Граф. Тетралогия

- Я проведу с ней ночь… - мотнув головой в сторону испуганной лайш-ири, выдохнул Алван.

- Не ночь, а пару месяцев. А потом столько же – со следующей…

< i >«Прячь песчинку в пустыне, а человека – среди толпы…»</ i >- вспомнил берз и благодарно улыбнулся:

- Спасибо, Гогнар! Она будет стонать до восхода!

- Боюсь, до восхода не получится… - ехидно ухмыльнулся эрдэгэ. – Десятки факельщиков вот-вот выедут. А тебя я подниму через час после полуночи…

…Безумная скачка по ночным дорогам сохранилась в памяти Алвана рваными обрывками: желтые пятна света, летящие сквозь метель, черные тени, стремительно скользящие по белой пелене под копытами, жуткие изломанные силуэты деревьев, изредка выхватываемые факелами из тьмы, топот копыт, снежные осы, нещадно жалящие в лицо, шею и кисти рук. Нет, особой усталости он не ощущал. Неги тоже – лайш-ири не умели ничего из того, что положено уметь наложнице вождя вождей и могла лишь дарить ему свое тело. Просто его душа, изнывая от тоски по Дайане, заставляла его раз за разом представлять себе миг, когда он перешагнет порог родовой юрты и заглянет в глаза его адгеш-юли.

А вот миг, когда его кобылица пролетела мимо последнего факельщика и перешла на шаг, запомнился надолго: именно в этот момент он поймал себя на мысли, что вождю вождей, саблю которого держит вся Степь, негоже бояться интриг собственных жен.

- Гогнар! – оглядевшись по сторонам и найдя взглядом силуэт своего эрдэгэ, позвал он.

Сын Алоя тут же оказался рядом и вопросительно мотнул головой.

- Найди мне еще две жены…

- Именно жены, не наложницы? – как обычно, сын Субэдэ-бали ухватил самую суть.

- Да, именно жену. Желательно, из каких-нибудь родов послабее… Они будут греть мое ложе месяц… Или даже два… А потом ты сделаешь так, чтобы одна из них захотела отравить другую…

Эрдэгэ усмехнулся в усы:

- Ты жестоко казнишь виновную и, тем самым…

- Я вырежу ее род… - перебил его Алван. – Целиком…

Сын Алоя вскинул голову к ночному небу, несколько долгих-предолгих мгновений, окаменев, слушал своего отца, а затем расплылся в зловещей улыбке:

- Их вырежешь не ты, а их соседи: к этому времени все ерзиды, начиная от безусых мальчишек и заканчивая старейшинами, будут знать, что ты и члены твоей семьи носите благословение Субэдэ-бали. А любая попытка вам навредить вызовет его гнев…

У Алвана пересохло горло:

- Я… я не ослышался?

- Ты держишь ЕГО саблю, ведешь ЕГО народ. Какие могут быть сомнения?

…Пока термены стягивали кольцо вокруг обреченного города с непроизносимым названием Льес, берза трясло, как при лихорадке. Он то вскидывал голову к ночному небу, пытаясь, как Гогнар, увидеть лик Субэдэ-бали, то вслушивался в тишину леса, надеясь услышать рык Дэзири-шо, то закрывал глаза и старался почувствовать свою избранность. Поэтому смог сосредоточиться на том, что творится вокруг, только тогда, когда осознал, что стоит в каком-то овраге, а в шаге перед ним темнеет черный прямоугольник.

«А вот и подземный ход…» - удовлетворенно подумал он и почти в то же мгновение услышал негромкий шепот Маруха, сына Нардара:

- Ну, что стоим? Пошли, пошли, пошли…

Лес тут же ожил – между двумя корявыми стволами по правую руку от берза сгустились тени и, слившись в узенький, но стремительный поток, потекли в зев подземного хода.

Одна, две, десять – тени двигались налегке, и от них, разгоряченных ожиданием будущей схватки, ощутимо тянуло жаром.

< i >«Льес – один из символов неуязвимости Элиреи…»</ i > - тут же вспомнил он. – <i> «Запад королевства захватывали раз двадцать. Юг и восток – чуть реже. А Арнорд, Льес и еще пяток городов – ни разу. Поэтому его падение будет тем самым ударом в подбрюшье, после которого Бервер уже не оклемается…

- А ты уверен, что мы сможем его захватить?

- Хм… Как ты думаешь, зачем мы скачем к Оршу?

- Чтобы Вильфорд-берз решил, что мы решили взять именно его…

- Не только. На самом деле причин две. Во-первых, стены Орша намного ниже, чем Льеса. И воинов там обычно меньше. Поэтому, узнав о нашем приближении, барон Гралиер Орш обязательно попросит помощи у соседей. А его соседи – это Китц, Кижер и Льес. А во-вторых, в Льесе уже две недели развлекается полный десяток наших багатуров. И не ерзидов, а таких же лайши, как и я…»</ i >

- Не маловато людей-то? – негромко спросил он у сына Алоя, когда последняя тень скрылась под землей.

- Достаточно… - уверенно ответил эрдэгэ. – Хватит и на ворота, и для захвата казармы, и на всякие непредсказуемые случайности…

- А… - начал было он, и тут же заткнулся, так как знал, каким будет ответ.

- Даже не думай!!! - прошипел Гогнар. – Ты не воин, а средоточие Духа Степи!

- Средоточием Духа меня еще не называли… - хмыкнул Алван. И нарвался на недовольное шипение:

- Когда убиваешь ты – убиваем и мы! Если убивают тебя – убивают и нас!

Мысль, высказанная сыном Алоя, была интересной и очень глубокой. Действительно, любая победа вождя поднимала боевой дух его воинов на небывалую высоту. А рана, полученная от любого, даже очень слабого, врага, ввергала их в уныние. С другой стороны, вожди, прячущиеся за спины своих солдат, быстро теряли уважение, а за ним – и жизнь…

- Хм… - ухватив за хвост не дающуюся мысль, хмыкнул он. – Получается, что я должен убивать, но только тогда, когда уверен, что смогу?

- Именно! И никогда не подставляться под удар…

- Ойра… - оценив Дар Мудрости, вложенный в его сердце, выдохнул Алван, затем прикоснулся к груди правым кулаком и, не оглядываясь на яму, зашагал к опушке. Туда, где готовились к штурму его воины…