Темный Шквал

— Завтра сервера, которые ты сломал, могут уже починить. И камеры будут работать. А с ними ты… Нет, я хочу поставить точку сегодня.

— Зря я подбил тебя на это, — обреченно простонал он. — Твой жених — тупой идиот.

— Не смей себя оскорблять. Этим ты унижаешь меня и мой выбор.

— А был ли у тебя выбор? — в сердцах выпалил он.

Аудроне специально поерзала на нем, и Киаран зажмурился, чувствуя новую волну возбуждения.

— Я давно люблю тебя, если ты об этом не знал, — прошептала она. — Так давно, что кажется, будто целую жизнь прожила с этим чувством. Ты хотя бы представляешь, как это мучительно — испытывать эмоции к тому, кто даже не знает о твоем существовании?..

Киаран внимательно на нее смотрел.

— И как давно… ты меня любишь? — очень тихо спросил он.

— Всю свою новую жизнь, — ответила она.

Киаран смотрел на нее и молчал.

— Я не постигла сингулярность, Киаран, но она постигла меня.

Аудроне снова коснулась его губ и поцеловала. Нежно, ласково, делясь своей любовью и будто прощаясь с ним навсегда.

— Что ты увидела там? — он сильнее сжал ее в объятиях. — Что узнала?

Аудроне отстранилась и прижала указательный палец к его губам.

— Тш-ш-ш. Я больше не задыхаюсь. И чувствую себя лучше. Так может… — она пытливо изогнула бровь, — ты воспользуешься этим и перестанешь задавать вопросы, на которые я все равно не отвечу?

— То есть так, да? — с вызовом произнес он.

— Именно, — кивнула она.

— Тогда… — Киаран задумался. — Тогда нам стоит сменить позу, — заявил он и подхватил ее на руки, поднимаясь с кресла.

Усадил в него ее, встал на колени и поднял ноги Аудроне, пристраивая их у себя на плечах.

— Это единственные погоны, — он погладил ее щиколотки, — от которых я никогда не откажусь.

Аудроне охнула от толчка. Одного, второго, третьего. Она запрокинула руки и вцепилась в спинку кресла, забывая, как дышать. Сейчас у нее будет впечатляющий оргазм, и Сюзанна Мэль может отправляться в пекло.

Аудроне громко застонала, подавая бедра навстречу Киарану. И у него будто предохранитель сорвало. От порывистости и напора у Аудроне перед глазами начали взрываться фейерверки. Последний толчок, и она завыла протяжное «Киар-р-ран!» в унисон его стону, завершая «лечение ума» финальным залпом их обоюдного оглушительного оргазма.

Киаран практически рухнул на нее, а Аудроне так и продолжала полулежать в кресле в заковыристой позе с ногами, прижатыми к его настоящим погонам капитана первого ранга ВКФА.

Он даже заговорить не сразу смог, хотя от него это и не требовалось. Аудроне смотрела в потолок и совершенно по-дурацки улыбалась. Умная и гениальная профессор А. Мэль превратилась в женщину, которой стало на все наплевать. И для обретения этой внутренней свободы ей не понадобилось опустошать запасы спиртного в баре, что казалось непостижимым и впечатляющим одновременно.

— Спасибо, — прошептала она, обращаясь, скорее, ко Вселенной, а не к Киарану.

Он поднял голову и взглянул на ее лицо.

— Я люблю тебя, моя Буря, — произнес на дженерийском со всей серьезностью. — И не понимаю, за что ты благодаришь меня.

Она одарила его покровительственной улыбкой и подмигнула:

— За то, чьито ты у мьеня ес-с-сть.

Аудроне опустила ноги и обхватила бедрами талию Киарана, а он подсунул руки ей на спину и прижал к себе.

— Если бы кто-то вернул меня в прошлое и спросил, хочу ли я изменить свое будущее и никогда не встречаться с тобой, я бы послал интересующегося к Сахиде. Ты не просто глоток свежего воздуха в моей скучной и однообразной сексуальной жизни, милая. Ты Буря, которая сметает все на своем пути. И этот мир может катиться куда угодно, пока ты рядом со мной.

— Какое гор-р-рячье пр-р-ризнанье, — заулыбалась она. — Я пр-р-рьямо снова начьинаю воз-з-збьюждаться…

— Дженерийцы могут быть внешне очень спокойными и холодными. Но внутри… Внутри у нас горит огонь, которым мы делимся только с теми, кого любим. Мой огонь горит для тебя. И так будет всегда, пока я существую. * * *

Вильям лежал на диване с гостиной съемной квартиры и неспешно попивал атероль из стакана. Из головы не лезли мысли о необходимости принести в жертву Аудроне. Почему все делается чужими руками? Почему именно его, Вильяма, заставляют так жестоко и страшно поступить? Неужели не существует варианта счастливого финала, в котором бы все близкие ему люди остались живы?

Безусловно, когда-то он верил в ценности «Зари». В справедливость, главенство закона и равноправие — слова, которые и по сей день не были для него пустым звуком. Но теперь Вильям оказался обременен житейской мудростью: ни одна борьба за власть не обходится без уклонений от первоначальных постулатов.

Вильям хмыкнул и глотнул вяжущую язык жидкость. Сбежать бы от всего куда подальше, так ведь не дадут же. А умереть на свадьбе, отказавшись выполнить приказ организации, которой он столько лет верил… Пожалуй, это наиболее правильный способ уладить все проблемы с собственной совестью.

В дверь позвонили. Вильям нехотя встал с дивана и оставил стакан с недопитым атеролем на журнальном столике. На голограмму домофона не смотрел. Какая вообще разница, кто приперся? Вильям-то все равно не жилец…

Он распахнул дверь и уставился на Тартаса, мерно покачивающимся из стороны в сторону в своем парадном мундире.

— Он здесь? — спросил Тартас. — У тебя?

— Ты о ком спрашиваешь? — Вильям уперся плечом в дверной косяк.

— А есть кто-то еще, кроме Ренарда Зуве, с кем ты спишь?

Вильям отклеился от косяка и переступил порог. Он застыл перед лицом Тартаса, пристально глядя тому в глаза.

— Есть ты, — ответил Вильям. — И я не изменяю тебе, пусть даже ты меня бросил.

Он подался вперед и прижался щекой к щеке Тартаса.

— А Ренард… — услышал тихое.

— Лучше сдохнуть, чем лечь с ним в койку, — прошептал Вильям, наслаждаясь прикосновением легкой щетины Тартаса к своей коже. — Если этот эскортник Генри тебя успел обслужить… …лучше не говори мне об этом сейчас. Завтра я все равно все узнаю.

— Я не изменяю тебе, пусть даже и бросил тебя, — тихо ответил Тартас.

Вильям провел носом по его щеке и коснулся губами подбородка.

— Я люблю тебя, — прохрипел его голос, выдавая накатившее возбуждение.

— Мне следует уйти, — произнес Тартас, но не сделал ни шагу.

— Я тебя не держу, — ответил Вильям и легко прикусил его подбородок.

— Держишь… — прошептал Тартас, касаясь ладоней Вильяма.

Пальцы сплелись, словно звенья цепей. Как будто их уже не разорвать, не отделить друг от друга. И Тартас сорвался. Впился в губы Вильяма, с жадностью подавая язык и встречая ответные ласки. Тартас сильнее прижался к нему и простонал. Вильям резко отстранился, вцепился ему в плечо и потащил в квартиру. Раздевались в темноте. Едва не упали по пути в спальню, зацепившись ногами за разбросанные по полу вещи. И целовались, словно умалишенные.

Тартас повалил Вильяма на кровать и стянул с него спортивные штаны вместе с бельем. Ладони поползли по животу вверх, пока губы делали все, что им захочется. Вильям начал стонать, цепляясь за покрывало на кровати. Не выдержит долго этих ласк. Тартас позволил почувствовать глубину своего рта, а Вильям беспомощно дергался под ним, пока не запрокинул голову и громко не простонал.

Салфетки и лубрикант. Одурманенным алкоголем и оргазмом мозгом он вспомнил, где они лежат. Тартас повернул его на живот и за ноги стянул с кровати. Колени оказались на полу. Тартас навалился горячим телом на Вильяма, позволяя ощутить, как упирается в ягодицы его возбужденный член.

— Гель в тумбочке возьми, — подсказал Вильям.

Тартас ничего не ответил. И в тумбочку не полез. Он начал покрывать поцелуями его спину, шире раздвигая колени Вильяма, поглаживая его ягодицы ладонями и сжимая пальцы на них. Вильяму казалось, что он уже и без подготовки готов принять Тартаса. Понял, что хочет ощутить в себе его член, надавливающий головкой на заветную точку внутри, от чего стимуляция рукой спереди закончится быстрым и очень сильным новым оргазмом. Но даже не это на самом деле хотел ощутить Вильям. Тартас должен был кончить вместе с ним. Почувствовать это, насладиться моментом, когда любимый человек благодаря ему достигает своей вершины — не это ли делает их секс таким незабываемым?

— Гель возьми, — повторил Вильям, наслаждаясь поглаживаниями своей поясницы и губами Тартаса, следующими вдоль нее вниз.

Все-таки Тартас отвлекся на гель. Быстро нашел его, нанес на руки и бросил тюбик на кровать. Ладонь с прохладным гелем оказалась впереди, стимулируя набирающий эрекцию орган. Вильям подал бедра назад, цепляясь пальцами за покрывало и сминая его. Напряжение в члене возрастало. Казалось, еще несколько движений ладони Тартаса, плотно обхватывающей его, и Вильям опять кончит.

— Я хочу тебя! — взмолился он, точно зная, о чем просит.

И Тартас безошибочно понял его. Палец нашел нужную точку внутри, и Вильям стал ритмично стонать, пока Тартас ее обхаживал. Он готов! Давно готов! Только Тартас все медлит, лишая его самого интимного единения с ним.

— Тартас! — не то с раздражением, нее то уже со злостью, воскликнул он.

— Ты абсолютно не сдержан в своих желаниях, — констатировал факт Тартас и очень медленно в него вошел.

Вильям никогда не думал, что сможет когда-нибудь оказаться «внизу». Дело было не в какой-то предвзятости, а во внутреннем сомнении довериться кому-то настолько. Ведь это означало снять с себя ответственность и возложить ее на плечи партнера. Но в очередной раз кончая под Тартасом, он уже уверился в мысли, что «наверх» больше никогда не вернется. Тартас изогнулся за его спиной, простонал, и Вильям почувствовал тот самый сокровенный момент, по которому успел соскучиться.

Его равнериец — только его. И больше ничей. Пока Вильям жив — так оно и будет. А когда Вильям умрет… Когда он умрет, Тартас освободится и будет жить дальше. Но эти моменты никто у них не отнимет. Воспоминания останутся, спрячутся в укромном уголке сознания Тартаса, чтобы когда-нибудь, в будущем, напомнить ему о любовнике-луитанце, с которым у него был такой обалденный секс.

Вильям лежал в обнимку с Тартасом, опустив голову на горячую грудь. Его пальцы кружились вокруг пупка равнерийца, то и дело исследуя россыпь мелких рубцов на плоском животе, оставленных ужасным прошлым.

— Завтра вечером придешь на ужин? — спросил Вильям. — Я приготовлю что-нибудь из национальной кухни твоего народа.

— Прости, но до свадьбы мы больше не увидимся, — Тартас пригладил спутанные волосы любимого. — Я и так наломал дров, оказавшись у тебя сегодня.

— Кто попросил тебя порвать со мной?

— Ты знаешь, что я не могу ответить, — Тартас погладил Вильяма по щеке, а тот перехватил его руку и прижал пальцы к губам.

— Значит, на этом все, — прошептал он, укладывая его ладонь себе на щеку.

— После свадьбы… — Тартас не договорил.

— Да, после свадьбы, — Вильям закрыл глаза.

— Мне пора уходить, — произнес Тартас, не шевелясь.

— Еще минутку, ладно? — тихо попросил Вильям.

— Только если пару минут, — ответил Тартас и сам закрыл глаза, которые внезапно наполнились слезами. * * *