Как мы нашли тебя

Глава 4

Кожа цвета горькой карамели

Кекелетсо сильно ерзает на своем месте. Постукивает ногой. Она не привыкла долго сидеть. Большую часть дней ее работа в качестве фриланс-журналиста требует много беготни. Девушка думает обо всех материалах, которые упускает, и у нее пересыхает во рту. Кеке тянется к стакану воды банкира, сидящего рядом с ней.

По крайней мере, она думает, что он банкир. Он может быть продавцом. Бизнесменом. Сутенером. Он успешен. Девушка почти ощущает от него запах денег. Что у него за история? Этот эффектный костюм может скрывать, что угодно.

Мужчина наливает ей стакан из запотевшей бутылки «С-Лейк», стоящей на столешнице перед ними. Их пальцы соприкасаются, когда он передает ей стакан. После короткого благодарственного кивка, она приподнимает маску и делает глоток, не проверяя напиток, и это хороший знак. Значит, что она стала меньшим параноиком по поводу «Всей-Этой-Истории-С-Водой». «Фонтус». «Генезис», который почти убил ее. Истории, которая так прославила ее, что она годами не сможет куда-нибудь пойти, не надев маски.

Эти маски поначалу были обузой, нежеланным аксессуаром, но Кеке так привыкла их носить, что они присоединились к ее фирменной старой кожаной куртке, как часть образа. Как тонированные стекла и солнечные очки, лицевые маски предоставили ей определенную степень уединения от безумного места, которым стал ее мир.

После того, как американские ученые наконец поняли, как победить СуперБактерию — используя соединение, найденное в антарктической морской губке — люди с радостью повыбрасывали свои маски, но Кеке сохранила. Бизнес по производству дизайнерских масок переместился в Китай, и она была в состоянии купить что-то из того, что осталось, почти задаром. Добавьте к этому ее замысловатые косички, белое кружевное тату на плече и контактные линзы ледяного синего цвета, бросающиеся в глаза на контрасте с ее кожей цвета горькой карамели. Неудивительно, что странные банкиры на нее пялились. Она снимает маску и засовывает ее в карман.

— Что? — одними губами спрашивает она банкира.

Он, извиняясь, качает головой. Мужчина даже не понимал, что пялится.

— Внимательнее будь, — шепчет она, притворяясь, что сердится на него, и показывает на переднюю часть зала суда.

Костюм криво ей улыбается. Кеке мгновение разглядывает его руки — у него красивые руки, он умеет ими пользоваться? — а затем переводит внимание на судебное слушание.

Она не впервые находится в зале суда. Как журналист она следила за множеством дел. Но девушка впервые оказалась на скамье присяжных. Она думала попытаться уклониться от этой обязанности, но что-то подсказывало ей, что через это нужно пройти. Может быть, чувство гражданской ответственности или, может быть, что это будет интересная история. Так или иначе, она не жалеет о принятом решении.

Обвиняемому — отцу жертвы — велели встать за свидетельское место. Он спотыкается, направляясь к скамье, и почти падает, а женщина рядом с Кеке резко вздыхает и непроизвольно подскакивает с места, словно чтобы предотвратить его падение. Кеке не винит ее за желание помочь. Он лишь тень человека. Что бы ему ни пришлось пережить, оно было сравнимо со сдиранием кожи заживо. Ужасно потерять собственного ребенка, особенно такого маленького. Нет ничего хуже, уверена она, за исключением того, чтобы быть обвиненным в его убийстве.

Подсудимый в итоге садится. Он потирает переносицу, старая привычка со времен, когда он носил очки, предполагает Кеке. Мало кто носит очки теперь, когда биолинзы стали такими доступными. Ее собственные стоили целое состояние, но это потому, что выделяют лекарственный препарат. Они отслеживают уровень сахара в ее крови через слезную жидкость и при необходимости выделяют инсулин. Голубой оттенок просто для веселья.

Мужчина на свидетельском месте дрожит. Он не нервничает, его лицо бледное и расслабленное. Кеке бросает взгляд на его жену, которая пытается привлечь его внимание, может быть, чтобы приободрить его, но его голова опущена. Жена выглядит отчаявшейся в своем костюме цвета слоновой кости, подходящим под ее лицо того же оттенка, и со свежевымытыми волосами. Ей сказали вымыть голову, уверена Кеке. Она наблюдала, как волосы женщины становятся все более сальными от слушания к слушанию. Кто может ее винить? В ее положении, мытье волос должно казаться чем-то абсолютно малозначительным, но сейчас они приближаются к концу судебного разбирательства, и очень важно поддерживать внешний вид. Дорогая одежда, напудренное лицо: может быть, если она сыграет роль хорошей жены и матери, а не сумбура, в который превратилась, и мнение жюри присяжных склонится в пользу ее мужа. Они подумают о них, как о респектабельной семье. А может быть, и нет. Может, грязные волосы выиграют ей больше сочувствия.

Невозможно сказать, как все повернется — чистые волосы или нет — невозможно узнать, о чем думают товарищи Кеке по жюри присяжных. Костюм считает, что мужчина виновен, женщина справа уверена, что невиновен. Кеке не уверена. Ей нужно больше информации. И тут обвинитель начинает свой последний допрос.