Небесный странник. Сборник. Книги 1-3

Мы с Лардом шли по полутемному коридору большого, некогда шикарного, а теперь крайне запущенного дома. Я впереди, за мной Аделард, а сзади с самым виноватым выражением на лице плелся Энди. Единственной моей мыслью тогда было убраться поскорее из этого дома, да и из всего Сошона вообще. Но случилось так, что я перепутал двери. Ничего удивительного в этом нет, нервы далеко не у всех железные.

Рванув дверную ручку на себя, я и увидел следующую картину. Комната средних размеров, стол, заставленный пустыми, полными и только начатыми бутылками. Блюда, частью пустые, частью заполненные какойто пищей. Посередине стола подсвечник с единственной сальной свечой. Мебель точно такая же, как и во всех помещениях этого дома, – старая, наполовину разломанная, и еще запах. Запах плесени, какойто кислятины, чегото сгнившего, и еще чтото воняло.

Слева от дверей стояла девушка с очень бледным лицом, а напротив нее, через стол, то ли пять, то ли шесть мужчин, при одном взгляде на которых сразу становилось ясно – к сливкам столичного общества они не имеют никакого отношения. Все они застыли на месте со странными выражениями на лицах. Часть из них морщилась, будто от зубной боли, другая – как от головной. В комнате висела тишина, и что самое удивительное, когда мы в нее вошли, на нас никто даже не взглянул.

Девушка оказалась хороша собой, даже очень. Под балахоном легко угадывалась стройная фигурка, а лицо не то чтобы просто приятное, а очень симпатичное. Если бы не смертельная бледность, его вообще можно было бы назвать очень красивым. Вообщето в Сошоне все девицы еще те, и когда дигранские женщины ругаются между собой (а ругаются они не меньше, чем во всех остальных городах), то самое страшное оскорбление, смертельное, можно сказать, приберегаемое ими совсем уж на крайний случай, звучит так – сошонская девка. И это говорит о многом.

Так вот, осмотрев присутствующих в комнате, я уж совсем собрался из нее ретироваться и даже сделал шаг назад, когда неожиданно для себя самого себя поинтересовался:

– Я могу вам чемнибудь помочь, леди? – Настолько эта девушка произвела на меня впечатление.

Девушка повернула ко мне лицо без единой кровинки и едва слышно сказала «да», после чего начала медленно оседать. Я успел подхватить ее уже у самого пола. И как хорошо, что в тот раз, отправляясь на розыски Энди, я прихватил с собой именно Аделарда!

Возле дверей, у самой стены, по правую руку, стояла лавка. Длинная такая лавка и, по всей вероятности, очень крепкая. Из тех, что были сделаны задолго до нашего рождения и спокойно нас переживут. У этой же стать долгожительницей судьба не сложилась. И еще, вероятно, никому из находящихся в комнате никогда и в голову не приходило, что эта лавка способна так летать. Но это уже полностью заслуга Ларда. В общем, когда я с Николь на руках, а за мной и Энди с Аделардом выскочили из комнаты, от лавки мало что оставалось.

Чуть позже я во второй раз поблагодарил Создателя за то, что захватил с собой Ларда, а не, например, Гвена. Николь – девушка хрупкая, но убегать с ней на руках от погони меня надолго не хватило. Лард же нес ее, как пушинку, еще и успевая подбадривать Энди подзатыльниками. В жизни никогда бы не подумал, что похищение одной девушки, пусть и такой красавицы, как Николь, может вызвать всеобщий переполох в таком громадном районе. Уходя от погони, мы стремились выбраться на окраину Диграна, туда, где городские стражники чувствуют себя достаточно уверенно, чтобы патрулировать улицы по ночам.

Забавно, но спасло нас не это, а то, что, заплутавшись в бесконечных лабиринтах неосвещенного Сошона, мы оказались в противоположной стороне от города, выйдя на берег моря. И еще очень повезло с тем, что мне удалось рассмотреть у причала лодку, а в ней самой оказались весла. Иначе не оставалось бы ничего, кроме как броситься в воду и сидеть в ней по самую шею, держась за каменную кладку причала. Затем мы долго гребли вдоль причала, скрываясь в его тени, пока, наконец, не высадились на уже пустынный берег. Должен признать, что все время нашего бегства я очень ругал себя за опрометчивое решение рискнуть жизнью ради той, кто вполне могла оказаться обыкновенной сошонской девкой, пусть и очень красивой.

К тому времени Николь почти полностью пришла в себя и лишь изредка вздрагивала всем телом от пережитого. А уже на корабле у нас с ней и состоялся разговор, в результате которого она стала лекарем и казначеем «Небесного странника».

Тогда, во время разговора, я спросил у Николь, как она вообще умудрилась попасть в Сошон?

– Я разыскивала… – тут она запнулась, не желая называть чьето имя, затем продолжила, – одного человека.

– В Сошоне? – удивился я.

– Нет, в Сошон я попала случайно. Я вообще о нем раньше не слышала. Один из тех, в комнате, – мы познакомились с ним в самом Дигране, – сказал, что знает его и проводит. А дальше… – и Николь нервно вздрогнула, вспоминая пережитое.

Мне удалось вытянуть у нее немногое. Со слов Николь получалась следующая картинка. В столице она оказалась впервые, хотя и родилась не так далеко от нее – в Месанте. Случайный знакомец привел ее в Сошон, как оказалось, совсем не для того, чтобы она встретилась с тем, кого разыскивала. Наивная симпатичная дурочка должна была украсить собой один из сошонских борделей. Человек при Николь объявил за нее цену – пять золотых ноблей, и покупатель даже торговаться не стал.

– А что произошло дальше? – поинтересовался я. Слишком уж непонятно мне было то, что я увидел, когда вошел в комнату.

– Понимаешь, Люк…

С самого начала нашего знакомства у нас с Николь сложились замечательные отношения, и мы сразу начали называть друг друга по именам. Но к моему великому сожалению, дальше этого дело так и не пошло.

– Понимаешь, Люк, я умею делать так, что мне не могут причинить зла. Но и сама я его причинить не могу. Хотя иногда так хочется… – и она печально улыбнулась.

Человека, разыскиваемого Николь в Сошоне, мы искали вместе с ней по всему Диграну, но так и не нашли. Возможно, будь она чуть более открытой, чтото и получилось бы. Хотя, если честно, я и не желал успеха в поисках – кто его знает, кем он Николь приходится?

Закончилось дело тем, что я предложил ей остаться на борту «Небесного странника», мотивируя тем, что ему предстоит побывать во многих местах по всему герцогству и, вполне возможно, Николь встретится с разыскиваемым ею человеком в другом месте. Она согласилась, поставив единственное условие – не задавать ей слишком много вопросов, и особенно об ее прошлом. Но от одного вопроса я все же не удержаться не смог.

– Скажи, Николь, – спросил я, – ты не знала, кто вошел в комнату, так почему согласилась на мою помощь? Ведь ты же могла попасть в еще худшее положение.

– Когда ты вошел, Люк, от тебя так и несло злостью. Но твоя злость была совсем иной, чем у тех людей, и я это почувствовала. – Она на мгновение умолкла, затем добавила: – Ты, Люк, лучше, чем пытаешься казаться.

После чего Николь улыбнулась и погладила меня по щеке. И это единственная ласка, что я получил от нее за все время нашего знакомства…

* * *

– Знаете, госпожа Соланж, – мягко начал Рианель, – иногда не может помочь и…

Тут он внезапно прервал фразу на половине, взглянув на Николь даже в какойто мере извинительно.

Так, Брендос явно знает о Николь больше, чем я, но задавай я им обоим вопрос, вряд ли чтото услышу в ответ. Ничего страшного, у меня тоже есть тайна, которую я не могу доверить даже им.

– Но, по крайне мере, у нас будет возможность избавиться о тех двух бочек рома, что любезно оставил на борту «Небесного странника» господин Мелвин.

Произнося эти слова, мой навигатор изобразил на лице нечто, отдаленно похожее на улыбку.

Нет, ну надо же: за столь короткое время столько эмоций на его лице!

Что же касается бочек с ромом, то их оставили по распоряжению господина Айениаля. Его почемуто очень позабавила история с сожжением ганипурского корабля. Мне же, когда я вспоминаю, как с ганипурца сыпались охваченные пламенем дергающиеся фигурки людей, до сих пор становится не по себе. В конце вечера господин Айениаль и распорядился Мелвину вернуть на борт две бочки с ромом, взяв с меня обещание не промахнуться мимо ганипурца и в следующий раз, как только вновь подвернется такая возможность.

Энди, наблюдавшему за тем, как бочки возвращают на «Небесный странник», я сказал:

– Господин Айениаль настолько проникся историей твоей любви к Мирре, что сделал подарок на вашу будущую свадьбу.

Мирра, кстати, шутку мою не оценила.

Но сейчас разговор шел не о моих несложившихся отношениях с Миррой. Мне предстояло решить: будет ли стоить золото риска потерять корабль, а то и саму жизнь? Вообщето я думал, что Николь начнет возражать против полета в Антир. Всетаки женщины менее авантюристичны. И я уже заготовил в уме фразу: мол, полностью согласен с ее мнением, полет в поселок собирателей орехов слишком опасен, когда Николь поинтересовалась у Рианеля, что представляет собой Антир. Причем задала вопрос она таким тоном, как будто решение уже принято и нам будет полезно узнать о предстоящем пути как можно подробнее, а от меня требуется только распорядиться изменить курс на Гурандские горы.

– Я тогда служил на «Божьем возмездии», – начал свой рассказ навигатор.

«Божье возмездие» я видел – это один из лучших военных кораблей небесного флота герцогства. Трехмачтовый красавец, вооруженный множеством баллист и поднимающийся в воздух силой целых двадцати л'хассов. Один раз мне даже довелось присутствовать при его подъеме в небо. Оторвавшись от земли, он застыл на мгновение, и затем резко, едва ли не молниеносно, взмыл в небеса. Представляю, как палуба при этом давила на ноги…

– Мы прибыли в Тенсер, поселок, расположенный у подножия Гурандских гор. Наша задача заключалась больше в устрашении, чем в какойлибо помощи, поскольку привести корабль в Антир даже мысли ни у кого не возникало. Для судна размеров «Возмездия» – задача невыполнимая. Изредка мы взлетали, курсировали вдоль горной гряды, вот, в общемто, и все.

Но однажды получилось так, что капитан «Божьего возмездия», а тогда им командовал господин Бьорф, отправил меня в Антир. Должен признаться, по дороге в поселок я не раз вспоминал его недобрым словом, настолько тяжела оказалась дорога и несерьезно поручение. Это все к тому, что попал я в поселок достаточно случайно, и по земле…

Послышался стук в дверь, и на пороге каюты появился Амбруаз с подносом в руках.

– Я подумал, что самое время выпить чаю, – сказал он, ставя поднос с чайником, чашечками, сливками, блюдечком с какимто замысловатого вида печеньем и розеткой с моим любимым вишневым вареньем на стол.

От печенья пахло свежей выпечкой и миндалем – чарующий аромат. А уж от чая, заваренного Амбруазом, отказаться вообще невозможно, настолько он хорош. Умудряется же мой кок из весьма недорогих сортов делать такой волшебный напиток, что, по выражению того же Брендоса, не стыдно и на стол Его величества подавать.

– Спасибо, Амбруаз, – поблагодарила от всех нас его Николь. – Не беспокойтесь, я сама всем налью.