Сумасшествие без всех (часть II)

— Достаточно. Я уяснила, что ты хочешь сказать, — обрываю я Кингсли. — Чужая душа — потёмки. Лишь такой старый… романтик, как Альбус Дамблдор, мог поверить в чушь о перевоспитании.

— Потише-потише, — беззлобно осаживает меня Министр магии. — Никто не умаляет заслуг Снейпа. Но помилование за его преступления не предусмотрено. Не забывай, что Дамблдор был директором Хогвартса, а не Пожирателем Смерти! Как бы он ни болел, и о чём бы ни просил, убийство — это убийство. А ещё есть непонятная история с ухом Джорджа Уизли…

На балкон, обнимаясь теснее, чем в танце, выскальзывают Рональд и Гермиона, и тут же с извинениями пятятся обратно. Я делаю резкий взмах палочкой, намертво приращивая дверь к косякам.

— Вот, к чему всё идёт! — я так сжимаю рукой перила, что, наверное, на чугуне останутся вмятины. — Просто удивительно, как меняет человека власть! Ты, Кингсли, стал мыслить совсем-совсем, как настоящий Министр. Говори прямо! Поцелуй дементора, так?

— Не так, — объясняет он терпеливо. — С учётом его раскаяния и вклада в победу, о казни речь не идёт. Если хочешь знать моё личное мнение, Лили, я согласен с тобой! Я делаю всё от меня зависящее, чтобы Снейпа не мерили по одной мерке с Пожирателями Смерти. Но я не могу просто отправить сову в Азкабан — отпустите для меня того и поймайте этого. Существует закон…

— Значит, надо менять законы!

— Ты рассуждаешь, как в гостиной Гриффиндора, — улыбается Министр, вспоминая и свои школьные годы. — Слишком много придётся менять законов. Мы бы половину Азкабана распустили по домам. Поверь, Снейп достаточно натворил ещё в первую войну…

— Прости, это даже слушать противно! — кажется, я краснею — хорошо, что в темноте не заметно. — Северус не остался бы в Хогвартсе, зная, что его посадят. Стало быть, ему обещали другое. Или его не трогали, лишь пока он был нужен? Так нельзя! Нельзя предавать своих!

Министр магии бросает на меня восхищённый взгляд, но отвечает, как положено:

— Я не знаю, что ему обещали, Лили. Со Снейпом говорил Дамблдор, и всё это вилами по воде писано. Такими доводами не успокоишь общественность.

Достойный аргумент — что и сказать!

— Общественность уже стерпелась, — бросаю я хмуро.

— Ничего подобного! — возражает он со знанием дела. — Сегодня все в эйфории, а завтра родители первокурсников спросят, почему в Хогвартсе преподаёт такая сомнительная фигура. Последний визит Снейпа в Министерство магии вызвал скандал, который мне пришлось заминать. Некоторые сотрудники до сих пор боятся приходить на работу, однажды повстречавшись с ним в коридоре! — Кингсли переводит дыхание и прибавляет уже более сдержанно: — Лили, он тёмный маг. Он тёмная личность. И он опасен. Я всё понимаю: после войны много говорили о том, как Снейп защищал Гарри, и теперь ты ощущаешь личную ответственность. Но, мой тебе совет, не надо так близко принимать всё к сердцу! Не потому, что тут скрыты страшные министерские тайны. А потому, что на твою долю и так выпало достаточно.

Я не отвечаю. Пауза растягивается тяжёлой завесой.

— Северус действительно очень талантливый волшебник, — произношу я в конце концов. — И очень неглупый человек. Тебе не кажется, что на свободе он принёс бы больше пользы?

— Надеюсь, так и будет. Со временем.

Ещё одна пауза. Боже мой!

— Что ему грозит? В результате?

Министр пожимает плечами.

— Несколько лет в Азкабане.

— Он их не выдержит.

— Выдержит. Сириус Блэк просидел там дольше.

За преступления, в которых были повинны Реддл, Петтигрю и, конечно, Снейп. Да, Северуса любить трудно. Не думаю, что его вообще кто-то любит.

Так что, он должен теперь отсидеть весь срок, доставшийся Сириусу? В Азкабане сейчас смертный холод... Сырость… Дементоры… Немыслимо!

— Что-то можно сделать? — спрашиваю я тихо. — Подписи мы уже собираем.

Кингсли удручённо потирает лоб.

— Надо сперва разобраться в этом деле. Раз уж так, возьму его на личный контроль. Дам знать, как только что-то прояснится.

Я киваю. Благодарю. Что ещё тут добавить?

Мы возвращаемся в гостиную. Стол уже убрали, стулья растащили по углам. Часть гостей танцует, часть разбрелась по дому. Роланда отлаживает забытый мной «Нимбус». Андромеда отправилась наверх укладывать малыша. У камина Элфиас Додж и Аберфорт Дамблдор вспоминают, как весело отмечали Рождество в прошлом веке.

Возле ёлки Сибилла с огнём в глазах доказывает Луне, что слизеринский ёлочный шар похож на сосуд с пророчеством, и она даже видит внутри смутные картины. Луне ничего доказывать не надо — она верит и так. Гораций тоже участвует в разговоре, но в основном восхищается красотой игрушки. Я отдаю шарик Горацию — ему он больше подходит. Профессор Слизнорт сперва отнекивается, но потом с большим удовольствием соглашается принять подарок. Кингсли благодарит за праздник и откланивается, объясняя, что ему ещё надо заскочить в Министерство.

Едва он выходит, мой сын отделяется от шумной компании, готовящей фейерверки, и хватает меня за руку:

— Ну что?!

— Да ничего, — отвечаю. — Старые грехи.

Я знаю, что тревожит Гарри — вдруг он не закончил с проклятыми крестражами? Вдруг Волдеморт вернётся? Из-за пресловутой избранности мой сын ощущает себя ответственным за всю Магическую Британию. Хотя он больше не Избранный.

— А я и не сомневался, что ты разговоришь Кингсли! — довольно улыбается Гарри. — Мне он сказал, что дело секретное, и всё! Представляешь?

Я смотрю на него, и отчего-то у меня щемит сердце.

— Ты попробовал мороженое по личному рецепту Кикимера? Или только гонялся за Министром?

Гарри осекается и кивает.

— Да, мам, конечно. Кикимер не даст пропасть с голоду. Я пойду… Джинни поищу.

Вот гляжу ему вслед и думаю — наверняка я должна поговорить с ним о Джинни, безопасности и ответственности. О том, кем он станет после школы. О сотне других вещей… Со мной родители обсуждали всё это, хотя мало понимали мой мир. Но на каникулах я получала положенный выговор, если Джеймс возвращал меня домой после полуночи. А когда я сказала, что по некоторым причинам не смогу найти после школы хорошую работу, мама очень переживала. Как же так! Ты же отличница! Староста школы! Но я не хотела касаться дома таких неприятных тем, как Волдеморт и преследование магглорождённых.

А со своим сыном только о Волдеморте и говорю. Ну и ещё о здоровом питании, потому что он худой, как полтергейст. Всё у нас… немного не так, как надо. Меня не покидает ощущение, что беседа с Гарри о его женитьбе и поступлении в Аврорат прозвучит нелепо и неестественно. Не вернись я, он и так разобрался бы и с Авроратом, и с Джинни. Он научился со всем справляться без меня. Поздно всё, слишком поздно…

Внезапно меня озаряет, и я несусь по лестнице к входной двери. К счастью, Кингсли только-только шагнул за порог — похоже, его заговорил Дедалус. Я успеваю выскочить следом и поймать Министра за мантию. Он пугается.

— Ещё секунда, Лили, и нас бы расщепило.

Не важно.

— Почему так поздно?! — резко спрашиваю я, пытаясь отдышаться. — Почему Северуса не арестовали раньше? Его вызывали в Визенгамот и сказали, что все вопросы разрешены. Ему без заминок позволили вернуться в школу! Что-то случилось уже потом, да?

— Лили, здесь холодно, — осторожно предупреждает Кингсли.

— Что-то случилось, так? — переспрашиваю я настойчиво. — Поэтому все его прежние дела предстали в отражённом свете? Поэтому ты переменил мнение о нём? Поэтому его заперли в Азкабан?

Над крышей дома один за другим взрываются обещанные Джорджем фейерверки. Салют, наверное, слышно даже у магглов. Лицо Кингсли приобретает то синеватый, то красноватый цвет, и я не могу понять по его выражению, угадала или нет. Я всё равно знаю, что угадала.

— Кингсли, я должна знать.

Я не объясняю, почему должна, но Министр магии неожиданно идёт на попятный.

— Хорошо, — признаёт он медленно и неохотно. — Наверное, ты должна. Только не сейчас и не здесь. Я пришлю сову, как только всё подтвердится. Хорошо?

Я ошарашенно киваю. Нет, я вовсе не рада тому, что добилась своего. У меня будто останавливается сердце, пока я смотрю невидящими глазами, как в зимнем небе, сменяя друг друга, порхают розовые огненные драконы и зелёные фениксы. О, Мерлин!

Лучше бы Кингсли сразу объяснил, в чём дело. Почему-то все вдруг заговорили загадками, все обещают раскрыть мне некую тайну. Сперва школьный призрак, затем министерский чиновник, теперь вот сам Министр… Я и забыла, что стоит приблизиться к Северусу, как попадаешь в параллельный мир! Как с солнечной детской площадки в Паучий тупик. Тут же появляются какие-то странные проблемы и странные люди. Даже Хогвартс у нас с ним был разный: у меня — уроки и походы в Хогсмид, а у него — Пожиратели Смерти и оборотни. Где он только находит все эти мрачные тайны? Притягивает их, что ли? Или они всегда рядом, просто я слепая, и это не две реальности, а одна, но целиком?

«Крысы, Лили. Они тут повсюду. Может, откроешь глаза и тоже полюбуешься?».

— Ты умная женщина, Лили, — вздыхает Кингсли. — Но что тебя так смущает? Или ты знаешь о Снейпе что-то конкретное, и это не даёт тебе покоя?

Нет, нет, если бы я только могла подумать… Разве что та история с Драко Малфоем и украденным ядом? Но за плохо закрытую кладовку не закрывают в Азкабан! А Драко после Обливиэйта всё равно ничего скажет... Я медленно качаю головой.

— Извини, пока ничего не приходит на ум.

Кингсли советует, если что, обращаться в Аврорат, прощается и аппарирует.

Ну вот. Не дала человеку отдохнуть в праздник! Какая-то я стала чёрствая. Я сама это знаю. После смерти Джеймса мне многое… всё равно, что ли. Разумеется, не Гарри, и не вероятное воскрешение Волдеморта!

Но раньше я, к примеру, любила Рождество, а теперь мне безразлично, отмечать его или нет. И за одеждой приходится следить — наряжаться тоже расхотелось. Не для кого. Вроде бы, всё есть, и стыдно жаловаться. Даже счастье есть, но… радости нет. Мне кажется, что я живу, как заведённая кукла. По кругу, по кругу… Вот, надеялась, что Северус вытолкнет меня из этого круга. И, вроде бы, у него стало получаться. А теперь всё опять свелось к тому, что он — Пожиратель Смерти. Не могу. Сил больше нет.

Я и правда продрогла, а палочку оставила в гостиной — ничему меня жизнь не учит! Зато сигареты взяла. Я прислоняюсь к мотоциклу Сириуса (мотоциклу хорошо — он опять дома!), прикуриваю от ладони и смотрю на рождественские звёзды. Хитрый, однако, змей, этот Северус Снейп! Раз он подслушал, как я жаловалась Минерве на жизнь, то наверняка потом сидел со мной на карнизе. А ведь не сознался.

Чёртова жизнь. И кто теперь будет меня ловить?