Как мы нашли тебя

Глава 46

«Космик Крим»

— Езжай, бл*ть, быстрее! — кричит Кейт на такси.

— Это зона с ограничением скорости в восемьдесят километров в час. Мы едем на скорости восемьдесят километров в час.

Кейт сжимает зубы и пинает кресло.

— Пожалуйста, воздержитесь от противоправных действий. Эти действия приведут к досрочному завершению поездки.

— Просто езжай быстрее!

Она знает, что такси запрограммировано соблюдать все правила дорожного движения, но не может не кричать.

Такси ускоряется, чтобы обогнать осла тук-тук, но затем снова замедляется до восьмидесяти. Она выглядывает из затонированного окна, пытается не обращать внимания на желтый адреналин в ее крови (кричащий желтый), делающий ее кожу горячей и липкой. Пытается сосредоточиться. Девушка должна сохранять ясную голову, чтобы следить за безопасностью ее детей. Ради этого она и ходила на эту терапию в виртуальной реальности. Она не должна позволять панике завладеть ею. Вытирает свои потные ладони о джинсы. Повышение уровня ее стресса в результате попыток заставить такси ехать быстрее никак не повлияет на машину, такси едет на максимальной возможной для него скорости. Кейт нужно успокоиться. Она пытается выровнять дыхание и смотрит на все еще сухое небо, и понимает, как сильно ей хочется пить. Похоже, ей всегда хочется пить. Так было и до нехватки воды, до засухи? От самой мысли, что вода на плотине Ваал находится на уровне двенадцати процентов, у нее распухает язык.

Кейт рискнула оставить Мэлли дома, чтобы получить помощь и разобраться в своей голове, но лишь еще больше запуталась. Разве не будет иронично, если та мера, на которую она пошла, чтобы помочь себе, чтобы она стала собранной и могла защитить детей, окажется тем, что поставит их жизни под угрозу? У нее болит живот. Сет не отвечает на звонки. Она даже не считала опасным свой уход из дома сегодняшним утром. Не совсем. Там же был Сет, плюс охранники. Конечно же, Мэлли находился там в большей безопасности, чем где-либо еще?

Он в безопасности, говорит она себе, когда они проезжают мимо залитых солнцем зданий и велосипедистов в шлемах в форме головастиков. Он в безопасности.

Они останавливаются на красный свет, и с ними начинает разговаривать билборд.

— Вы попробовали наш новый «Космик Крим»? — спрашивает реклама.

Кейт готова огрызнуться. Она поднимает взгляд на проекцию и видит водоворот белой жидкости, льющейся в чьи-то хлопья. Жидкость блестит и переливается, выглядит замечательно, но Кейт кажется, что на вкус она не очень. Все эти маленькие металлические звездные взрывы и планетная пыль во рту. Но потом ей приходит на ум, что, может быть, кремовая текстура приглушает острые ощущения, и тогда продукт может оказаться довольно неплохим. На следующем кадре женщина добавляет крем в свой кофе и смеется, когда он начинает искриться. Кейт закатывает глаза и отворачивается. В аудиосистеме такси раздается голос мейстера Люмина. Она скорее послушает его, чем дерьмовую рекламу (вероятно) еще более дерьмового продукта. Он смотрит на Кейт с умного зеркала такси, создается ощущение, что он находится в такси с ней, со всем его фирменным импровизированным шармом. Кейт выключает звук снаружи и еще больше затемняет окна.

Лицо Люмина светится, а его голос так успокаивает: он всегда напоминает ей ощущение подобное тому, когда лежишь в постели со свежевыстиранными простынями. Ей нравится слушать, когда он говорит на своем родном языке, хоть она мало что понимает, ей всегда нравились щелкающие и отрывистые звуки языка исикоса. У нее нет слова, чтобы описать, какое успокаивающее воздействие на нее оказывает этот язык, но теперь она будет называть его Космик Крим, сокращение для Космик Крим Без Дерьма.

— Можешь ли ты представить мир, — говорит он, великодушная улыбка ни на миг не сходит с его лица, — свободный от тревог?

Одна из вещей, которые нравятся ей в этих сообщениях в такси — у нее всегда возникает ощущение, что Люмин обращается к ней напрямую. Она не знает, как они этого добиваются. Как будто машина считывает ее эмоциональный статус с пэтча и выдает ей сообщение, которое наиболее подходит к ситуации. В дни, когда она не покидала дом — количество которых начало перевешивать количество тех дней, когда покидала — ему все равно удавалось найти ее, на домашнем экране или в ее новостной ленте тикертейп. Кажется, он знает, когда нужен ей.

— Тебе это может показаться невозможным, — говорит он, — но от тревоги нет пользы никому. Тревога — лишь биопродукт склонности чрезмерно много думать. Hai wena (прим.: с зулу «А ты думала»), это звучит слишком просто? Тебе нужно перестать думать!

Очевидно позабавленный этой мыслью, он усмехается.

— Чтобы исключить тревогу из твоей жизни, тебе нужно понять, что наши души здесь лишь для нашего собственного удовольствия. Не для шопппинга. Не для работы. Не для уплаты налогов. Но для удовольствия. Ты слышала это? — игриво спрашивает он, его глаза блестят. — Наслаждайся!

— Легко сказать, — бормочет Кейт. — Ты просто сидишь на своем золотом троне целыми сутками, а твои миньоны приносят тебе еду на блюдечке.

Это, строго говоря, не совсем верно или справедливо, хотя за Люмином закрепилась репутация сладкоежки. Он известен тем, что зачастую коверкает цитату Джулии Чайлд, говоря: «жизнь без торта всего лишь встреча».

Люмина часто замечают, занимающимся копкой в общественных садах по программе пермакультуры, в захудалых городках и сельской местности. Он постоянно спонсирует общины, ранее находившиеся в неблагоприятном положении, дешевыми зелеными технологиями, которые улучшают качество их жизни. Показывает им, как собирать самодельные холодильники, световые люки, естественные кондиционеры из обрезанных бутылок из-под воды. У него нет пиар-компании, работающей на Люминарию. Вместо этого, горожане, вооруженные своими «Тэлзами», запишут, как он и его люди этим занимаются, и распространят эти записи по социальным сетям. Возможно, это их способ убедить себя в том, что в этом мире все еще существует добро.

— Так мало времени, — говорит он. — Посмотри на меня, мне почти восемьдесят лет, а я чувствую себя ребенком.

Он показывает жест, в котором кончики всех пальцев касаются друг друга и направлены в небо, обычно используемый в африканской культуре, чтобы обозначить рост ребенка.

— Поверь мне. Однажды ты на миг вырвешься из забот, которые называешь своей жизнью, и поймешь, что жизнь то подходит к концу. Что она уже подходит к концу! Как вечеринка, когда ты слишком занята мыслями о закусках и поддержании разговора, чтобы просто расслабиться и наслаждаться.

Каждый раз, как она упоминает Люмина в разговоре с Сетом, он одаривает ее циничным взглядом, который обычно приберегает для людей, которые все еще курят. Ему нравится говорить, что у него аллергия на «КулЭйд».

— Как ты можешь скептически относиться к пермакультуре? Это не имеет смысла.

— Это не пермакультура, и ты это знаешь. Сет в жизни ничего не выращивал, только если не считать чисто-мясную индейку, которую он спроектировал в лаборатории для «Бильхен» десять лет назад.

— Это монастырь? — спросила Кейт. — Люминария? С золотой краской?

— Да. С золотой краской. То есть, мужчина одевается, как монах, который работает на мельнице сороковых годов, так почему он любит шик?

— Ему нравится этот цвет!

Он посмотрел на нее, будто она сошла с ума.

— Это жизнерадостный цвет. А он жизнерадостный парень. Это приносит ему радость. Кроме того, — сказала Кейт. — Этому мужчине позволено иметь какой-нибудь недостаток. Иначе он будет слишком идеален.

Сет поднял руки вверх.

— Послушай, я не говорю, что он плохой человек. Я просто говорю, что он, вероятно, не святой, каким его все считают.

— Ты думаешь, что у него есть большой, темный секрет?

— Готов поспорить на свой банковский счет. У этого мужчины есть скелеты в шкафу.

— Разве у кого-то их нет?

— Не такие, как у него.

Кейт рассмеялась, представив золотой скелет, вываливающийся из-за скрипящей дверцы шкафа.

Она думает, что все же знает, что его беспокоит. Люминария несколько лет назад опубликовала то, что они назвали «Пророчествами Селестии». Поистине безумные и похожие на библейские изречения вроде: «море поднимется и убьет кучу мужчин, женщин и детей без разбору». Безумные вещи, пока так и не случилось: в двадцать втором году цунами «Индо» смыло тысячи людей, включая старого коллегу Сета, который работал там и отдыхал. По меньшей мере, двенадцать пророчеств из сотни сбылись.

— Совпадение, — настаивает Сет, но она в этом не так уж уверена.

Такси останавливается, с окон исчезает тонировка, показывая, что они прибыли к многоквартирному дому. Она выбегает из такси. Тело Кейт пробирается к цели, а вот ее разум работает в замедленном режиме, словно Люмин наслал на нее спокойствие. Кейт теперь четко понимает, что ей нужно. Когда она достигает входной двери, все кажется таким же, как и было. Охранники здороваются с ней и открывают дверь, чтобы ее впустить.

— Мэлли? — зовет она, заглядывая в его комнату. — Сет?

Нет ответа. В этот раз она не паникует, просто спокойно ходит из комнаты в комнату в поисках своего сына. Когда ощущение тревоги нарастает, она ее подавляет. Несмотря на это, над ее верхней губой выступает пот. Где они? Почему не отвечают? Затем она вспоминает об охранниках. Те же ли они, которых она оставляла здесь утром? Она не знает. Она толком их не разглядела, их лица частично закрыты этими шлемами в форме панциря черепахи и фиолетовыми очками визорами, которые они носят. Они могут быть кем угодно.

Опять же, кто угодно может быть кем угодно.

Только тот факт, что они работают на охранную компанию, не значит, что они хорошие люди.

Тревога не приносит пользы никому, говорит Люмин в ее голове. Перестань думать.

Уголком глаза она видит, что окно доставки для дронов открыто.

Тело Мэлли через него пролезет.

Она подходит к нему и захлопывает, закрывая на защелку. Проглатывает свое электрически голубое волнение.

Они в комнате-убежище. Они в комнате-убежище, но тогда почему они ей не отвечают?

Она идет и открывает двери комнаты-убежища, открывая виду настоящий хаос: пол усеян железнодорожными путями, обертками от питательных батончиков и рассыпанными зернами попкорна. Мэлли сидит на полу на скрещенных коленях Сета. На них обоих надеты наушники, большими пальцами они управляют игровыми джойстиками, не отрывая глаз от экрана.

Кейт протяжно выдыхает с облегчением. Машет им. Они так увлечены игрой, что едва ее замечают. Она все равно их обнимает.