Меч Кайгена

ГЛАВА 16: ДУША

Во второй раз за день Мисаки отпрянула от ранганийцев на пороге, но в этот раз страх не был игрой. Даже на пике она не мечтала бы бросить вызов особым силам Ранги. Теперь она столкнулась с двумя.

Высокий мужчина со шрамами от шрапнели на половине лица явно уже бывал в боях. У женщины ниже него были ноги, за какие Мисаки убила бы, когда была в Рассвете — длинные и хорошо сложенные. Фоньяки, казалось, были без оружия, но Мисаки заметила за поясом женщины пару странных прямых ножей. Нет, не ножей, поняла Мисаки. Вееров.

Мисаки когда-то смеялась над Я-ли, бьющейся сложенным веером, но она умолкла, увидев, как умелые движения могли веером усиливать фонью, удваивая радиус и силу. Для джиджаки веер был аристократичным украшением в паре с чернильными камнями и ароматизованной бумагой. Для умелого фоньяки это была разница между сильной атакой и разрушительной.

Ранганийцы в черном шагнули вперед, и Мисаки отпрянула. По фонье, исходящей от них, и сильной грации движений она поняла, что битва с ними не была вариантом. Она могла только попытаться увести их от подвала, где пряталась ее семья.

Мисаки повернулась и нырнула в ближайший коридор. Фоньяка бросилась за ней, догоняла с жуткой скоростью. Проклятые ноги. Мужчина пробил стену, чтобы остановить ее отступление. Мисаки застыла, сердце колотилось, она была в ловушке меж двух бойцов куда сильнее, чем она. Мужчина грозно шагнул к ней, женщина вытащила веера из-за пояса.

Быстро соображая, Мисаки втянула всю воду, какую могла, из воздуха вокруг. Она подняла жидкость по бокам, словно собиралась создать ледяные щиты, словно ей хватило бы сил, чтобы выстоять то, что они бросят в нее. Женщина фыркнула, презрительно смеясь. Один из ее вееров открылся и ударил.

Мисаки не удерживала защиту, а отпустила ее. Вода рухнула, как и она, прижалась к полу. Было время, когда она могла рухнуть легко, но теперь мышцы ныли, бедро пылало, но она оказалась ниже траектории давящего воздуха.

Мужчина смог бы увернуться от атаки фоньяки, был бы он в открытом бою, но вода Мисаки помешала ему увидеть женщину с веером, пока не стало поздно. Волна усиленной фоньи врезалась в его тело с полной силой, вбивая его в ближайшую стену. Судя по хрусту, он пробил еще две стены после этой.

— Айя! — в тревоге вскрикнула женщина-фоньяка.

Мисаки хотела использовать удивление и тревогу врага, чтобы сократить расстояние между ними, но боль в бедре сказала ей, что это будет невозможно. Вместо этого она ударила хлыстом из воды со льдом по лодыжкам женщины.

Слишком медленно. Фоньяка двигалась легко, перепрыгнула атаку. Ветер усилил ее прыжок, она понеслась к Мисаки. Длинная нога взлетела к потолку и обрушилась пяткой вперед, как молот.

Дни гибкости и ловкости Мисаки прошли, ей пришлось неуклюже броситься в сторону от атаки. Удар обрушился с жуткой силой, разбивая дерево, сотрясая дом. Если бы нога женщины не пробила доски, Мисаки не выжила бы в следующие мгновения. Пока женщина вытаскивала ногу из досок, Мисаки смогла занять стойку. Даже так она едва успела уклониться от следующей атаки. Веера задели рукав, порвали синюю ткань.

Фоньяка взмахнула, промазав, Мисаки повернула тело для атаки, целясь в артерию под вытянутой рукой женщины. Но женщина не отпрянула, а повернулась дальше после атаки. Ее тело повернулось раньше, чем меч достиг ее, цель Мисаки сдвинулась.

Атака Мисаки задела спину формы элиты, не попав по плоти, но в этом была красота маленького меча, как Сираденья: она могла быстро менять направление. Едва атака Мисаки промазала, она повернула меч для атаки по шее врага.

Женщина завершила кружение, закрытый веер врезался в Сираденью, сбивая меч с курса. Мисаки притянула Дочь Тени к бедру, фоньяка сделала так с закрытым веером. В жутком зеркальном движении обе женщины оттолкнулись ногой для выпада.

«Дурочка», — подумала Мисаки, юная противница почти разочаровала ее. Фоньяка была быстрой и сильной, но это было не важно — Сираденья била дальше веера, ранганийка не могла попасть первой. Сираденья устремилась к груди жертвы, мимо черной формы с пуговицами, мимо груди к бьющемуся сердцу.

Но, спеша закончить бой, Мисаки забыла о втором веере. Он появился на пути, не дав ее мечу попасть в цель. Сираденья, конечно, рассекла тонкий металл, но удар был отклонен, не попал в сердце женщины, безвредно порвал ее рукав.

Мисаки решила освободить меч, но не успела поправить стойку для этого, веер закрылся, поймав клинок из зилазенского стекла в складках. Сжав закрытый веер, женщина выкрутила меч из руки Мисаки, отбросила оружие.

Когда она поняла, что ее обезоружили, Мисаки отпустила меч и изменила стойку, чтобы нацелить пальцы с Кровавой Иглой на шею женщины. Даже с брешью она все еще не была достаточно быстрой. Фоньяка отклонилась от атаки, легко притянула Мисаки к себе.

Против бойца крепче Мисаки попыталась бы расслабить мышцы и выскользнуть, но женщина была гибкой, и побег был как борьба с кольцами питона. Через миг Мисаки врезалась в деревянный пол, рука с болью выкрутилась за ней, колено вонзилось между ее лопаток. Пятнадцать лет назад она была бы с клинком изо льда на подошве, ударила бы женщину по лицу, но она знала, не пытаясь, что у нее уже не был гибкости в спине, чтобы этот удар сработал.

Женщина повернула вес на руке Мисаки, вызывая рев боли из горла Мисаки.

«Думай, Мисаки! Думай, пока рука не сломана!».

Эта фоньяка была умной. Она заметит движения в теле Мисаки или окружающей воде. К счастью, Кровавая Игла Цусано была не единственной иглой в арсенале Мисаки. Двумя пальцами она собрала немного молекул воды в страйде от себя и фоньяки, крохотную версию ледяного копья, которое любили мужчины Такаюби.

Многие бойцы выбрали бы копье, а не иглу, но преимущество иглы было в том, что она могла пройти сквозь ткань, плоть или воздух незаметно, и таким мелким движением было просто управлять. Ранганийка не заметила, а вода Мисаки замерзла до твердого конца. Она давила на руку Мисаки. Боль росла, Мисаки махнула двумя пальцами, притягивая иглу изо льда к ним.

Вопль был ужасающим, и Мисаки поняла, что атака попала в глаз фоньяки. Змеиная хватка пропала, Мисаки вырвалась и поднялась на ноги.

Поразительно, фоньяка тоже смогла встать, прижимая ладонь к кровоточащему глазу. Ее крик боли стал гневным воплем, она бросилась к Мисаки. Оставшийся веер сверкнул, и, если бы зрение женщины не было повреждено, Мисаки разрезало бы на кусочки из-за крика и гнева атаки. А так она отразила насколько атак предплечьями, рукава были изорваны, кровь брызнула на пол.

Женщина отгоняла ее через коридор на кухню, и Мисаки знала, что нужно закончить, пока преимущество было у нее. Она взглянула туда, где они с Сецуко хранили ножи, но разум отменил мысль, не дав ей рискнуть на пути к шкафчику. Она не смогла убить женщину мечом из зилазенского стекла, что мог маленький кухонный нож? Даже раненая, эта женщина двигалась куда быстрее, чем она. Ей придется обездвижить ее, чтобы убить. Мисаки была почти без сил, ноги были готовы подкоситься, а ярость фоньяки делала ее все сильнее.

Отпрянув от безумного врага, Мисаки прижалась к стойке, закрыла собой рукомойник. Женщина взмахнула веером, выпустив вспышку фоньи, и Мисаки бросилась в сторону, воздух ударил по рукомойнику. Вода взорвалась в комнате из сломанного крана, брызнула в воздух и на пол.

Фоньяка удивлённо завопила, брызги попали в здоровый глаз. Мисаки использовала миг слепоты женщины, двинулась вперед. Не доверяя дрожащим мышцам, она не стала исполнять сложные атаки, а бросилась всем телом. Женщина была так развита в плане мышц, что плечо Мисаки будто врезалось в камень, но ее удалось сбить с ног.

Женщины рухнули на пол, вода растеклась под ними, сыпалась сверху. Мисаки не пыталась придавить женщину весом, а прижала ладони по бокам от жертвы, заставила утомлённую джийю двигаться. Здоровый глаз фоньяки открылся, она крепче сжала веер, фонья закружилась с местью, но было слишком поздно. Бой был завершен.

Лед, с помощью которого Мисаки когда-то лазала по стенам, прекрасно сдерживал противника. Многие джиджаки собирали много воды, чтобы приморозить чье-то тело к месту, но Мисаки нужен был только тонкий слой. Едва они упали на мокрый пол, она приморозила волосы, кожу и форму фоньяки к половицам льдом, который мог удержать человека на стене небоскреба.

Мисаки смотрела, как здоровый глаз женщины расширился, она ощутила холод и поняла, что не могла двигаться. Ее лицо исказило рычание. Фонья трепала волосы и кимоно Мисаки, но конечности не могли придать силе направление, и ветер не атаковал.

Мисаки вытащила веер из пальцев правой руки женщины. Это был грязный способ казни, но ее мышцы и джийя так устали, что она не смогла бы создать копье изо льда, или встать и забрать Сираденью. Раскрыв веер, она попыталась удобнее сжать его левой рукой, правая рука была вывернута так, что она не доверяла ей для атаки.

— Морской слизняк из Кайгена, — процедила женщина, перейдя к расистским оскорблениям, как делали многие бойцы в поражении. Плохие бойцы. — Ты жульничала.

Мисаки возмущенно посмотрела на фоньяку.

— Попробуй биться честно, родив четверых, — выдавила она на диалекте Широджима, зная, что женщина не понимала ее.

Как только слова вылетели изо рта, она замерла и посмотрела на фоньяку. Она была младше Мисаки, но не так юна, чтобы не иметь детей… Она перестала бороться. Она лежала под Мисаки, только грудь вздымалась и опадала. Ее зубы были решительно сжаты. Это был взгляд женщины, готовящейся к смерти, она знала — всегда знала — куда ввязалась.

Если у нее были дети… она не должна была отправляться за океан, чтобы убить кого-то. Она сама была виновата.

Мисаки подняла веер для удара.

— Ты держишь его неправильно.

От неожиданных слов Мисаки замерла. Это было ошибкой.

В миг колебаний женщина двигалась. Звериный визг сотряс воздух, ее правая рука вырвалась изо льда, оставив на полу рукав и почти всю кожу. От ужаса Мисаки поняла, что женщина готовилась не к смерти, а к худшей возможной боли.

Взревев в агонии, фоньяка сжала лицо Мисаки, пальцы были скользкими от крови. Мисаки попыталась отдернуть голову, но женщина была слишком сильной. Пальцы впились, раскрывая ее рот, и фоньяка потянула, но не за тело Мисаки, а за воздух в нем.

Дыхание лилось из легких Мисаки, голова кружилась, боль пронзила грудь, как ножи. Паника впилась, она поняла, что с ней происходило: Лазо Лингун, как звали это ранганийцы — Притяжение Души — техника рода, редкая, как Шепчущий Клинок, пугающая, как Кровавые кукловоды. Требовалось много сил, чтобы забрать воздух из тела другого теонита, но если тренироваться, некоторые так могли. И в гневе у этой женщины были силы.

Мисаки пыталась бороться, глубоко вдохнуть, но едва она сделала это, боль в груди чуть не отключила ее. Ее легкие вот-вот опустеют, станут смятой тканью. Она не могла убрать сильную ладонь с лица, ударила веером по горлу женщины. Кровь брызнула из шеи фоньяки, ее тело содрогалось в ледяной темнице.

Что ужасно, в смерти она только сильнее впилась, пуская кровь из щек Мисаки, и поток усилился. Казалось, душа фоньяки вонзила когти в Мисаки, погибая, пытаясь забрать ее с собой из мира живых.