Неправильный вампир

Все психологи – вампиры! (Алекс Вахов)

Все психологи – вампиры! (Алекс Вахов)

– Все психологи – вампиры! – безапелляционно заявил сумасшедший. – И паспортистки тоже!

Карл Фридрихович, психиатр со стажем, невозмутимо приподнял чёрную бровь и согласно кивнул, провоцируя пациента на продолжение монолога. Диалог сейчас был совершенно ни к чему.

– Вы мне верите? – растерянно прошептал пациент, а потом чуть слышно добавил, – а, впрочем, неважно… совершенно неважно…

В кабинете повисла тишина. Пациент замолчал, окунувшись в мир собственных дум – сложных, как тайны Вселенной; липких, как паутина Чёрной Вдовы.

Карл Фридрихович окинул пациента профессиональным взглядом, отметил легкую дрожь в руках, взъерошенную прическу, трёхдневную щетину и тёмные круги под воспалёнными от постоянного недосыпа глазами, а затем раскрыл серую папку. Досье на сумасшедшего – как называла казённые бумаги Светлана Аркадьевна, медсестра. История болезни – спорил со старшей медсестрой невзрачный канцелярский шрифт. История грустей и печалей – парировал Карл Фридрихович.

Anamnesis vitae – скрупулёзно собранные кусочки бытия пациента – поведал врачу обычную историю жизни и выложил всю статистику болезней семьи до слегка выпивающего прадедушки.

Никифоров Михаил Александрович, двадцати восьми лет от роду. Холост. Единственный ребёнок в семье, окончил школу, институт. Ценный работник, имеет грамоты, знает два языка. Не употреблял, не замечен, не состоял… и так далее и тому подобное.

Anamnesis morbi практически не пролил свет на причины состояния пациента.

Из собранных данных выходило, что несчастный Михаил свет Александрович занемог внезапно, но очень серьёзно. Третьего дня он, совершенно без причины, разбил витрину магазина, а затем стал вещать о нашествии вампиров, скрывающихся под личиной психологов, паспортисток, вахтёров общежитий и… перечислять можно до бесконечности. Затем он сорвал собственную белоснежную рубашку, забрался на фонарь и, размахивая рубашкой как штандартом, призвал людей сопротивляться нашествию.

Подоспевший наряд полиции был оплёван взбесившимся господином Никифоровым и обвинён в сговоре с тёмными силами. Искушённые полицейские заподозрили в нарушителе общественного порядка злостного употребителя наркотических веществ и, изрядно помучившись, сняли буйного с фонаря, а затем препроводили в участок.

Однако анализы показали полное отсутствие каких либо наркотиков в крови. Анализ на алкоголь тоже оказался чист. Полицейские составили протокол, а после, с чистой совестью, передали буйного сотрудникам скорой помощи.

Так Михаил Александрович, внезапный сумасшедший, оказался в кабинете психиатра.

Карл Фридрихович закрыл папку и грустно вздохнул собственным мыслям. Третий пациент с подобной картиной развития болезни за последний месяц. И все как на подбор абсолютно положительные молодые люди. Нехорошая тенденция. Необходимо найти первоисточник, который сводит их с ума.

– Мне никто не верит, – плаксиво проговорил пациент и скорбно заломил руки.

– Отчего же, я вам верю. И с интересом выслушаю, а потом и помогу…

– Поймать всех вампиров?

– Всенепременно, – Карл Фридрихович достал остро отточенный карандаш и слегка постукивая по столу тупым концом, проговорил, проникновенно глядя в глаза пациенту, – но сначала вы должны мне всё рассказать.

– Всё? – воспалённый взгляд больного прилип к тёмным зрачкам психиатра. Михаил подался вперёд, заворожённый равномерным стуком карандаша о деревянный стол.

– Всё, от начала и до конца, – мягко ответил врач и ускорил ритм.

Михаил, захлёбываясь словами и подчиняясь ускоряющемуся биению карандаша, принялся рассказывать.

– Вампиры. Они повсюду. Стоит только зайти в магазин и откуда–то, словно тень, выскакивает охранник. А потом ходит и ходит за тобой, как хищный зверь, жаждущий отведать твоей горячей плоти, выпить всю кровь из тебя. Он ждёт, когда ты зайдёшь в тёмный угол, скрытый от всех, слепой для камер… и накинется, и вонзит в твою шею острые зубы…

– Вы это сами видели? Или? …

– Сам, но не совсем. Нет! Я так же, как и все смотрел, но не видел. Где были мои глаза? А это всё они – вампиры! Они тщательно маскируются, точно копируя наше с вами поведение, и привычки и… вообще всё! – больной нервно щёлкнул зубами, – но им не скрыться, нет. Есть, есть ещё люди способные видеть и узнавать.

– Кто-то вам их показал?

– Да, то есть, нет. Это сложно.

– Постарайтесь объяснить. Я пойму. И помогу.

Пациент скосил в сторону взгляд, но тут же, подчиняясь гипнотическому стуку карандаша, уставился в глаза Карла Фридриховича.

– Она… мы познакомились в ночном клубе. Она вся как… радуга, как свежий ветер, как мечта. Всё сразу как–то закрутилось, и мы не расставались больше. Я просто потерял голову. Сны про неё, мысли о ней. Но однажды она исчезла, – больной всплеснул руками, – понимаете? Совсем исчезла!

– Вы искали её?

– Искал ли я её? О, да! Я облазил все соцсети – пусто! Как будто и не было её никогда. Я ходил на квартиру – там живут какие–то люди, а её знать не знают. Я начал пить. Много.

– Не самый лучший способ справиться с потерей.

– Не спорю. Но, понимаете, мне было физически плохо. Словно… словно я лишился части тела. Самой любимой части тела.

– Понимаю.

– Да. Я прекратил пить, отмылся, пришёл в себя, но так и не смог успокоиться. От отчаяния я снова пошёл в тот клуб. Зачем? Сам не знаю. Наверное надеялся встретить там её. И встретил! – Михаил заметался на кресле, но послушно успокоился, повинуясь карандашному ритму, – она сначала меня не заметила. Стояла вся такая нежная, воздушная, нереальная. Я кинулся к ней, припал к её ногам. Она шарахнулась, словно испугалась чего–то, а потом, растерянно озираясь, схватила меня за руку и утащила вон. Мы остановились в тёмном переулке. Я не верил своему счастью. Вот она – снова рядом, снова со мной!

– Ваша «фея» тоже радовалась?

– Нет. Вот совсем нет. Она явно огорчилась. На её прекрасном лице читалась досада, тревога, возможно даже раздражение. Я спросил, почему она исчезла. И тут она мне всё рассказала.

– Сразу?

– Нет. Немного помялась, а потом выпалила, что больше не может со мной быть. А всему виной вампир. Он напал на неё ночью, вонзил свои клыки в её тонкую шею. После, напитавшись вволю, оборотил её. Мою мечту, мою любовь…

– И вы так, абсолютно безоговорочно ей поверили?

– О, нет! Я рассмеялся, глупец! Боже, какой я был дурак. Но её глаза, прекрасные зелёные глаза, вдруг потемнели. В них засверкали искры звезд, потерянных галактик… от неё повеяло ледяным холодом. А потом она улыбнулась, обнажив белоснежные, острые, как скальпель, клыки. И я поверил.

– Она пила вашу кровь?

– Нет. Она не смогла, поэтому и порвала со мной. Исчезла из моей жизни, чтобы сберечь. Но зачем мне такая жизнь? Без неё? – одинокая слеза сползла по щеке Михаила и потерялась в трёхдневной щетине. – Это сделал он – преподаватель из института. Она училась на психолога. Мечтала помогать людям.

– Это она указала вам на опасность исходящую от охранников и остальных?

– Да! – гордо ответил пациент и заёрзал в кресле, беспокойно оглядываясь по сторонам, опасаясь увидеть нависшего над головой вампира с оскаленной пастью. – А потом исчезла. Навсегда.

Карл Фридрихович тяжело вздохнул, протянул свободную руку, открыл ящик стола и достал из стола маленькую колбочку, наполненную лёгким мерцанием. Водрузил её на стол и немного изменил ритм биения карандаша. Колбочка мгновенно отозвалась. В ней заметались искры, разлилось малиновое сияние, которое внезапно сменилось молочной густотой.

– Психологи… о! это самая их верхушка. Главари! – Торжественным шёпотом продолжил Михаил, – они собирают самых слабых, распинают их души, а потом отдают на съедение своим шавкам – вахтёрам, паспортисткам… И все, понимаете? Все об этом знают, но молчат, запуганные… а вампирам нужна наша кровь, горячая, потому что сами они холодные. Как ледышка, как айсберг… как снег…

Голос Михаила становился всё тише, голова клонилась и спустя секунду пациент заснул.

Карл Фридрихович откинул ненужный теперь карандаш, поднялся с кресла, обогнул тяжёлый дубовый стол и подошёл к спящему. Он неотрывно смотрел на маленькую ранку на шее Михаила. Два тонких прокола со слегка воспалившимися краями. Типичные следы укуса вампира, если верить клишированным голливудским фильмам.

– Светлана Аркадьевна, – он негромко позвал свою бессменную ассистентку.

Тихонько скрипнула дверь, послышались лёгкие шаги, и рядом возникла стройная фигура, затянутая в строгую больничную форму.

– Света, погляди как тут интересно, – Карл Фридрихович показал на несвежую ранку на шее.

– Хм–м, – медсестра наклонилась, а потом резко выпрямилась и неодобрительно посмотрела на врача, – снова?

– Да, дорогая моя, это случилось снова.

Карл Фридрихович прошёлся к окну, и опустил портьеру. Тяжёлая завеса медленно закрыла окно, спрятав дневной свет и погрузив кабинет в мрачную тьму. Тут же вспыхнули настенные светильники, подарив кабинету интимный уют.

– Собирайте команду. Мы нашли гнездовье.

– Куда отправляться? – деловито поинтересовалась Светлана Аркадьевна.

– Ночной клуб «Суккуб», – Карл Фридрихович неспешно подошёл к спящему пациенту и приподнял его руку, – обратите внимание на остатки этой печати.

Светлана перехватила запястье и хищно улыбнулась.

– Какая неосторожность с их стороны.

– Да, на этот раз нам повезло, что он возвращался в тот клуб. Без этой маленькой детали мы могли обыскивать город еще долгие недели, а они успели бы свернуть своё гнездовье и переместиться в другое место.

– Как в прошлый раз, – Светлана сердито вздёрнула подбородок, – с этим несчастным что будет?

– С ним всё будет хорошо. Они не добили его до конца… не знаю, то ли по неопытности – молодняк работал? – то ли спугнул кто, – Карл Фридрихович снова сел в свое кресло и скрестил на груди руки, – побудет у нас с недельку, отоспится, попьёт успокоительных, а там уже вернётся к нормальной спокойной жизни. О происшедшем забудет. Впрочем, как всегда.

– Да, как всегда. Я пришлю санитаров.

Светлана Аркадьевна белозубо улыбнулась. Неверное освещение кабинета придало ей черты мраморной статуи, выделив пару острых клыков, прячущихся в тени улыбки. Карл Фридрихович задумчиво кивнул и отпустил ассистентку взмахом руки. Скрипнула дверь и беззащитный пациент остался один на один с задумавшимся о чём–то психиатром.

– Вампиры значит. – Карл Фридрихович протянул руку к колбочке, заполненной до краёв молочными бликами, а потом тихо заговорил. – Если бы вы знали, насколько близки были к ответу. Да, мой крепко спящий друг, все психологи и психиатры, кстати, вампиры. Однако мы не пьём вашу кровь. Совсем не пьём. Что кровь? Воняет железом, полна холестерином, трудно усваивается. К чему такие мучения? Мы пьём эмоции – они чистая энергия.

Психиатр поднялся с места и прошёл к закрытому шкафу.

– Вашу кровь, вашу жизненную энергию пьют лярвы. Они дарят вам минуты блаженства, а сами в это время питаются вашими жизнями. Присасываются как пиявки и сосут, сосут кровь, опустошают душу, а потом отбрасывают как шкурки от семечек. Совершенно безумные шкурки.