Неправильный вампир

Что прячется за улыбкой? (Мария Ярцева)

Что прячется за улыбкой? (Мария Ярцева)

– Ты что здесь делаешь? – бабушка стояла в вязаном халате перед входом в квартиру, сложила руки перед собой и не давала пройти внутрь.

– Мама сказала, что ты не придёшь к нам в гости. Я пришла сама, – мне не нравилось, что меня держат на пороге, как будто чужую.

Бабушка стояла молча, видимо пыталась подобрать слова.

– Ты так и будешь на внучку смотреть? На улице уже темно, а мне девять лет. Дай пройти!

– Кхем-кхем, – бабушка не по-настоящему закашляла, – я заболела, Мила. Боюсь тебя заразить.

– Я не пойду по темноте одна. Дай телефон, я маме позвоню. Она за мной придёт.

Бабушка пошла на поиски мобильного телефона. Дверь осталась открытой. Я не стала ждать приглашения: зашла в квартиру, скинула куртку и грязные ботинки, затем быстренько прошмыгнула в ванну. Может бабушка увидит, что я такая воспитанная, и не прогонит меня? Бабушка никогда раньше меня не обманывала, но мне уже девять лет. У меня врать получается лучше, чем у бабушки.

В ванной комнате на стене за раковиной висело большое прямоугольное зеркало. По его краям белые завитушки – мне всегда нравилась эта каёмка на бабушкином зеркале. Я помыла руки как самая воспитанная внучка, поглядела на себя и хмыкнула, когда увидела растрёпанные косички. Затем обернулась. Передо мной стоял худой мужчина с очень бледным лицом. Я подпрыгнула от неожиданности и во всё горло закричала:

– Ба-а-а, – сзади была раковина, слева и справа – стена и ванна. Бежать некуда.

Мужчина отошёл в сторону, пропуская бабушку.

– Что случилось, Милочка! Ты ударилась? Или где болит?

– Ба, – я уткнулась в её грудь, обняла и прошептала, – что это за страшный человек в твоей квартире. Он взял тебя в плен?

– Что? – удивилась бабушка, – ты про Серафим Ивановича?

Бабушка не смогла расцепить мои руки, и нам пришлось выходить из ванной в обнимку. Когда мы зашли на кухню, бабушка посадила меня на стул и погладила по голове.

– Прошу прощения, барышня. Я не хотел вас напугать, – сказал мужчина, которого бабушка назвала Серафимом Ивановичем.

– Это врач, он пришёл взять мою кровь на анализы.

– Так ты правда заболела? – эта новость меня напугала не меньше, чем мысль, что мою бабушку взяли в заложницы.

– Зинаида Львовна примерная пациентка. Я время от времени беру анализы крови, чтобы следить за её здоровьем. С вашей бабушкой всё будет хорошо.

Я нахмурила брови. Если всё так просто, то зачем нужно было меня прогонять?

– А-а-а, – поняла я, мне уже девять лет, и я кое-что понимаю про враньё детям, – вы бабушкин парень!

– Кто я? – удивлённо переспросил Серафим Иванович.

– Ну, молодой человек, жених, любовник.

– Людмила! – бабушка очень старалась скрыть улыбку и выглядеть строгой бабушкой, которая не позволит в её присутствии так выражаться. Правда взрослые забывают о том, что дети всё слышат и понимают. А мне уже девять лет, на минуточку.

– Молодой? – ещё раз переспросил мужчина и захохотал, – молодой! Ха-ха! Я молодой человек!

Это был странный смех на самое обычное русское слово. Мне не нравилось чувство, что я чего-то не понимаю. Не люблю чего-то не понимать. В девять лет это сильно бьёт по самооценке, я об этом в маминой книжке читала. Осталось только понять, как сильно побита моя самооценка и как она всё-таки выглядит. Лучше об этом потом подумаю.

Бабушка налила крепкий чай в две кружки, одну из них поставила передо мной.

– Как можно быть такой негостеприимной! – я попыталась посмотреть на бабушку так, как мама смотрит на мои вещи, которые я разбросала по комнате, – а как же Серафим Иванович!

– Благодарю, барышня, но я вынужден отказаться и откланяться.

– Так быстро? – бабушка явно расстроилась.

– Я зайду к вам на днях, сообщу о результатах и поведаю всё, о чём обещал поведать.

Бабушка понимающе кивнула, затем посмотрела на меня без какого-либо одобрения. Пока хозяйка провожала гостя, я мешала свой крепкий чай – ложки на дне не было видно. Подозрительный всё-таки этот врач. Мне нужно больше о нём узнать.

Когда бабушка вернулась, я попросила достать для меня конфеты. Пока старая женщина стала копошиться на полке со сладостями, я на цыпочках прошмыгнула к входной двери, быстро надела сапоги и куртку и поспешила за подозрительным гостем.

На улице я увидела, как тень мужчины скрылась под аркой. Бегала я очень даже хорошо, но важно было бежать ещё так, чтобы меня не заметили. Добралась до арки я быстро и бесшумно, заглянула в неё и увидела, как с другой стороны прохода Серафим Иванович говорит с девочкой. Он кивнул в сторону арки. Я надеялась, что меня не было видно, но на всякий случай перестала выглядывать и решила чуть-чуть переждать. Через минуту выглянула второй раз – мужчина уходил вдаль, а девочки не было видно. Я последовала за ним.

Серафим Иванович зашёл в подъезд соседнего дома. Я села на качели напротив входной двери. Засекла время – хотела узнать, сколько же занимало “взятие анализов”. Если этот “молодой человек” обманывает мою бабушку, то моя дорогая бабушка должна знать, с кем она связалась. А кто ей ещё может такую правду открыть? Только заботливая внучка.

На улице было холодно. Вроде ноябрь, но снег уже падал на чёрный асфальт, хотя исчезал. Кое-где всё же образовались белые пятна. Они приятнее, чем вся эта серость и чернота.

– Привет, – сказал кто-то совсем рядом со мной.

На соседних качелях сидела девочка. Как я её раньше не заметила? Она смотрела на меня в упор и улыбалась губами, не показывая зубы. Странная улыбка.

– Э-э, привет, – буркнула я. Не время для дружбы, я же в засаде.

– Тебе нравится холод? – девочка всё равно хотела поговорить. Ох уж эти девочки. И не важно, что я тоже люблю поговорить! Это только подтверждало правило, как говорила учительница.

– Нет, не люблю.

– А почему ты сидишь тут одна и мёрзнешь?

– А тебе разве не холодно? – мне не нравился этот допрос, так что решила тоже пристать к девочке в ответ.

– Нет, совсем не холодно.

Странно, ведь девочка была в туфлях, а не в ботинках, а вместо куртки – кофта поверх платья. Я заметила за собой, что пялюсь на новую знакомую, поэтому перевела взгляд на дверь в дом.

– Ты кого-то ждёшь?

– Навязчивость – это не самое лучшее качество, чтобы заводить дружбу, – я повторила девочке те слова, которые говорила мне мама с самого детства.

– Не думаю, что мы сможем дружить, – девочка не переставала улыбаться. Ну какое нахальство! А “нахальство” – это уже бабушкино слово.

– Тогда зачем ты со мной разговариваешь?

– Потому что мой отец сказал, чтобы я с тобой не разговаривала. И вообще – держалась от тебя подальше. Но кто любит, когда ему указывают?

Я замерла. Это та самая девочка, с которой говорил Серафим Иванович? Почему он так сказал? Неужели я его обидела? Не думаю.

– Это не в тебе дело, а во мне, – тут я увидела боковым зрением, что девочка теперь улыбалась, оголяя зубы. Я заметила торчащие клыки.

“Сейчас меня съедят” – в голове возникла эта мысль. Смирно ждать этого мне не хотелось, поэтому спрыгнула с качелей и бросилась к подъезду, куда зашёл бабушкин врач. Дверь была закрыта, а номер квартиры я не знала.

– Куда ты убегаешь? – девочка стояла совсем рядом и продолжала улыбаться, – может ещё поговорим?

Я не хотела даже спрашивать, о чём странная девочка надеялась поговорить, и снова побежала. К арке, к бабушкиному дому. Скорей!

В арку въехал автомобиль и чуть не врезался в меня. Каждый из нас вовремя остановился. Зато проход оказался в эту секунду заблокирован. Может стоило кинуться к водителю машины и молить о помощи? А если и его съедят? Я бросилась направо – было уже не важно куда бежать, нужно было просто бежать.

Мне уже девять лет, и я смотрела сериалы с зомби, вампирами и другой нечистью. Может эта девочка просто шутит, а зубы не-настоящие, но проверять не хотелось. Мне было страшно.

Кто знал, что островок снега, которому я радовалась несколько минут назад, так подставит меня? Именно на нём я поскользнулась и упала на спину. Кто падал на спину, тот знает, как перехватило у меня дыхание. Повезло, что я не ударилась головой. Хотя может лучше голову было расшибить, тогда потеряла бы сознание. А так ударилась спиной и валялась беспомощной.

– Ты не попрощалась! – около меня стояла та самая странная девочка и выглядела вполне нормально, когда не улыбалась.

– А ты меня чуть не съела, – выдавила я из себя. Надо было восстановить дыхание, но промолчать я не могла. В девять лет это нормально – огрызаться, я тоже это читала в маминой книжке.

– С чего вдруг я тебя должна съесть? – задала резонный вопрос.

– А ты кровь не пьёшь случайно?

– Пью, а тебе что с этого?

“Ну вот и всё”, – это видимо был конец. Я зажмурила глаза и приготовилась к боли. Вроде когда вампиры кусают – это больно.

– Давай помогу встать, – я приоткрыла один глаз и увидела, как девочка протягивает мне руку.

– Тебе стоя удобнее сосать кровь? – это первое, что пришло мне в голову.

– Очень смешно, – в голосе услышала издёвку.

И тут я запуталась. Может я всё-таки ударилась головой? Или у меня начался бред, и я не понимаю слов? Девочка всё держала руку передо мной. Я решила встать – пусть хоть в глаза спокойно посмотрю той, которая пьёт кровь, но мою не собирается.

– Меня зовут Звенислава, но отец при других зовёт меня Ниса.

– Я Мила. Когда на меня сердятся предки, то зовут Людмила.

– Я не буду тебя есть. Надо было сразу это уточнить.

Ниса предложила вернуться на ту же детскую площадку, где мы встретились. На качелях было удобно продолжать этот странный разговор.

– Ты меня испугала, – призналась я.

– Я забываю, что не все в курсе, что мы не нападаем на людей.

– Ну в сериалах и фильмах есть такие, которые сами отказались от человеческой крови.

– Мы не отказались. Мы всё ещё пьём человеческую кровь.

– Ты продолжаешь меня путать! – прикрикнула я, а Ниса засмеялась.

– Мой отец ходит по старушкам, берёт кровь, как будто на анализы, и мы её пьём.

– Серафим Иванович тоже что ли вампир?

– Да.

– Вы обманываете мою бабушку? Как можно так относиться к этим самым добрым существам на свете! – я возмутилась.

– Нет. – Твёрдо прервала мои возмущения новая знакомая. – Они все в курсе. Отец предлагает им взамен кое-что ценное.

– И что же?

– Истории.

Я минутку подумала. Решила, что это как-то неравноценно, и возразила:

– Они могут книжки читать и сериалы смотреть, а не кровь первому встречному отдавать.

– Нет. Таких историй они никогда не слышали. Отец рассказывает настоящие истории из своей жизни. Ему же одна тысяча пятьсот лет с хвостиком.

– Сколько-сколько? – если бы моя челюсть могла отвалиться, то она бы точно отвалилась. – Так, у меня вопрос. Почему вы перестали кусать людей?

– Тут две причины – это очень не цивилизованно, как говорит отец, а ещё это очень опасно для нас. Мы теперь добряки! Помогаем бедным старушкам скрашивать свою жизнь. Да и в современном мире не так легко прятаться и прятать обескровленные тела.