Граф. Тетралогия

Глава 2. Аурон Утерс, граф Вэлш.

Рывок за плечо и последующее предупреждение о том, что где-то впереди низкая притолока, слегка запоздали – пригнуться я не успел, поэтому чувствительно шваркнулся о препятствие. Хорошо, лбом, а не носом – от такого удара последний можно было и сломать.

Мои сопровождающие жизнерадостно заржали, а рыжебородый здоровяк, до этого момента молча толкавший меня в спину, даже изволил пошутить:

- Береги голову-т, Аглобля, чай, не кузнечный молот!

Отвечать ему я не собирался, поэтому прошел еще пару шагов вперед, почувствовал, что носок правого сапога уперся в препятствие, и остановился:

- Куда дальше?

- Вверх по лестнице… - ухнул второй сопровождающий. – На две ступени. А па-атом направо…

Поднялся. Свернул направо. Прошел еще четыре шага и, услышав скрип несмазанных петель, мысленно усмехнулся – кажется, пришли.

Так оно, собственно, и оказалось – втолкнув в дверь, один из Серых придержал меня за пояс и чувствительно кольнул заточкой в поясницу, а второй стянул с головы пыльный мешок и предупредил:

- Дернешься – порешим…

Я пропустил его слова мимо ушей и, прищурившись, с интересом оглядел восседающего напротив мужчину, сравнивая его с описанием.

< i >…Невысок – тебе по плечо. Болезненно худ. Лицо костистое, широкоскулое, с выдающимися надбровными дугами. Нос – маленький, клубнем, на левой ноздре – довольно большая родинка… Широкие скулы, впавшие щеки… Подбородок – скошен, кажется обрубленным… Глаза темные, глубоко посаженные, под правым – тоненький шрам…Волосы, борода и усы – черные с проседью, вокруг рта – с легкой желтизной…</ i >

За время, которое прошло с момента встречи Дайта Жернова и Зигги Клеща[213] последний слегка изменился – похудел до состояния скелета и успел обзавестись еще одним шрамом: свежая алая полоса, начинающаяся у уголка левого глаза, перечеркивала скулу и заканчивалась на подбородке. Впрочем, родинка на носу и «обрубленный» подбородок были на месте, поэтому можно было играть роль дальше:

- Привет, Клещ! Я – Ур Оглобля. Принес отдарок[214] от Жернова…

В бескорыстие Дайта Серый почему-то не поверил – недовольно поджал губы, поморщился и хмуро поинтересовался:

- Лан, говори, че ему от меня надо?

- Ниче… Сказал, эт-его благодарность! А за че – типа, знаешь сам…

- И из-за этого ты требовал личной встречи? – разозлился Клещ. – Передал бы отдарок Крабу – и дело с концом…

- Передать? Это? – вытаращив глаза, спросил я, затем, не делая резких движений, вытянул перед собой руку, перевернул ее тыльной стороной вниз и разжал пальцы, демонстрируя пять довольно крупных изумрудов.

Стоящие за моей спиной Серые потрясенно охнули и недовольно переглянулись – еще бы, такое богатство только что было в их руках, а они его НЕ НАШЛИ!

Клещ среагировал по-другому – мельком оценив примерную стоимость лежащих на моей ладони камней, он по-волчьи ощерился и уставился на подчиненных взглядом, не предвещающим ничего хорошего.

Те напряглись – видимо, понимали, что он в своем праве.

- Обыскивают и в правду как-то не очень… - «сделав правильный вывод» о причине этих переглядываний, ухмыльнулся я. – Вместо того, чтобы находить и отбирать оружие, они тырят деньги. Кстати, прикажи им вернуть мое золото…

- Золото? – одновременно воскликнули все трое. – Какое золото?

- Кошель с семью золотыми и двумя десятками серебряных, который вы у меня тиснули во время обыска…

- Не было у него золота, Клещ! – возмущенно воскликнул бородач. – И кошеля не было!

- Че-эт за гниль, паря?! – развернув меня к себе лицом, прошипел его товарищ, по-волчьи ощерился, подкинул на ладони шило и… не поймал. Вернее, поймал, но глазницей. А через мгновение завертелся юлой, упал сам и сбил с ног бородача.

- Алиедо-шейр, Зигги! Стой, молчи и не шевелись!!! – рявкнул я, и, мысленно отметив, что глава Серого клана Делирии застыл в шаге от уже распахнутого люка, ведущего в потайной ход, упал на одно колено. После чего, не вставая на ноги, перекатился в сторону.

Выцеливавшие меня арбалетчики, прячущиеся за стенами, такого маневра не ожидали, поэтому выстрелили туда, где я, по их мнению, должен был вот-вот оказаться. И, само собой, промахнулись – один болт, просвистев в полутора локтях от моей головы, ушел в сундук, окованный железными полосами, а второй перебил ножку стола и воткнулся в пол.

Времени, потребовавшегося им, чтобы вцепиться в запасные арбалеты, хватило мне за глаза – продолжая движение, я выкатился из переката рядом с бородачом, походя свернул ему шею, затем выхватил из ножен на его поясе очень неплохой нож и вжался в стену рядом с одним из стрелковых отверстий.

Легкое сотрясение с той стороны – и клинок, по самую рукоять уйдя в потемневшее око[215], воткнулся в глазницу стрелка, потерявшего меня из вида.

Будь у второго арбалетчика хоть толика ума, он бы заорал или рванул за подмогой. Но он, обозленный гибелью троих товарищей, решил отомстить лично – ударом ноги распахнул потайную дверь, прикрылся косяком от возможного броска метательного ножа и… промахнулся во второй раз. После чего не успел среагировать на мой рывок и пропустил удар пальцами в горло.

Убедившись, что в нишах больше никого нет, я вернулся в комнату, тщательно запер дверь, потом взял со стола драгоценности, повернулся к Клещу и, тщательно следуя рекомендациям Илзе, «убедил» его в том, что нам с ним надо совершить небольшую прогулку…

…На то, что потайной ход, начинающийся в логове Зигги, может тянуться аж до Глиняной слободы я, честно говоря, не рассчитывал. Поэтому, выбравшись на поверхность из подвала какой-то лавки, рванул по ночным улицам чуть ли не бегом. И быстренько довел Клеща, непривычного к таким нагрузкам, до состояния нестояния: последнюю сотню локтей до постоялого двора «Хромой Висельник», на котором мы остановились, он не шел, а ковылял. Хрипя, как загнанная лошадь и припадая на левую ногу.

Само собой, тащить его через двери я не собирался – несмотря на то, что постоялый двор располагался в Ремесленной слободе, главу Серого клана могли узнать – поэтому, перебросив его через невысокий забор под окном своей комнаты, дважды щелкнул пальцами, и уже через десяток ударов сердца на пару с Нодром затаскивал его к себе. Даже не подумав оглядеться стараниями Воско Иглы, с момента моего ухода прогуливавшегося по двору «Висельника», у желающих прогуляться по двору тут же находились важные дела. А досужими зрителями, которые могли бы появиться по ту сторону забора, занимался Бродяга Отт.

Втащил. Посадил на табурет, пододвинутый к стене, закрыл ставни – и оказался в объятиях Илзе:

- Ну, как прошло? Нормально?

- Нет… - честно признался я. – Разбил лоб о притолоку, пока гулял по подвалам с пыльным мешком на голове…

- Бедненький… - сокрушенно вздохнула моя супруга. – Подставляй лобик – поцелую…

Подставил. Получил удовольствие от прикосновения ее губ и пошутил:

- Э-эх, и чего я не подставился под зуботычину?

- Ваша светлость, если че – могу поспособствовать… - приглушенно хохотнул Молот. И тут же схлопотал от Илзе увесистый подзатыльник:

- Я тебе поспособствую! Так поспособствую, что начнешь ходить под себя и плакать по ночам…

- Не надо, милая! – поймав ее за талию и прижав к себе, выдохнул я. – Он просто болеет за меня и душой, и сердцем…

Поцелуй под правое ушко, последовавший за этими словами, привел супругу в благодушное настроение:

- Ну ладно, уговорил: пусть радуется, что я сегодня добрая…

Нодр обрадовался. Даже чуть громче, чем стоило, а потом встревоженно уставился на Клеща:

- Ваша светлость, а че он как неживой? Вы его, часом, не пришибли?

- Под Словом… - буркнул я и заставил себя вспомнить о деле: - Все, дуй в коридор. Как закончим – позовем…

Молот тут же исчез, а я, усевшись на свободный табурет, быстренько загнал себя в медитативный транс, чтобы не упустить ни одного нюанса будущего запечатления…

…То, что творила с разумом Клеща моя супруга, можно было назвать только волшебством. Почему? Да потому, что за какие-то два с половиной часа взрослый, битый жизнью мужчина обзавелся полноценной второй личностью! Да еще какой – стараниями Илзе «новый» Зигги превратился в преданнейшего вассала рода Утерсов!

- Как бы ни повернулся разговор, он сделает все, чтобы как можно лучше выполнить возложенное на него задание… - наводя последние штрихи на его крону, сообщила Илзе.

- А как же старое Слово? – на всякий случай уточнил я. – Не помешает?

- Мое – глубже… - улыбнулась моя супруга. – Поэтому все, что будет расходиться с нашими распоряжениями, будет проигнорировано...

- А…

- Он сделает вид, что выполнит приказ… - поняв, что меня беспокоит, успокоила Илзе. – И, при необходимости, изобразит нужные действия…

- Отлично… Тогда отпускаем?

Илзе удивленно изогнула бровь и хихикнула:

- А как ты собираешься с ним связываться?

- Мде…

- Давай, зови Нодра – запечатлеем на него…

…Вечер следующего дня я встретил в хорошо знакомом образе фонарщика. Правда, на этот раз[216] – один.

Дворянская слобода не спала – по середине улиц то и дело пролетали кавалькады разодетых всадников или роскошные кареты, а вдоль стен и по переулкам метались чьи-то слуги, писцы, нотариусы, белошвейки и весь тот люд, который обеспечивает нормальное течение жизни дворян.

На меня внимания не обращали – искусно состаренное лицо да сгорбленная спина не вызывали интереса даже у вездесущих мальчишек. Что меня по-настоящему радовало: этой ночью свидетели мне были не нужны.

Первыми, как положено, я зажег фонари по всей Коронной, затем дотелепался до начала улицы Первых Ворот и начал трудиться там. Старательно-старательно: прежде, чем поднести тлеющий трут к фитилю светильника, я доливал в емкость масла, затем тщательно протирал закопченные стекла и, при необходимости, заменял прогоревший фитиль.

Такой темп передвижения позволял подолгу оставаться на одном месте и наблюдать за тем, что происходило по другую сторону кованых оград. А происходило там много чего интересного – на заднем дворе особняка дю Меленаксов стравливали бойцовых собак, рядом с конюшней дю Орри пороли нерадивого кузнеца, в кордегардии родового гнездышка графов Фарбо пара дюжих мечников месили ногами чье-то окровавленное тело.

А вот городской дом Затиаров сначала показался мне мертвым – в его окнах не горел свет, по его мощеному камнем двору не бегали слуги, а с конюшни не слышался храп лошадей. Но при ближайшем рассмотрении эта тишина оказалась обманчивой – арка проема кордегардии у главных ворот серебрилась инеем, в окнах под крышей изредка шевелились тени, по темному саду неслышно бродили молчаливые, но от этого не менее опасные волкодавы.

«Раз бдят, значит, есть с чего…» - удовлетворенно подумал я и невольно вспомнил неудачную попытку проникнуть в королевский дворец:

< i >Войти родовое гнездо династии Рендарров может почти любой. И не просто войти, но и, миновав первый круг часовых, без проблем добраться до хозяйственных пристроек или тренировочных площадок для солдат. А вот дальше начинаются проблемы – чтобы обнаружить недочеты в действиях воинов, охраняющих сам дворец, потребуется довольно много времени и место для наблюдений.