Меч Кайгена

Каждый солдат нес нечто, похожее на стандартный меч и короткий кинжал, но сталь была плохой. Их оружие легко ломалось об сталь Котецу, так что они будто бились палками.

Некоторые из них прыгали на гору и нападали на джиджак сзади, но дядя Такаши выбрал это место не зря. Склон за ними был отвесным, скользким ото льда. Джийя мешала им закрепиться, и новые фоньяки, которые пытались запрыгнуть, съезжали в опасную зону, если лед Мацуда или Юкино не рассекал их раньше. Десятки солдат в желтом попадали в смертельную ловушку, и тела собирались кучей на покрасневшем снеге.

Юкино-сэнсей методично убирал врагов меткими ударами, а дядя Такаши хищно резал фоньяк почти быстрее, чем они нападали на него. Он кружился, рычал и улыбался при этом, клинки сверкали. Он словно пытался увидеть, как много крови мог пролить.

Когда Нагимару вонзался в грудную клетку фоньяк, дядя Такаши отпускал оружие. Бедный фоньяка, который пытался использовать эту брешь, оказывался пронзенным Шепчущим Клинком. Смеясь, дядя Такаши кружился, рассекая солдат ледяным клинком, бросая Намимару в грудь другого фоньяки. Он заканчивал поворот с двумя Шепчущими Клинками в руках.

Дядя Такаши был единственным в истории Шепчущего Клинка с двумя клинками. Его наставник, Мацуда Мизудори, не одобрял этого, жаловался, что двойной Сасаяиба Такаши не был безупречным исполнением техники — не идеально острые клинки, вед джийя была сосредоточена не в одном клинке. Но они служили цели, рассекали мышцы и кости фоньяк легко.

Глава Мацуда взревел, энергия в его голосе не была ненавистью. Судя по его улыбке, Мамору думал, что его дядя любил этих солдат Ранги — больше, чем он любил свою жену, дочку или что-то в Дюне.

— Ну же! — взревел он, заканчивая кровавый поворот с маниакальным светом в глазах. — Это все, что у тебя есть, Ранга? Вперед!

Но фоньяки больше не перепрыгивали стену, чтобы напасть на него.

Вдруг все затихло.

Было слышно только тяжелое дыхание мечников Такаюби и ужасное бульканье умиряющих ранганийцев у их ног.

Мамору посмотрел на снег в крови, пытаясь оценить количество трупов. Их были десятки, но солдаты, которые шли на гору к ним, исчислялись сотнями. Почему они остановили наступление?

— Что они делают? — с опаской спросил Мизумаки Хьесуке.

— Они потрясены, — сказал Юкино-сэнсей. — Они думали, что легко растопчут нас. Если они умные, они отступят и перегруппируются, обдумают новую стратегию, — он повернулся к дяде Такаши. — И нам так сделать, Мацуда-доно?

— Да, — кивнул дядя Такаши, хотя глаза были дикими, он будто смотрел сквозь Юкино-сэнсея, а не на него. Его разум все еще был в пылу боя. — Да, мы можем, — сморгнув блеск, он стряхнул кровь с одежды и повернулся к своим людям. — Нас все еще восьмеро, да?

— Да, Мацуда-доно, — сказал Юкино-сэнсей.

Мизумаки Токи был ранен, но все были на ногах.

— Мамору-кун, — дядя Такаши взглянул на чистый клинок Мамору. — Ты не убил ни одного фоньяку, — его тон был удивлённым.

— Вы мне никого не оставили, — слабо сказал он.

Дядя Такаши рассмеялся громко, почти безумно, так он звучал, когда был пьян.

— Точно, — смеялся он. — Грубо мы поступили, на, Такеру-кун?

Тоу-сама взглянул на брата, но не стал отвечать на шутку. Он убил много фоньяк тихим способом. Судя по количеству трупов у его ног, он убил не меньше его брата, но он как-то сделал это, не пролив так много крови на себя.

Бой изменил дядю Такаши и Юкино-сэнсея, сделав глаза дяди Такаши дикими, а джийю Юкино-сэнсея гиперактивной. Но Тоу-сама не изменился внешне. Кроме красных пятен и быстрого движения груди, он не отличался от безупречного себя. Казалось, маленькая армия вообще не утомила его.

Он рассеял Шепчущий Клинок, прошел туда, где Лунный Шпиль торчал из груди павшего фоньяки и вытащил его. Он стряхнул кровь с клинка, вернув оружию небесный блеск, а потом вернул его в ножны.

Бедой стальных мечей — даже таких хороших — было то, что они теряли остроту, рассекая много тел. Шепчущий Клинок не страдал от такого. Мацуда обычно переходили на Сасаяиба, одолев десятерых. Мамору догадывался, что Нагимару, Намимару и Кьёгецу уже одолели свой стандарт. Тел было так много…

Мамору много раз был на поле боя в мечтах, но те детские мечты не учитывали кровь. Он привык к ощущению крови во всех ее состояниях, но он не был готов к миру, промокшему от крови. Она ощущалась тяжелой, душила. Это была Такаюби, чистая гора ручьев и белого снега. Казалось неправильным, что красное погружалось туда, и впервые в жизни Мамору понял, почему дедушка Сусуму всегда звал кровь и манипуляцию ею грязным делом.

— На места, — приказал дядя Такаши.

Мамору пришлось перешагнуть отрубленную руку и лужу органов, которые он не смог узнать, когда его дядя указал на его место в ряду.

Фины говорили, что джиджаки и фоньяки кипели в одном море, пока копье Наги не коснулось воды, не придало им облик людей. Так они выглядели на рассвете мира? До того, как сила Наги сделала их людьми? Кипящее месиво плоти с морской пеной? Мамору рассеянно гладил большим пальцем змей-богов на граде своего меча.

«Нами. Наги. Это все, что мы есть? Просто плоть и кровь? Так много крови…».

— Мамору-кун, — голос резко вернул его из красного транса. Юкино-сэнсей смотрел на него с тревогой, но Мамору видел только брызги крови на бледном лице учителя. — Нас слишком мало, чтобы я дальше защищал тебя. Ты достаточно сильный, чтобы биться с солдатами. Это так. Но тебе нужно быть готовым…

Юкино-сэнсея перебил грохот, от которого они оба вздрогнули. Осколки льда полетели во все стороны, и Мамору увидел, как глаза учителя расширились. Кто-то пробил барьер.

— Но… — начал один из Юкино. — Как…?

Он не успел закончить, раздался грохот во второй раз. Этот порыв ветра был таким сильным, что не только разбил баунд барьера, но и оттолкнул Мамору на несколько шагов. Куски льда сыпались вокруг них. Середина барьера рухнула, Мамору и другие снова видели склон горы.

Юкино-сэнсей был прав, что фоньяки решили перегруппироваться. Солдаты в желтой форме, хоть их стало значительно меньше, отступили на несколько баундов дальше по горе — но они были не одни. Пришли новые солдаты. Солдаты в черном.

Спину Мамору покалывало, он вспомнил слова матери. Обычные солдаты носили желтое, а элитные бойцы — черное. Если видишь желтое, есть шанс. Если видишь черное, убегай.

Он крепче сжал меч.

— Черные должны быть сильными, да? — сказал дядя Такаши с голодным взглядом.

— Они разбили барьер Юкино-доно, — сказал кузен Юкино, когда ряды ранганийцев пошли в наступление, — с такого расстояния… Они — монстры.

— Их стратегия изменилась, — отметил Юкино-сэнсей, фоньяки в черном шли впереди желтых солдат. — Они посылают лучших бойцов вперед, чтобы открыть путь остальным. Этот бой станет справедливым.

Справедливым? Черные силуэты двигались слишком быстро, их невозможно было сосчитать, но их было больше восьми.

Тоу-сама и Юкино-сэнсей подняли новую вуаль снежинок вовремя. Фоньяка во главе группы повернулся в воздухе, напоминая Мамору, когда он разгонялся, и метнул атаку. Если бы Мамору не видел, как ветер побеспокоил вуаль, он не смог бы избежать этого. Он едва смог отскочить, и ветер врезался в склон горы. Даже фонья на краю атаки толкнула Мамору в облако снега. Он вскочил на ноги и задался вопросом, знал ли фоньяка даже на расстоянии, где самое слабое звено.

Дядя Такаши и кузен Юкино-сэнсея, Широ, направили атаки в главного фоньяку. Мужчина в черном отразил их, а потом меньший ледяной снаряд Юкино-сэнсея попал ему в горло, и он упал.

Солдаты в черном подступали, Юкино-сэнсей стал размытым от движений, метал копья так быстро, что Мамору едва успевал уследить. Быстрый мечник пожертвовал обычным размером снарядов, сделав их меньше, сыпал их в атакующих, как стрелы. Даже с его скоростью и рефлексами Мамору не мог представить, как идти на такую атаку. Но мужчины в черном приближались, уклоняясь и отражая снаряды, принимая удары в конечности и плечи, шагая вперед.

— Что думаешь, Такеру-кун? — дядя Такаши оглянулся. — Посмотрим, сильны ли эти монстры против божества?

Тоу-сама кивнул.

— Я готов, Нии-сама.

В тот миг Мамору понял, что увидит одну из самых продвинутых техник семь Мацуда в действии.

В отличие от Шепчущего Клинка, теория этой техники не была тайной. Это была структура из кусочков льда, соединенных жидкой водой. Когда все было сделано верно, получалось оружие с гибкостью воды и силой льда. Многие мастера-джиджаки могли достичь такого со скромным количеством воды. Это звали Ледяной Змеей.

Но, когда два взрослых Мацуда объединяли силы, получалось нечто больше змеи.

Полная сила рода Мацуда стала двигаться, дядя Такаши взял остатки барьера Юкино-сэнсея и превратил его в воду. Тоу-сама добавил в поток брата лед, создавая чешую, прочную, как сталь, и гребни, острые, как мечи. Ярость дяди Такаши сплелась с холодной точностью Тоу-самы, создав новое существо, достаточно длинное, чтобы закрыть половину перехода. Это были зубы зимы. Это была поэзия. Это был Бог воды.

Дракон Мацуда поднялся над врагами, глаза из осколков льда сверкнули силой свыше простой джийи. Он оскалил зубы, и скрежет от движения нескольких тысяч чешуек изо льда превратился в голодное шипение.

Фоньяки застыли.

Эти мужчины могли создавать торнадо, но даже они застыли перед богом.

— Ji xu! — грубо сказал фоньяка в черном, направляя других вперед. Они медлили. - Ji xu!

Один из них сделал шаг — и дракон ударил.

Фоньяка тут же пропал, осталось кровавое пятно на снегу. Черные силуэты разбежались, Дракон Мацуда устремился за ними. Дядя Такаши вел воду, петли тела дракона двигались с его скоростью и непредсказуемостью. Тоу-сама следовал, крутил клинки, сохраняя лед чешуи твердым и острым.

Пара фоньяк уклонились от зубов дракона, но их рассекла чешуя. Голова дракона была жутким оружием, но отвлекала, в основном, от не менее опасных петель тела. В тех петлях сила дяди Такаши бежала быстрее, дарила жуткую скорость острым гребням Тоу-самы. Мамору подавил желание вздрогнуть, когда фоньяка совершил ошибку, пытаясь оттолкнуться от тела существа ногами. Его ноги были не разрезаны, а превратились в брызги крови и крошку костей.

Многие фоньяки метали ветер в дракона. Они были сильными, и некоторые смогли разбить части его тела, но это не вредило всему существу. Истинное тело дракона было сделано из понимания между дядей Такаши и Тоу-самой. Пока братья стояли спина к спине, сплетая джийю, их создание не могла уничтожить тупая сила. Многие атаки по дракону приводили к тому, что обломки льда били по фоньяку в радиусе взрывов.

Несколько фоньяк попытались пройти мимо дракона и ударить по братьям Мацуда, но центральные петли дракона окружали его создателей, и было невозможно даже элитным бойцам попасть туда. Мало было уклониться от мечущегося тела дракона. Существо было покрыто ледяной чешуей, которой Тоу-сама мог стрелять, чтобы пронзить плоть любого на расстоянии нескольких шагов. Далекие сильные атаки фоньяк почти не вредили, а те, кто подбирался близко к дракону, страдали от чешуек-снарядов.