Сумасшествие без всех (часть II)

Глава 5

Гадать по звездам в черной башне,

Вести детей вперед, сквозь тень.

Чтоб был легендой — день вчерашний,

Чтоб был безумьем — каждый день.

М.И. Цветаева

Почему я была дружна с Северусом при всех его причудах? Видимо, потому что у него, как и у медали, имелась лучшая сторона, и мне нравилось на неё смотреть. Ищешь совершенства — сиди в одиночестве.

Мы ведь познакомились ещё до школы. Я тогда думала, что все волшебники такие, как Сев. Явился из ниоткуда загадочный маленький принц (скорее похожий на нищего) и начал рассказывать, что я — колдунья, и проживу уйму лет, и для нас есть свой мир. В его глазах мне открылся космос. И то, что он при этом забывал помыть голову, не сильно тревожило. Я бы не удивилась, будь у него три головы. На самом деле, в магическом мире, где одни носят вместо шляпы чучело грифа, а другие — лицо Волдеморта, внешность не так важна. Северусу всегда больше мешал характер. И ядовитый язык.

Мать странно воспитала его — в презрении к окружающим магглам. То ли сказались слизеринские корни, то ли она так защищала Северуса от отца, который не был волшебником, но был чудовищем… Не хочу об этом. Есть вещи, о которых мне тяжело будет спросить Северуса даже теперь. Но в результате он рос, как на необитаемом острове. С отцом, которого презирал и ненавидел, и матерью, которой не было до него дела.

И тут, простите, я. Подружиться с ним было всё равно, что приручить дикое существо с другой планеты. Тогда я таких вещей не понимала, конечно, а для него это было сразу и насмерть. Он встретил себе подобную, единственную в мире, и всё. В нашем городке других магов не наблюдалось, и мы целые дни проводили вдвоём, объединённые общей мечтой сумасшедшего полёта, как тайные заговорщики. Что было в Северусе детского, так это искренний восторг от того, что он волшебник.

Он был буквально одержим магией и Магическим Миром. Странно, что я потом привыкла ко всему этому быстрее и проще. Завела кучу новых друзей, вышла замуж. А в Северусе детская истерия оставила мучительный отпечаток несбывшихся ожиданий.

Очутившись на факультете богатых и чистокровных, Северус немедленно вернулся к чувству собственной ущербности, а потом со свойственным ему размахом мысли принялся искать нишу для уязвлённой гордости. И пошло-поехало.

Я не очень боялась его наклонностей, я к ним была как-то невосприимчива. Как и он к моим увещеваниям. Но нашей детской дружбой Северус дорожил до последнего. Видимо, дружба уже преломлялась для него в нечто большее. Но меня сильнее волновала его увлечённость Волдемортом, чем мной.

Конечно, Северус отличался от прочих друзей. К нашей компании он никогда не примыкал, так как учился на Слизерине. Но с ним было интересно. Всегда. Северус заражал своей увлеченностью магией. Он нестандартно мыслил и очень много знал сверх школьной программы. Мы могли, не уставая, просидеть несколько часов в библиотеке. А задания на лето, когда мы выполняли их вместе, не портили ощущение каникул.

Он был находчив и остроумен. Умел развеселить и утешить, хотя я сознаю, как странно это может звучать. Он никогда не сдавался и любое умение стремился довести до совершенства — это у нас было общее. Он был… не знаю, я долго находила в нём свет, и от этого становилось хорошо и спокойно. Он прикрыл бы любой мой промах, он всегда готов был… заботиться обо мне, что ли. Отдал бы мне что угодно, помог бы в чём угодно, хотя вообще это не было ему свойственно. И я никогда ни о чём таком не просила, мне важно было справляться самой в новом мире.

В общем, он был замечательным другом, просто на свой слизеринский лад. Казалось, скажи я: «Сев, тут так получилось… Я убила директора школы, не знаю, как быть» — и он ответит: «Сейчас, Лил. Я где-то тут на полях писал заклинание для растворения трупов». Да ещё обрадуется, что сумел помочь. Боюсь, его и теперь лучше не провоцировать. Но я рада, что снова могу вспоминать о Северусе. О том, что он существует. Мне его не хватало.

И не хватает сейчас.

Уже глубоко за полночь я лежу, как всегда, без сна, но изображаю нормального человека, который спит по ночам. И думаю-думаю-думаю. На какой-то миг мне кажется, что я проваливаюсь в дрёму, и там, в мире видений, вот-вот сложу головоломку из роящихся вокруг тайн и недосказанностей. Но головоломка рассыпается, а меня поднимает с кровати отчаянный стук в дверь и крики. Я не могу разобрать слов, но сразу понимаю, что дело плохо. Поэтому хватаю волшебную палочку и, едва запахнув халат, выскакиваю в коридор.

— Профессор Поттер! Пожиратели в Хогвартсе! — с ходу выпаливает Гермиона.

— Профессор Синистра погибла, — сдавленно прибавляет Джинни.

Обе в слезах, с совершенно белыми лицами.

В первую секунду мне кажется, что я всё-таки заснула и провалилась в кошмар. Почему они не в своих спальнях, а стоят здесь совершенно одетые? Да, сегодня же среда... День Астрономии. Эта логичная мысль возвращает связь с реальностью, и я ощущаю, что от моего лица тоже отливает кровь. Оборачиваюсь влево и вправо с палочкой наготове, но коридор пуст.

— Тогда почему вы бегаете одни по школе?!

— Мы не одни — мы вдвоём! — Гермиона всегда серьёзно относится к правилам. — А ещё нас сопровождает сэр Николас. Он проверял, свободен ли путь.

Сэр Николас висит тут же, горестно уронив голову на правое плечо.

— Ужасное событие! — признаёт он с самым печальным видом. — И именно теперь, когда, казалось бы, наступил мир! Но всё же бедной Авроре повезло в сравнении со мной. У неё есть шанс быть принятой в «Клуб обезглавленных охотников».

— Где это произошло? На Астрономической башне? — на ходу спрашиваю я у девочек.

— На лестнице… За другими преподавателями уже побежали, — отвечает Джинни, запыхавшаяся ещё по дороге сюда. — Наши пока решили не расходиться… Вдруг с крыши полезут ещё Пожиратели?!

— А Гарри?

— Он цел. Даже попал в эту тварь Экспеллиармусом, но…

— Скольких вы видели?

— Пожирателей? — Гермиона немного отстаёт, потому что пятится, вглядываясь вглубь коридора. — Одного. Но сколько их всего, мы не знаем.

Призрак продолжает что-то бубнить у меня над ухом по поводу прогрессивных методов отсечения голов.

— Сэр Николас! — обращаюсь я к нему, убедившись, что на лестнице нет врагов. — Вы собирались поделиться какой-то тайной. Час ещё не пробил?

— Как вы могли подумать, Лили, что я об этом забыл! — ужасается он. — Но моя тайна должна быть подана в самом лучшем виде, поэтому…

— Поэтому будьте так любезны, соберите других привидений и проверьте, сколько посторонних в замке.

— Да, миледи, — доблестный рыцарь возвращает на место голову, чтобы отвесить поклон, и ныряет в потолок.

Мы взбегаем по ступеням слишком быстро, чтобы говорить, а когда сворачиваем в нужный коридор, пояснения уже не требуются. Над арочным входом в Астрономическую башню висит Пивз и визжит так, что лопаются барабанные перепонки:

— Убийство!!! Убийство!!!

Я с размаху запускаю в него Силенсио и делаю шаг во тьму. Студенты на винтовой лестнице молча расступаются, пропуская нас. Точнее, меня. Здесь не только гриффиндорцы, но и слизеринцы, подтянувшиеся к следующему уроку. У всех в руках складные телескопы и карты звёздного неба.

— Тот Пожиратель, — заканчивает объяснять Джинни, — улетел с башни на метле… Наверное, заранее её там спрятал… И мы решили… ничего не трогать.

Она всхлипывает, и я оборачиваюсь к Гермионе.

— Почему вы всё время говорите о Пожирателе? С чего вы взяли, что это был Пожиратель Смерти?

Все разом начинают что-то объяснять, и я едва могу расслышать чёткий, как на уроке, ответ мисс Грейнджер:

— Первое — плащ. Второе — маска. Третье — вот это.

Мы проходим последний поворот, и я вижу светящийся зелёным череп с выползающей из него змеёй — призрачная Тёмная Метка подвешена над лестницей поверх наших голов. После этого я едва не спотыкаюсь о другую голову, лежащую под ногами.

— Люмос! — Гарри сидит тут же с палочкой наготове и немедленно разгоняет мрак.

Кое-кто из девочек снова начинает плакать, даже ребята невольно отворачиваются. Тёмные волосы Авроры стекают со ступеней, как водопад. Глаза ей успели закрыть, и лицо не кажется страшным. Тело в сверкающей звёздной мантии лежит чуть выше — там дежурит Рон Уизли. И лестница, и стены сплошь в бурых потёках. Я вдруг соображаю, что забыла обуться. Теперь не знаю, как не ступить в кровь.

— Вот такие дела, — вполголоса произносит Гарри. — В других местах тихо, да?

— Пока что тихо, — произношу я через силу, — но надо дождаться профессора МакГонагалл. Отойдите за поворот, — велю я напирающим сзади. — Смотреть не на что.

Охрану у тела я тоже снимаю, и мы втроём спускаемся за остальными на два поворота лестницы.

— Один он был, точно говорю! — не выдерживает Рон. — Стали бы они столько ждать! И знаете, что главное?

— Рон, помолчи, — обрывает его Гарри.

— Не буду молчать. Когда этот урод целил в тебя!

— Это правда, Гарри? — я не узнаю собственный голос.

— Нет! — мой сын убирает в карман палочку в знак того, что опасность миновала. — Мам! Ну, мам! Сядь, пожалуйста.

— Со мной всё хорошо, — речью я владею лучше, чем лицом. — Тебя ранило? Или ещё кого-то?

Студенты на лестнице заверяют, что все целы. Они в шоке, но не так поражены, как можно было ожидать. За время их учёбы в Хогвартсе чего только ни происходило.

— Никого не ранило, — подтверждает Гарри, показав Рону кулак. — Мы спускались с урока. Все вместе… А! Ещё факелы не горели, но никто не придал значения. И вдруг из-за поворота выскочила эта мразь.

— На тебя, — оскорблённо настаивает Рон. — Ты не видел, а я видел!

— Сзади шла Гермиона и ещё несколько человек. Попасть могли в кого угодно, — не сдаётся Гарри. — Я стоял, вот как сейчас стою, а Пожиратель… вот, где сейчас Малфой. И всё. Дальше секунда. Пожиратель выпустил заклятие, Гермиона меня толкнула и сама увернулась. А профессор Синистра не увернулась, только запустила в него Ступефаем. Это был Ступефай, да?

— Ступефай, — отвечают из толпы.

— Или Импедимента.

— Не суть. Он всё равно отбил это заклятие, а профессор Синистра… больше ничего не успела.

— А ты… — подсказал Рон.

— А я сосчитал носом ступеньки. Потом сказал тоже какое-то заклинание…

— Экспеллиармус, — подсказывает Гермиона. — А я — Петрификус.

— А он — Авада Кедавра — довершает Рон. — Кто упал, кто шарахнулся. А он — на крышу и дёру. А нет, ещё Морсмордре наколдовал, сразу после убийства. Тьфу, гадость — произносить не хочется!

— У тебя всё равно не получится заклинание, — успокаивает его Невилл.

— У Малфоя получится, — Уизли прищуривается, в упор глядя на Драко. — Ему эта башня давно покоя не даёт. И Метка имелась, и возможность. У них как раз урок после нашего. За перемену переоделся, и готово!

Драко застывает, как мраморная статуя. Лицо у него при этом мертвее, чем у Авроры. Словно врата Азкабана уже разверзлись.

— Мистер Уизли, замолчите немедленно! — требую я, повысив голос. — Я понимаю, что вы сейчас не в себе. Но такими обвинениями не бросаются.