Раздражающие успехи еретиков

— Боюсь, вы правы насчет этого, — тяжело сказал священник, который сбросил пончо. — Я верю, что он искренен, хотя я также склонен думать, что его мотивы не так бескорыстны, как он говорит. На самом деле, думаю, что он не так самоотвержен, как ему кажется. И, конечно, есть все эти другие, более личные факторы, влияющие на его мышление. Но каким бы искренним он ни был, он просто не хочет сталкиваться с жесткими, неприятными фактами.

— Какими именно? — спросил человек, который спрашивал Дариуса, и священник поднял руку, отсчитывая пункты на пальцах.

— Во-первых, не думаю, что он действительно хочет признать, что она стала врагом Бога. Он отчаянно хочет верить, что она ошибается лишь на время. Что со временем она придет в себя. И, во-вторых, он не хочет признавать, насколько глубоко и искренне привязаны к ней на самом деле большинство ее подданных. Думаю, он недооценивает важность ее поддержки среди простых людей в этом вопросе, вероятно, потому, что он сам не один из них. Это более чем иронично в свете прошлых событий, но полагаю, что также возможно, что он обманывает себя в этом вопросе, потому что не хочет сталкиваться с логическими последствиями.

— Но что бы он ни думал, или почему он вообще может так думать, правда в том, что она искренне любима. На самом деле, весь его план вращается вокруг использования этой любви в наших собственных целях, и на первый взгляд это очень привлекательная концепция. Когда она не только заняла трон после смерти своего отца, но и оказалась одной из сильнейших правительниц в истории Чисхолма, она завоевала их сердца, а также их преданность. Несмотря на то, как глубоко они уважают ее, простые люди также испытывают к ней активное чувство собственности, почти как если бы она была любимой, красивой сестрой или дочерью, а не просто их монархом. Наш друг хорошо знает об этом, но что он упорно упускает из виду, так это то, что огромный процент чисхолмцев последует за ней прямо в отступничество и ересь просто из-за того, как сильно они ее любят. Каждое сообщение от Грин-Маунтина и королевы-матери только подчеркивает этот факт. Он просто не хочет этого признавать, точно так же, как он недооценивает, на мой взгляд, степень, с которой чисхолмская палата общин будет автоматически с подозрением относиться ко всему, что содержит хотя бы малейший возможный намек на какую-то аристократическую клику. Все другие схемы, которые он придумал, чтобы фактически дискредитировать ее, потерпели крах на том же камне, но он искренне верит, что эта сработает, потому что она должна дискредитировать причины ее решений, а не сами решения, и сделать это так, чтобы она не могла противостоять им напрямую. К сожалению, не думаю, что это возымеет тот эффект, который он предсказывает… и без активной поддержки Грин-Маунтина — которой, как он понимает, было бы невозможно заручиться — я еще больше сомневаюсь в его способности достаточно хорошо управлять палатой общин, чтобы в долгосрочной перспективе держать ситуацию под контролем.

— Я тоже, — сказал Хэлком, медленно и с сожалением кивая. — И если он ошибается, если он не может дискредитировать ее политику и лишить ее возможности контратаковать его действия, тогда у нас нет другого выбора, кроме как рассмотреть более… прямые действия.

— Понимаю, — сказал человек, задавший первый вопрос. — Я все еще хотел бы, чтобы был какой-то способ избежать этого.

— Как и все мы, — ответил Хэлком. — Как и все мы.

Несколько секунд он сидел молча, затем снова обратил свое внимание на священника.

— Я так понимаю, у вас есть его ответ на наше последнее встречное предложение?

— Да, есть. Он считает, что то, что вы предложили, должно быть практичным, учитывая условия как в Чарисе, так и в Чисхолме. Он согласился помочь подтолкнуть события в нужном направлении.

— И строит ли он какие-нибудь собственные планы, чтобы укрепить положение после этого? — Взгляд Хэлкома обострился, когда он задал вопрос, и другой мужчина пожал плечами.

— Он говорит, что в настоящее время нет смысла пытаться сделать это. Или, скорее, что было бы неоправданно рискованно пытаться вовлечь кого-либо еще в его планирование на данном этапе. Как он говорит, его нынешняя база поддержки не особенно сильна, и он не совсем уверен, кто из его очевидных сторонников мог бы проявить меньше энтузиазма, если бы они знали полный план. Поэтому он намерен дождаться подходящего момента, а затем «действовать на слух». Думаю, у него есть хоть какая-то надежда привлечь дополнительных сторонников, когда чисхолмская делегация в этот новый имперский парламент прибудет в Теллесберг. Даже если он потерпит неудачу в этом или решит, что пытаться все-таки слишком рискованно, тот факт, что он единственный во дворце, кто заранее знает, что что-то грядет, должен позволить ему извлечь из этого выгоду. Во всяком случае, так он говорит, и я весьма склонен согласиться с тем, что он говорит нам правду о своих планах и намерениях.

— Что, как правило, придает дополнительное доверие вашему собственному комментарию о его мотивах, не так ли? — немного печально сказал Хэлком.

— Полагаю, что так и есть. С другой стороны, не забывайте, что его возражения, его условия совершенно искренни. По крайней мере, так я их оцениваю. Есть четкие границы, за которые он не готов выходить.

Нотка предупреждения в голосе священника была явной, и Хэлком кивнул.

— Понимаю это. И если бы я считал, что его анализ последствий его собственного предложения был точным, я был бы полностью готов соблюдать эти ограничения. К сожалению, он ошибается. То, что он хочет сделать, слишком вероятно свалится на его голову, и если это произойдет, это обрушится и на нас, и на нашу задачу. На самом деле, считаю, что в конечном счете его идея, скорее всего, ухудшит ситуацию, фактически укрепив руку Шарлиэн в нужное время. Никогда не забывайте, сыновья мои, что наша новая императрица — грозная, умная и решительная женщина. Та, кто не только пользуется огромной народной поддержкой в Чисхолме, но и неуклонно завоевывает сердца и преданность всего Чариса. Вот что делает ее таким опасным оружием в руках Кэйлеба, и выбить ее из его рук будет гораздо сложнее, чем думает наш друг.

— Я… сожалею об этом, — тихо сказал священник. — Как вы сказали минуту назад, она не является и никогда не была злой женщиной, несмотря на ужасный грех, в который она впала.

— Зло соблазняет, — почти так же тихо ответил Хэлком. — Оно не может победить силой оружия, если только благочестивые люди не позволят ему это сделать, и если бы его маска не была такой красивой и такой соблазнительной, тогда в Аду не было бы никого, кроме самой Шан-вей. Но Ад не пуст, сын мой, и какими бы благими ни были намерения Шарлиэн изначально, какой бы благой она ни была, все еще искренне в них веря, сейчас она полностью на службе у Шан-вей. И поэтому, какой бы симпатичной она ни была, какой бы физической или даже духовной привлекательной она ни была, она враг Бога. И не может быть ни пощады, ни компромисса с Его врагами.

Остальные кивнули в торжественном молчании, и он снова переключил свое внимание на священника.

— Очень хорошо. Когда у вас будет возможность поговорить с ним еще раз, скажите ему, что потребуется по крайней мере некоторое время, чтобы договориться с нашей стороны. Если он, кажется, испытывает нетерпение, укажите ему, что трудности, связанные с поиском безопасного и, при необходимости, защищаемого места для нашей базы после фактического удара, далеки от тривиальных. Скажите ему, что мы завершим наши приготовления как можно быстрее, и сообщите ему, когда все будет готово. И было бы неплохо предложить ему начать думать о том, как привлечь внимание императрицы к святой Агте.

— При всем моем уважении, хотим ли мы, чтобы он сделал это до того, как наши приготовления будут завершены? — спросил священник.

— Думаю, что будет лучше заложить основу как можно раньше, — ответил Хэлком. — Учитывая, насколько сложной и напряженной должна быть ее жизнь в данный момент, сколько бы советников Кэйлеба ни были доступны, чтобы помочь ей, маловероятно, что она сможет выделить время в своем расписании для посещения конвента, прежде чем мы сможем подготовиться. Даже если наш друг окажется более неуклюжим, чем я ожидал, упоминая при ней святую Агту, она не сможет сорваться с места в любой момент.

Священник кивнул, и Хэлком глубоко вздохнул, отодвинул стул и встал.

— В таком случае, сыновья мои, — сказал он, поднимая руку и подписывая скипетр, — теперь, с Божьего благословения и на попечении Лэнгхорна. Помните о преданности и любви к Богу и архангелам, и пусть сила, которую приносит вам любовь, укрепляет и направляет ваши руки, сердца и умы, когда мы отдаем себя служению Богу и Матери-Церкви против всех врагов Света.