так какой смысл ходить вокруг да около?

— П-почему вы спрашиваете об этом, Лили? — через силу выговаривает мой бывший учитель.

— Потому что Пожиратели Смерти ведут себя слишком дерзко. Учитывая, что их предводитель мёртв, — объясняю я, подавая ему оброненный «Ежедневный пророк». — Потому что Аврора погибла, а Хогвартс закрыт. И потому что я боюсь за сына.

Гораций заметно бледнеет и нервно поглаживает усы, не зная, что ответить.

— Лили, но вы ведь знаете — я сведущ в различных областях магии. Как-никак, я декан факультета Слизерин. Уже много лет. Эта должность обязывает постоянно расширять кругозор. Хотя бы теоретически.

— Северус тоже был деканом Слизерина, — вставляю я. — Много лет. И даже предпочитал теории практику. Однако не он рассказывал ученикам о крестражах.

— Лили, я до сих пор сожалею о той ошибке! — на глазах Горация появляются слёзы, и я поспешно протягиваю ему платок. — Если бы вы только знали, как сожалею! Ну хорошо, тут нет особенного секрета. Просто это очень неприятная тема. Вы спрашиваете, как я узнал о крестражах? Видите ли, я принадлежу к древнему чистокровному роду. Он даже числится в списке «священных двадцати восьми».

— Не знала, что этот список до сих пор что-нибудь значит! — замечаю я резко.

Но Гораций и не думает обижаться.

— О, Лили! Мне всегда так нравились ваши ответы! Эта ваша бескомпромиссность. Нам её очень не хватало, когда… Впрочем, не важно. Нет-нет, список — просто листок бумаги, конечно. Я лишь хотел сказать, что знаю историю своего рода до самых корней. Герпий Злостный был одним из моих предков, только и всего.

— Герпий Злостный? Тёмный маг, который вывел первого Василиска? — спрашиваю я, стараясь сдержать отвращение.

Гораций улыбается очень грустно.

— Увы, чистая кровь — скорее бремя, чем привилегия. Но мы не в ответе за наших прародителей, верно? Герпий создал ещё и первый крестраж. Тайна передавалась в моём роду из поколения в поколение. Дорогая Лили, вам не понять! Одно я могу сказать с уверенностью — ни дети, ни внуки Герпия ни разу не обращались к этой магии. Я сам никогда не воспользовался бы ею!

— Но Волдеморт воспользовался, — напоминаю я. — Это правда, что можно создать только семь крестражей? Почему семь?

— Почему семь? — мой вопрос ставит Горация в тупик и вызывает у него ужас. — Моя дорогая девочка, семь — уже огромное число. Ведь это означает семь убийств!

— Да. Я знаю. Но Волдеморт убил гораздо больше людей. Вы ведь понимаете, о чём я?

Гораций нервно поправляет бархатные подушки под своей внушительной фигурой.

— Что ж. С вами я могу говорить, не опасаясь последствий, не то что с Реддлом! — решается он, наконец. — Никто раньше не создавал более одного крестража. Откуда же я могу знать, сколько их может быть? Но когда я обсуждал это с ним, я ещё говорил с Томом. С учеником, мальчиком. И число «семь» меня ужаснуло. Но, по-моему… По-моему, оно просто ему понравилось!

— Просто понравилось? — переспрашиваю я, внезапно потеряв голос. — То есть, назавтра ему могло понравиться число «двадцать»? Или он мог захотеть, чтобы их всегда было семь?

— Прошу тебя, Лили! — содрогается мой старый учитель. — Не говори так об этом! Даже подумать страшно! Крестражей было семь, и Волдеморт мёртв.

— Как и в прошлый раз, — не успокаиваюсь я. — Он снова был настигнут отразившимся Смертельным Проклятием. Но разве это означает, что часть души Волдеморта, сохранённая в другом крестраже, не воссоздаст его вновь?

— Мы с вами говорили о теории и практике, — Гораций утирает проступивший на лбу пот. — Теоретически это возможно, но практически… Ритуал… О Мерлин, как я не хочу говорить об этом! Только из любви к вам, Лили, чтобы вас успокоить, я объясню. Существует определённый ритуал возрождения, и его нельзя изменить. Вскоре после прошлого возрождения Тома Дамблдор уничтожил кости его отца. При этом присутствовали многие волшебники, члены Ордена Феникса, и ошибка исключена. Волдеморт не вернётся, он не может вернуться!

— Он вернётся, — внезапно прерывает нас потусторонний голос. — Воспрянет вновь, ещё более великим и ужасным, чем когда-либо доселе.

Мы с Горацием подскакиваем на сиденьях и оборачиваемся к Сибилле.

Предсказательница говорит во сне, но совершенно не своим голосом. Онемев от неожиданности, мы ждём продолжения, однако больше она ничего не произносит.

— Что это было? Пророчество? — оглядываюсь я на Горация. — Что, если разбудить её и спросить?

Меня внезапно пробивает нервная дрожь. Гораций тоже под впечатлением, но может только неуверенно покачать головой.

— Нет-нет, Сибилла всё равно ничего не вспомнит, пусть отдыхает. Но всё же надо передать её слова Минерве. И в Министерство магии, — прибавляет он, собравшись с мыслями. — Что с вами, моя дорогая? На вас лица нет! Ну-ну, не стоит воспринимать всё так серьёзно! Даже истинные пророчества — только вариант будущего. А мы с вами даже не слышали, о ком речь. Мы просто разговорились тут среди ночи про всякие ужасы. Вот и подумали о самом худшем.

Вместе подумали!

— Постойте-ка, — видя, что я не прихожу в себя, Гораций открывает свой портфель из крокодиловой кожи. — Я прихватил бутылочку медовухи. Вот мы с вами сейчас её откроем, и всё пройдёт. Ночь кончится, а в Лондоне нас встретит ослепительное утро…

В эту секунду поезд останавливается так резко, что мы едва не падаем с сидений. За окном ни огня.

Я обещаю Горацию разведать, что случилось, пока он приглядит за Сибиллой, которая дремлет, как ни в чём не бывало. Когда я выхожу в коридор, там уже толпятся студенты. Трагическое начало ночи заставляет их ждать худшего — дементоров или Пожирателей Смерти, или тех и других. Я прошу всех разойтись по местам, так как они мешают аврорам, и тут меня окликает обеспокоенный Рональд.

— Профессор Поттер! Гарри не у вас?

Я не обладаю способностями спокойно дремлющей Сибиллы, но сразу ощущаю в душе холодок дурного предчувствия. Кингсли не просил меня молчать о побеге из Азкабана, и своих ребят я предупредила сразу. Хватит с Гарри одного ранения! Но куда он мог запропаститься, прекрасно осознавая серьёзность положения?

— Нет, я его не видела, — отвечаю я Рональду. — Разве вы были не вместе?

Вся компания ехала в соседнем вагоне, и я сразу направляюсь туда.

— Вместе, — Рональд отстаёт всего на полшага. — Но потом он куда-то делся. Кажется, это Гарри дёрнул стоп-кран.

Я останавливаюсь. В тамбуре мы одни. Дежуривший здесь аврор, должно быть, побежал уточнять причину остановки. Самое время выяснить, что за странное хулиганство взбрело на ум моему сыну.

— Он так и не вернулся! — Джиневра выходит нам навстречу из своего вагона, такая же недоумевающая и встревоженная. — Понимаете, миссис Поттер, мы все сидели, болтали. Вдруг Гарри как будто резко осенило, он вскочил и убежал.

— Сказал — «я сейчас», — прибавляет Рональд. — Ну, все подумали, он в туалет. А его там нет! С поезда Гарри не сошёл бы, так ведь? Все наружные двери охранялись.

— Балда! — не выдержав, перебивает его сестра. — В туалете окно открыто! Кому это надо, чтобы сдувало с… Ой! Простите, профессор! Короче, Гарри мог оттуда выбраться.

— Сама ты… — Рональд мужественно сдерживается, оглядываясь на меня. — Зачем ему лезть в окно?!

— Найдём — узнаем, — Джиневру не так-то легко смутить. — Но сперва сами обыщем поезд. Гермиона побежала в тот конец, а мы пойдём в этот. Миссис Поттер, вы только не переживайте, мы его из-под земли достанем! Аппарировать из вагонов всё равно нельзя.

Это правда. По новым нормам безопасности, на милю в обе стороны от железной дороги запрещены всякие перемещения. Но это меня не успокаивает.

— Только не сходите с поезда! — кричу я вслед убегающим ребятам, отпираю дверь в тамбуре Аллохоморой и схожу с поезда.

Если Гарри в экспрессе, вместе со всеми, то ничего страшного. А если нет… Почему мне кажется, что он действительно спрыгнул? Я пытаюсь осветить окрестности Люмосом. Но луч выхватывает из мрака лишь кусты и отдельные деревья, похожие в темноте на глубоководные кораллы. Я зову Гарри, но он не откликается. Мой Гарри, который вечно боится меня расстроить! Прохожу немного вдоль поезда, но вокруг всё то же — прохладная туманная ночь и заросли. Люмос только слепит, поэтому я гашу свет на палочке и начинаю осторожно спускаться с сопки. Неясное чувство — что-то из первых лет Ордена Феникса — заставляет меня ступать осторожно, не привлекая к себе внимания ни светом, ни звуком.

Уже отойдя от железной дороги, я слышу, что остальные пассажиры начинают выскакивать из вагонов. Разгорается спор с аврорами, которые требуют, чтобы все разошлись по купе в целях безопасности. Достаточно пропажи одного ученика! Минерва возражает на это, что она директор Хогвартса и член Ордена, и Дамблдора никто не стал бы задерживать. Студенты наперебой кричат, что они сражались за Хогвартс и Пожирателей не боятся.