Неправильный вампир

Светлая сторона тёмного (Елена Милина)

Светлая сторона тёмного (Елена Милина)

Вовчик сидел на перилах моста и глядел на воду. Холодная, она текла еле заметно. Дыхание реки было чуть слышным. Сумерки ноября густые, тягучие, как эта самая вода, обнимали бы холодом, выстужали живот, руки-ноги, если бы не…

Если бы не поссорился с Анькой, он не поехал бы на такси, если бы вызвал такси другой компании, то… «Сплошное сослагательное наклонение – садитесь, Вольдемар, два!» – сказала бы старенькая русичка Людмила Фёдоровна. Утопиться бы…

– Молодой человек! Молодой человек, – старческий дребезжащий голос ввинчивался в мозг. – Эй! А палкой-то по ноге зачем стучать? – Ну не хочет «молодой человек» с вредным старикашкой общаться. – Дед снова легонько стукнул парня по ноге. Стоял, сверлил взглядом спину.

Вовка легко спрыгнул с перил на дощатый настил и посмотрел на деда. Дедок выглядел совсем дряхлым. Его даже посылать по известному всем адресу было бесполезно – не дойдёт ведь. Тихая злость, что грызла Вовку вторые сутки, куда-то исчезла, и парень спросил совсем не то, что собирался:

– Вам нужная моя помощь?

– Да вот даже не знаю, кому больше тут помощь нужна, – дребезжание исчезло из голоса деда и развалиной он уже не выглядел. Преображение произошло мгновенно и неуловимо для глаз. – Звать меня Бронислав Станиславович. – Старик помолчал. – Ты можешь звать меня дед Бронь. – Старик пристально смотрел на Вовку, явно чего-то ожидая.

– Вольдемар, – представился тот. – Странное имя, да?

– Нет, не странное. Немецкое? Что тут странного-то? Пойдём-ка ко мне в сторожку, чаем тебя напою.

Парк был огромный. Кедры и ели тихо перешептывались над головами. Шагали по заиндевелой дорожке молча. Дед размеренно опирался на посох, Вовчик едва волочил ноги – ему вообще было всё равно куда идти и что делать. Для него в мире, казалось, не осталось ни вкусов, ни запахов, ни звуков. Картинка выцвела и поблекла. Как там в книге было? «Пятьдесят оттенков серого»? Пожалуй, Вовчик сейчас видел все сто пятьдесят оттенков серого. Он знал, что воздух сейчас пахнет первым снегом и морозной свежестью. Знал, но не чувствовал. Знал, что первый снег высветляет, делает ярче ягоды рябины, знал, но не видел. Из-за инея лес выглядел призрачным, грани реальности то размывались, то становились резче, будто кто-то менял контрастность на фотографиях. Чёрно-белых. Вопросов к себе накопилось – вагон и маленькая тележка, а ответов не было. Старик внезапно остановился, сердито зыркнул прозрачными глазами на парня и спросил:

– Ходить что ль разучился? Плетёшься как беременная черепаха! Если ты не мерзнешь, это не значит, что можно еле волочить ноги. Ускоряйся!

Вовке стало стыдно. Действительно – дед впереди молодого бодрячком, не запыхался нисколько, а он ползёт еле-еле. Захотелось оказаться рядом со стариком. Неожиданно пространство смазалось в одну серую полосу, и он обнаружил себя около деда.

– Интересно, что это было? – подумал вслух.

– Твои новые способности, – усмехнулся дед. – Давай поспешай. В сторожке всё обсудим.

Только сейчас парень заметил, что пара от дыхания у деда нет. Бронислав Станиславович видимо что-то уловил в его лице, усмехнулся:

– Я и говорю – поторапливайся. Мозг-то кипит небось от вопросов. А такие штуки на улице обсуждать никак нельзя.

После этого до сторожки шли рядом, в одном темпе. Сколько Вовка не прислушивался, кроме хруста заиндевевших листьев, ничего не услышал. Дыхание у старика не сбилось ни разу. Не было его потому что. Мозг и вправду закипал от бесконечных вопросов и внутренней истерики, переходящей в бессмысленные вопли.

Сторожка оказалась аккуратным небольшим домиком с сарайчиком и подворьем. Слышно было как похрюкивают свиньи и кудахчут куры, устраиваясь ко сну.

Внутри дома было уютно. Мягкий приглушенный свет не бил по глазам. Пахло гречневой кашей и травами. Везде чистые домотканые половички и коврики. Толстый и пушистый чёрный кот важно вышел навстречу, потянулся на хозяина и демонстративно зевнул, показывая чёрное же нёбо и длиннющие клыки.

– Это Филипп. Не вздумай звать сокращенно – обидится. Руки мыть и все дела – там! – Дед махнул рукой в сторону маленького закутка. – Чай через пять минут. Или ты чего покрепче хочешь?

– Мышьяку, – пробормотал Вовка и пошёл мыть руки.

Плескался долго. Мыл руки и умывался, и снова мыл руки, будто это могло что-то изменить. Пошел на кухню, как на казнь. Дед уже накрыл на стол и кроме любопытствующего кота Вовку ждали миска с кашей, ломоть хлеба, большая кружка с травяным чаем.

– Ты можешь есть и рассказывать? – спросил старик. Дождался кивка от Вовки и продолжил: – я догадываюсь, что произошло, но тебе самому надо осознать.

Вовка отхлебнул чай и задумался. Не знал с какого места начинать.

– Да тут и рассказывать-то особо нечего. Студент я. Из области. В общаге живу. Стипухи не хватает. Подрабатываю в едальне одной, когда по времени получается. Тут на праздник этот дурацкий, Хэллоуин, попросили выйти в ночь в гриме вампира. Пообещали двойную ставку. Согласился. С Анькой из-за этого поссорился. Ну, нам на работу нельзя своих приводить, а она очень хотела. Прям вот истерила. Я работу терять не хочу, вот и не взял её с собой.

– А что, как простой посетитель она не могла прийти?

– Не в этот вечер. Там бывают такие закрытые мероприятия, когда весь бар снимает одна компания и никого больше не пускают. Дурацкая система, надо сказать. Бар вроде бы открыт, но если не из приглашенных кто приходит, то я должен их вежливо выпроводить в течении пяти минут.

– И что, тебя покусал кто-то из гостей вечеринки?

– Нет. Народ там непростой собрался, корпорат такой серьёзный, из этих…не буду говорить, ладно? Мишаня, управляющий, после мероприятия мне такси вызвал. Обычное дело, если в ночь работаешь. Бар в полночь закрывается, а тут сильно припозднились. И гости особенные, им до упора разрешили бузить, да и посуду побили – надо было всё убрать. Часов до двух провозились, а у меня пары с девяти…знал бы чем всё закончится – лучше бы в подсобке на кушетке поспал! – Вовчик тяжело вздохнул и продолжил:

– На такси Миша зажмотничал – вызвал с попутчиком. Ночь, говорит, ну какой попутчик? Один поедешь, а с этой функцией поездка в два раза дешевле. Так воот. Такси приехало с попутчиком, с девушкой на заднем сиденье. Пришлось мне вперёд садиться. Таксист мне сразу не понравился. Руки как грабли, а сам – мелкий, квадратный какой-то. А еще запах. На весь салон мокрой псиной воняло. Ну, думаю – ехать минуть десять – пятнадцать, потерплю. Окно попросил открыть, типа укачивает и полегче стало. – Вовка опять замолчал. Пожевал каши, хлебнул чаю из кружки. Вздохнул тяжело. – Сам не понимаю, как так получилось. Задремал я. Сквозь дрёму слышу – про вампира спрашивает девчонка. Ну, я подумал, что это про грим. И ответил «да». Оказалось, спрашивали другое. Им важно было мое согласие. Но ведь я не понял, с чем соглашаюсь! Разве так честно, дед? А потом и вовсе странное началось, когда девчонка ко мне полезла с поцелуями. Если бы я с Анькой не поссорился, я бы на эту и не посмотрел даже. Водила сделал вид, что ничего не происходит. Как я оказался на заднем сиденье – до сих пор не понимаю. – Вовчик покраснел так, что в кухоньке светлее стало. Кот пристально смотрел на него круглыми жёлтыми глазами. Пронзительно, до холодка по позвоночнику.

– Ну потискал я эту девчонку, а она и рада. Губы облизнула томно так, соблазнительно и спросила хочу ли я стать её вампирчиком. Я же думал, что это игра у неё такая, сексуальная и согласился. А она… – Вовчик прикрыл глаза и передернулся. – Она меня укусила. В шею. Сначала мне было немного больно, потом стало так темно, тихо и спокойно. Девчонка тут высказалась, мол вот ты и умер. Типа, в момент смерти всегда приятно и спокойно, только длится недолго. Дед, я теперь вампир, да? Мне людей убивать нужно, чтобы жить? Не хочу я так! Гадость это. Вовка затих, ковыряя ложкой кашу.

– Ндааа, история с тобой вышла – не позавидуешь. Только не ты один такой, милок. Эта парочка уже лет двести, если не триста людей заманивает. А всё ради чего? Шалят они так. Вот тебе это трагедия, а у них развлечение. Раз в год за какие-то особые заслуги позволено вампиру с оборотнем выбрать человека для ритуальной жертвы. Действуют аккуратно. Психов трогать запрещено. Тех, кто под градусом, или ещё чем-то таким – тоже. Вопросы одни и те же, с подвохом, чтобы не наказали за превышение дозволенного. Я ведь также когда-то попался. Давно это было, больше сотни лет уж прошло. Чем-то на тебя похож был: молодой, резвый. Времена те ты только из истории знаешь. Тяжёлые были времена и на другое они людишек ловили-приманивали – силу и неуязвимость обещали. Война гражданская, власть сегодня одна, завтра – другая, послезавтра вовсе никакой. У кого оружие – тот и сила. Товарищ маузер всегда прав. Такие дела творились! Много людей гибло и не считал их никто. Эти вовсю пользовались, силушки себе набирали. Но слушай, всё, что ты наговорил – глупое, конечно, представление о вампирах. Вампиры разные бывают. Вот ты и я – инициированные добровольно, но на грани обмана. Есть совсем добровольные, которых не подлавливали, как нас с тобой. Те, кто сами шли да шею подставляли. Есть разница? Даже большая, чем ты можешь себе представить, милок! Есть урожденные, те совсем на другом уровне обретаются. Каждый живет такую жизнь, какую хочет. Не хочешь кровь людскую пить – не пей. Кто ж заставит? Я вот ни разу не пил. Я предпочитаю другой способ, экологичный, по-модному, по-вашему, – дед хитро усмехнулся. – Гуляю ближе к вечеру по парку, немощным прикинусь, да будто глазами слаб, палку потерял. Девчонки-то молоденькие горазды помочь. Без жалости, на чистом энтузиазме. Энергия из них так и бьёт ключом, только успевай пить. Как берёзовый сок – вкусный, чистый, а много не одолеешь. Иногда тут парочки гулять приходят. Ну, эти, не муж с женой, а чужой муж с чужой женой – полюбовники. Горячие, страстные – тоже подкормиться могу. Этих только испугать надо хорошенько. У страха, знаешь ли свой вкус. Горьковатый такой, немного терпкий и колкий. У крови всегда один вкус, а у энергии много вкусов, гурман я, понимаешь ли. Забота смотрителя сама как-то ко мне приклеилась: лесу помогать, от пожаров беречь. За озерцом местным приглядываю. Без меня оно давно бы в болото превратилось. Таких, как ты, привечаю, даю возможность осознать новую свою суть – уже хорошо. Вот так и существую.

– Хорошо тебе. А мне-то что теперь делать? Как с Анькой быть? С родителями? – Вовка закрыл голову руками, съёжился на табурете. Сидел, покачиваясь. Пришел кот, боднул головой в плечо, муркнул коротко.

– Как тебе быть-существовать сам решай. Ты стал хэллолуиновой жертвой, при чём на грани обмана, не совсем добровольной, и у тебя есть право выбора кровь или энергия станут твоей пищей. Плохо, что случилось, то, что случилось, но оно уже всё – обратно не вернёшь. Хорошо, что можешь выбирать, хорошо, что до Парка дошёл. Я на первых порах всем «кровникам» помогаю. Ну, это я так называю тех, кого Богдаш с Асей инициировали. Тебе что скажу? Не меняй пока ничего в своей жизни. Учись. С Анькой своей помирись. К родителям езди, работай в баре – это твои якоря, чтоб крыша не съехала. Поговорить ко мне приходи. Да, этих двоих не вздумай разыскивать или в полицию заявлять. Добром не кончится. В лучшем случае – ничем. – Дед глянул в окно. Помолчал. – Ночь на дворе. Останешься, или домой поедешь? Ты Филиппу понравился, можешь несколько дней у меня пожить, пообвыкнуть.