Клятва, данная тьме

Глава 18

– Чувствую, что это будет утомительно, – темный сделал долгую паузу прежде, чем продолжить. – Это правда, что я никогда не видел своего ребенка. Даже понятия не имею, какого он пола.

– Кошмар, – не сдержалась я от комментария.

– Для тебя, для других светлых, но только не для темных. Мы не создаем семьи, нам абсолютно плевать на это.

Пока он это говорил, у меня перед глазами сидел плачущий ребенок, которого оставили одного. По всему телу бегали мурашки.

– Я рос в тех же самых условиях: без мамы, папы, нежностей и прочих причуд светлого мира. И как видишь, со мной все в порядке.

– Ага, как же.

Может быть, в этом проблема темных? Что, если они своими традициями рушат собственный шанс на нормальную счастливую жизнь. Ведь если бы они попробовали, вопреки всему, воспитывать детей в любви и заботе, то через пару поколений получилось бы помириться с нами.

– Я не соответствую твоим представлениям об идеальном человеке, но вполне могу существовать в своей реальности. – Он приблизился ко мне, прошептал возле самого уха: – Одинокой и полной боли реальности.

– С ума сойти, – простонала я, сжавшись от ужаса. – Зачем тогда вы вообще рожаете? Можно же предотвратить беременность.

– И тогда темные вымрут сами, какой прекрасный расклад для светлых.

– Но дети же страдают, хотя они ни в чем не виноваты. Неважно, темные или светлые, я уверена, что они не рождаются монстрами.

– Некоторые дети те еще занозы, с этим ты не можешь спорить.

– То, что они иногда капризничают, не делает их занозами.

– Не знаю, я рад, что мне не придется вытирать сопли малявке.

– Ты вообще себя слышишь? – из меня вырывалась злость и обида за каждого брошенного ребенка. Мое бедро касалось темного, я чувствовала его рядом, такого спокойного и расслабленного, будто ничего необычного он не рассказывал, и пыталась вывести его хоть на какие-то чувства. Да, он и сам был ребенком, которого оставили без любви и заботы, но что, если у меня получится донести до него, что не всякий опыт обязательно передавать будущему поко– лению.

– Я ожидал примерно такой реакции. Следующий этап: ты обнимаешь не себя, а дергаешь меня за руку и пытаешься вразумить.

Это я и планировала сделать.

– И все же, почему ты позволил ребенку родиться? – я продолжила аккуратно спрашивать.

– Не то чтобы у меня были проблемы с защитой во время секса. Предохранение у темных на уровне рефлексов, как обязательная часть процесса.

– Только давай без подробностей, – у меня начинали гореть щеки.

– Я же просто говорил о защите. Это важно, если не хочешь неожиданно залететь или подхватить какую-нибудь заразу. Из-за тебя я чувствую себя странно, жаль, пачку презервативов не принес, было бы еще интереснее.

Наверное, я никогда не перестану удивляться способности темных в открытую говорить о таких вещах. Пока я представляла, как медленно растекаюсь по дереву и исчезаю с глаз долой, он активно продолжал рассказывать наверняка важные, но смущающие подробности интимной жизни.

– Тебе сейчас станет плохо.

– У нас не принято говорить о таком, вот и все.

Моя реакция должна была быть куда более сдержанной. Но я ерзала на одном месте, прятала в рукавах ладони и без остановки натирала колени.

– Я еще могу понять табу на откровенные разговоры о сексе, но о защите? Вам выдают какие-то специальные буклетики с информацией, которые вы читаете ночью под одеялом с фонариком?

– Для нас это не так важно. У нас один партнер на всю жизнь, и мы постоянно сдаем анализы. А что касается беременности, то это не проблема: мы любим детей и с радостью создаем большие семьи. Бывает такое, что финансовое положение не позволяет завести еще одного ребенка, тогда в принципе можно прибегнуть к прерванному половому акту.

Мне не верилось, что беседа перешла в такое русло.

– Это плохой метод.

– Да, он недостаточно эффективен, но у нас принято так.

В светлом мире контрацептивы не пользовались популярностью. Нам толком о них и не рассказывали, но частенько называли нежелательными, почти запрещенными. До этого разговора я была уверена в правильности нашей позиции, но сейчас все вызывало сомнения.

– То есть лучше рожать без остановки и потом дружно голодать, чем заглянуть в аптеку и избавить себя и возможного ребенка от жалкого существования?

Отвечать было стыдно, поэтому я обошлась кивком.

– А аборты?

– Что?

– Есть способ избавиться от ребенка, пока он еще не родился.

– Избавиться? – Мне становилось все хуже и хуже.

– Глупо предполагать, что у вас такое есть. Даже у нас они под запретом. Собственно, мы возвращаемся к первоначальной теме разговора. Если в вашем мире вы полагаетесь на судьбу и непонятно с кем вступаете в брак, то у нас темные сдают кучу анализов, проходят тестирования, по результатам которых подбирается партнер для зачатия.

Любовью здесь даже не пахло. Больше походило на скрещивание животных.

– У вас абсолютно нет выбора.

– У вас тоже. Вам создали лишь его иллюзию.

Порыв возразить пришлось удерживать силой. Ответом послужила моя натянутая улыбка.

– Получается, тебе нашли партнершу?

Я постепенно начинала подстраиваться под его состояние: только что меня трясло от полученной информации, глаза были почти на мокром месте, сейчас я была готова хладнокровно слушать об ужасах темного мира. Он слишком сильно влиял на меня.

А еще меня к нему бессознательно тянуло. Я стала замечать, как пару раз прижималась к нему сильнее или специально наклоняла голову. В эти моменты я была увлечена разговором и на запах внимания не обращала. С этим нужно было что-то делать, иначе голос разума станет даже не писком, а шепотом и в конечном итоге замолкнет. Что тогда со мной будет?

– Да, нашли. И нам пришлось с ней против собственной воли следовать закону. – Его речь перестала быть уверенной и четкой.

– А зачем вам аборты? Раз у вас не бывает незапланированных беременностей, а детей нужно зачать с определенным человеком.

– Иногда бывают осечки, и девушки беременеют не от назначенного парня, что наказуемо. Можно сделать аборт, который запрещен как раз для того, чтобы люди не могли избежать суда. Когда тест ДНК показывает, что ребенок рожден незаконно, ни с кем не церемонятся. Часто о подобных инцидентах становится известно еще до родов, так как беременных забирают в специальные больницы на сохранение на достаточно ранних сроках, и если до этого не был выдан приказ на зачатие, то все складывается против несостоявшихся родителей.

Звучало так, будто темный прочитал какую-то инструкцию. То, что у меня вызывало отрицательные эмоции, его никак не тревожило, либо он умело контролировал себя. Даже те нотки грусти, которые звучали ранее, растворились в монотонном рассказе. В итоге мой собеседник взбодрился и добавил:

– В общем, нам был отдан приказ, мы все сделали. Партнершу забрали на сохранение и примерно год назад отпустили. Она тоже не в курсе, кто родился и что с ребенком. Мы продолжили жить так, будто ничего не произошло.

– Полагаю, с ребенком происходит то же самое, что происходило с тобой, – аккуратно отметила я, боясь его реакции. Что, если воспоминания болезненные?

Но его это вообще никак не задевало.

– Скорее всего, – беспечно согласился он.

Это мой шанс проникнуть в его голову, узнать не только о темном мире, но и конкретно о нем. От любопытства я готова была лопнуть.

– А как ты рос?

Руку я положила так, чтобы костяшки пальцев слегка касались темного. Сделала это намеренно, думая, что даже такой маленький физический контакт сильнее сблизит нас. И мне, к сожалению, не было противно от самой себя, хотя я и нарушала его личные гра– ницы.

– После рождения всех забирают в детский дом – специальное место, где занимаются нашим воспитанием. Условия там, мягко говоря, убогие, но что поделать, жаловаться некому. Мы учимся, много времени уделяем физической подготовке, постоянно сдаем анализы и так далее. До пятнадцати лет мы не покидаем его стен, перед уходом проходим финальные тесты и отправляемся во взрослую жизнь, где хотя бы есть шанс побороться за себя.

– А под воспитанием у вас подразумевают…

– Насилие и прочие прелести. И об этом я рассказывать не собираюсь, иначе мне придется опять тебя успокаивать.

– Но у меня все под контролем.

– Лучше не лезь в это.

Перед носом захлопнули дверь. Я отдернула руку, зажала обе ладони между коленок, закрывая любопытство на замок. Но правда была на стороне темного: я не имела понятия, как моя фантазия может разыграться после услышанного и когда вновь может случиться приступ. Возможно, этих историй мне было бы достаточно для потери самообладания.

– Конечно, ты имеешь право хранить секреты.

– Неужели?

– Из того, что ты все-таки рассказал, можно сделать неоспоримый вывод – вы не рождаетесь такими. Над вами издеваются все детство, и в итоге вы становитесь темными.

– Я уже чувствую, как твои руки копошатся в моем мозгу и пытаются кромсать его на маленькие кусочки. Прими то, что все бесполезно, и отвали с этим.

– Они убивают в вас людей, когда вы еще не можете дать отпор, когда вы даже не сформировались как личности, когда из вас можно слепить то, что им угодно.

– Хватит.

– Ты не соответствуешь моим ожиданиям. Твои поступки по отношению ко мне часто ставят меня в ступор, из-за них мне становится все комфортнее быть с тобой. Я не понимаю, почему ты продолжаешь твердить о том, какой ты ужасный, если на самом деле это не так.

– Есть причины, почему я вожусь с тобой, хотя давно мог прикончить. – Темный отодвинулся от меня, и бок, который все это время грел меня, ощутил холод. – Повторяю, не лезь. И я последний раз говорю спокойно.

Что мне делать? Я так сильно хотела докопаться до правды, чтобы в первую очередь понять свои чувства, связанные с ним: ведь если темный по своей натуре окажется частично светлым, то мне не будет так стыдно думать о нем не в привычном для моего мира ключе.

Нужно просто вспомнить все плохое о нем: как он насильно вел меня в свой мир, как порезал мне руку, как угрожал семье, как издевался и унижал, как повышал голос. Почему это все становится неважным в моменты, когда мы рядом друг с другом? Изначально он вел себя паршиво со мной, и прогресс в наших странных взаимоотношениях не должен это перечеркивать.

Хорошо, что он увеличил расстояние между нами: так мне проще смотреть на все адекватно, не находясь под влиянием его запаха, голоса, прикосновений.

Все, что должно волновать, – это мое спасение, и план по сближению с ним до сих пор звучал в голове логично.

– Так что, как тебе твоя партнерша? – я перевела тему, лучше лишний раз не раздражать его. Буду действовать аккуратно, и, возможно, в какой-то момент темный отпустит меня из-за доброты, которую я постараюсь в нем найти.

– Красива, как в принципе и должно быть, а остальное неважно.

– Единственный критерий, имеющий для тебя значение, – внешность?

– Не только для меня, а для всех темных. Нам подбирают партнеров, основываясь на том, чтобы потомство получилось «качественным»: высокий интеллект, здоровье, позволяющее развить прекрасные физические данные, и, самое важное, красота. Некрасивые люди не выживают в темном мире. Чем ты красивее, тем ты успешнее, все просто. Поэтому рожать от кого попало нельзя: вдруг родится кто-то, неспособный к выживанию среди нас.