Как мы нашли тебя

Глава 28

Раф-раф РобоПап

Они прибывают на шоу «РобоПап» с двадцатиминутным опозданием. К счастью, организаторы, зная, что большую часть публики будут составлять маленькие дети и их вечно испытывающие стресс родители, устроили несколько номеров для разогрева, чтобы унять разочарование опоздавших.

Мероприятие проходит в «Соккер-сити» — стадионе, построенном для принятия игр в Йоханнесбурге во время мирового кубка 2010. Стадиону всего шестнадцать лет, но здание уже изуродовано. Он напоминает Кейт фотографии итальянских арен, но грязнее и с бо́льшим количеством граффити. Все же тут достаточно места для пяти тысяч обладателей билетов, которые пребывают в приподнятом настроении. Ей нужно избавиться от мрачных мыслей в голове и попытаться наслаждаться тем, что происходит здесь и сейчас.

Кейт всегда не выносит толпу. Запахи и звуки атакуют ее синестезию, пока ей не начинает казаться, что толпа давит на нее со всех сторон, и она не может дышать. Девушка знает, что так все и будет, так что пришла подготовленной: запила таблетку «ТранИкса» водой из запасной бутылки «Бильхен». Это приглушит ощущения. Про себя она произносит молитву в адрес Сета. У него есть свои недостатки, но он однозначно знает, как разработать хорошие препараты. Перед тем как их впустят в главное помещение, детям наносят на запястье временное тату: Z-код, содержащий всю информацию о них на случай, если с ними случится несчастный случай или они потеряются.

Мимо них на ходулях проходит человек в синем. Он разбрасывает вокруг попкорн, как конфетти. Воздушные змеи-дроны цвета сахарной ваты нависают над ними, как медузы. Кейт слышит знакомую музыкальную тему, а в отдалении — электронный лай. Они застряли позади семьи, тестирующей свою новую «Санбреллу». Они улыбаются и строят смешные лица, когда солнцезащитный зонтик делает селфи с их участием.

Мэлли тянет Кейт за руку.

— Начинается! — произносит он с глазами по пятьдесят ранд. Они ускоряют шаг по направлению к сцене. Сильвер идет вприпрыжку, ее светлые волосы блестят на солнце. Кейт чувствует вину, видя, какие они счастливые. Ей стоит чаще выводить их из дома. Несправедливо держать детей взаперти, лишь потому что у нее есть проблемы. Ее овевает сильный порыв теплого полуденного воздуха, и плечи Кейт расслабляются. У нее становится легче на душе, Себенгайл встречается с ней взглядом и улыбается. Кейт улыбается в ответ.

«Да, — думает она, — психотерапевт была права, мне определенно стоит чаще гулять с детьми».

Кейт покупает близнецам каждому по «ГлиттерКоле» и пакетику «Крисфиез». Себенгайл поджимает губы, видя нездоровую пищу, и отворачивает взгляд, чтобы выпить воды. Няни «СуррорСис» всегда безупречны. Она качает головой настойчивому торговцу шляпами, но затем передумывает и покупает голубую шляпу с собачьими ушками для Мэлли и розовую с кошачьими для Сильвер.

Слышится еще больше роботизированного лая, но теперь еще и мяуканье. Билеты в хеликсе Кейт указывают путь к их местам стоя. Сотни маленьких детей прыгают вверх-вниз. Некоторые одеты как «РобоПап», некоторые — как «КиттиБот». Она вообще могла привести детей, одетыми в пижамы. Юная публика начинает кричать в сторону пустой сцены: «Где ты, РобоПап? Выходи, РобоПап! Вуф-вуф, мы тебя ждем!»

Некоторые родители присоединяются к детям, Кейт оглядывается вокруг и снова начинает чувствовать себя не комфортно. Слишком много схожести вокруг. Слишком много детей одето одинаково, слишком много взрослых с одинаково пустыми лицами. Несмотря на транквилизатор, растворяющийся в ее желудке, ее тревога начинает усиливаться.

— Держитесь поближе, дети, — говорит она.

— Присматривай за Сильвер, — произносит Бонги Мэлли. А Мэлли она говорит, чтобы тот защищал свою сестренку. Он кивает, они оба улыбаются няне: их лица светятся от радости.

Она быстро пересчитывает их по головам: один, два, а затем медленно вдыхает и выдыхает, чтобы успокоить нервы. В следующий раз она возьмет больше таблеток. В следующий раз она выберет не такое многолюдное мероприятие, точно не «Раф-раф РобоПап». Не то чтобы ей не нравился персонаж или шоу, просто она не согласна с их политикой.

«РобоПап» — первое детское телевизионное шоу, полностью написанное и созданное искусственным интеллектом. Машин обучили принципам написания хорошей истории и предоставили им тысячи примеров, а затем дали команду написать нечто подобное. После нескольких плохих шоу, нуждавшихся в корректировке курса, появился «РобоПап». Большинству детей оно нравится. Мэлли прямо-таки одержим этим шоу.

По прошествии восемнадцати месяцев оно стало самым прибыльным шоу в истории мультипликационного телевидения. Не нужно ни писателей, ни актеров, ни художников: ИИ (прим.: искусственный интеллект) просто выпускает эпизоды в «Стрим», которые с интересом смотрят дети со всего мира. Конечно же, в каждом эпизоде есть мораль: будь добрым, делиться значит заботиться, уважай своего/их родителя/ей, береги Землю, экономь воду. Это шоу без границ: тот же интеллект, который создал программу, также переводит его на сотни разных языков. Поначалу она бойкотировала серии, но, когда увидела, как дети обожают персонажей, ее потребность радовать их перевесила важность моральной позиции.

Толпа начинает нервничать. Кейт и Себенгайл теснят сзади. Кейт крепче сжимает руку Мэлли и проверяет, что Сильвер держит за руку няню.

«Дыши. Дыши».

Духи и запах солнцезащитного крема для отпуска, а еще какой-то сладкий, удушливый запах. Дети кричат, Мэлли прыгает на месте и дергает ее за руку. Близлежащий беспилотный воздушный шар, проплывающий над толпой, взрывается с громким звуком и просыпается на публику дождем из блестящих лент и эскимо со стевией. Пульс Кейт несется вскачь.

— Мам, можно мне немного?

Сильвер смотрит на только что купленную соседу ледяную стружку.

— Нет, — отвечает Кейт. — Ты уже получила лакомство, и шоу вот-вот начнется.

— Пожалуйста, ну, мам? Пожалуйста? — она такая же сладкоежка, как и мама. — Я хочу. Я такого не пробовала.

Кейт осматривается вокруг. Уйдет целая вечность на то, чтобы выбраться из толпы и вернуться на место.

— Я ее отведу, — предлагает Себенгайл. — Я не против.

— Не знаю, хорошая ли это идея.

— Мам, пожалуйста.

Она вспоминает свое прежнее обещание больше веселиться и позволять детям познавать новое. Это полезно для их развития. Ей нужно расслабиться, перестать быть такой наседкой, позволить детям быть детьми.

— Позволь, я ее отведу, — говорит няня, поднимая Сильвер на свое пышное бедро. — Никаких проблем.

Хорошо. Почему нет? Кейт кивает, чтобы они шли. Она отправляет бампом на счет Себенгайл деньги на две порции, чтобы они купили лакомство и Мэлли. Они пропадают в толпе. Мэлли отпускает ее руку.

— Не отпускай руку, — говорит она. — Я не хочу тебя потерять.

— У тебя рука потная, — говорит он, вытирая руку о свою рубашку. — Не хочу за нее держаться.

Кейт возводит глаза к небу. Где эти поводки для малышей, когда они так нужны? Она опустила руку ему на плечо.

Наконец, шоу начинается. Кейт оглядывается через плечо в поисках Себенгайл, но не видит ее. Бело-голубой дым валит из дымовых машин, плывет над публикой. Пэтч Кейт звенит из-за входящего звонка. Она проверяет свой хеликс: это Кеке. Девушка ставит звонок на беззвучный режим, потому что не услышит ни слова из-за толпы кричащих детей.

Приближается «Волантер», разукрашенный в стилистике шоу. Он разрезает голубой горизонт, зависает над сценой, а затем опускает вниз гигантскую собачью конуру. Еще больше дыма и блестящих лент, и наружу выпрыгивает РобоПап: двадцатифутовая в высоту голограмма робота собаки, которая может улыбаться и вставать на задние лапы. Крики маленьких детей напоминают зубчатые формы (Резкий Удар).

— Раф-раф всем! — лает он.

Дети кричат в ответ: «Раф-раф РобоПап!»

— Спасибо, что пришли сегодня, — говорит он. — Рад вас видеть!

Блять, бредятина. Как она выдержит час этого?

Поп-поп-поп-поп-поп зажигаются огни. Музыкальная тема начинает звучать громче, и все подпевают. Та же лирика, вгрызшаяся в мозг тысячам людей по всему миру. Кейт понимает, что слова начинают вгрызаться и в ее мозг, хоть она им сопротивляется. Ее пэтч звенит. Опять Кеке. Кейт оборачивается назад, пытаясь приметить Бонги. Все, что она видит, — лишь море зачарованных лиц, поющих глупую песню. Ее предыдущее чувство, что все хорошо, трансформируется в ужас. Два часа дня пятьдесят три минуты. Они уже должны были вернуться.