Крысиный бег lll

Я обернулся и посмотрел на двух мужчин. Я их уже видел, это они висели в воздухе с прозрачными, почти невидимыми крыльями.

Едва я узнал их, как в мою голову вонзилась тысяча игл. Огненных, раскалённых, мощных. Я упал на колени и обхватил голову руками, из моей глотки вырвался тяжёлый стон. Охереть! Вот ты и отбегался, Майки!

Я забыл, как ускоряться. Я забыл, как сопротивляться. Я забыл, как встать на ноги, как стоять и как сражаться. На секунду или на три, но этого хватило. Один из них шагнул ко мне, в его руке мелькнул прозрачный, словно из куска хрусталя, клинок, и мою грудь обжигает холодом, а затем огнём. Ещё два удара крест-накрест, противный хруст в моей груди, и он брезгливо отступает от меня на шаг.

— Вот и всё. — Говорит первый.

— Пойдём. — Произносит второй. — Этот уже не жилец. Расправимся с девчонкой и займёмся поиском пацана.

Давление на мою голову прекратилось, и я упал на пол, заливаясь своей собственной кровью. Через меня переступил сначала один, затем второй. Они даже поленились меня обойти, твари.

С крыши, в отверстия в потолке снова посыпались люди. Три, пять восемь… Они спрыгнули, осмотрелись, и рассредоточились по этажу в поисках жертв.

Воздух потяжелел. По полу и стенам пробежал морозный иней, моя горячая кровь на полу превратилась в замерзшую лужицу. Двигаться, передвигаться стало гораздо сложнее, словно холодный воздух сковывал движение.

Я видел, как мои парни заметались, но слишком медленно. Двое Одарённых накинулись на них, и стали оттеснять в дальний угол. Это плохо, это очень плохо. Узор на моей груди полыхал чёрным, он всё ещё жил, его уничтожить гораздо сложнее, чем меня. Кости и грудные мышцы срастались, но очень медленно. Слишком глубоко мне разворотили грудь. Я даже видел, или думал что видел, своё бьющееся сердце. Сука!

Блядь! Где Гриша? Из него тот ещё боец, у него совсем не тот Дар… Надеюсь, он спрятал мальца и Соню. Это лучшее, что он мог сделать и что я приказал ему исполнить, едва началась атака на поместье.

Яна… Я обернулся. Девушка стояла на коленях перед моими недавними противниками. Сзади неё валялось шесть обугленных, обезглавленных трупов — она справилась. А вот с этими двумя справиться не смогла. Её тусклые, поникшие огненные крылья, выглядели жалко. Один из двух ублюдков приставил к её горлу свой меч и что-то спрашивал у неё, но девушка молчала.

Короткий замах, один из мужчин опускает свой клинок на её крыло и то осыпается пеплом. Яна кричит, воет от боли! Я не знал, что крылья это часть её… Ещё замах, и второе крыло отделяется от девушки и Яна падает без сознания. Надеюсь, без сознания. Твари!

Они стоят над ней и о чём-то перешёптываются. Один из них ставит свою ногу в тяжёлом армейском ботинке, упираясь глубоким протектором в лицо Яны, и задумчиво поворачивает её голову вбок. Замахивается, целясь в обнажённую беззащитную шею, и…

Мне насрать! Пусть моё сердце вывалится из моей долбаной груди, я выращу новое. Или сдохну. Но умереть девчонке не дам. Слишком много моих любимых погибает за меня, из-за меня. Я ускоряюсь, срываюсь с места и бегу вперёд. Каких-то пятнадцать метров я преодолеваю за долю секунды.

Они медленно оборачиваются, словно что-то почувствовав. Кривятся, усмехаются, удивленно смотрят на мою развороченную грудь и на бьющееся в ней сердце. Мою голову снова сдавливают тиски и вонзаются иглы, но я отмахиваюсь от них. Куда там голове! Эта боль кажется такой смешной, по сравнению с болью в груди, с болью за Янку, что я просто отмахиваюсь от неё.

Я вытаскиваю свой чёрный клинок из-за пояса, и вонзаю его первому в переносицу, тому, который поставил свой ботинок на лицо девушки. Моей девушки! Выдёргиваю клинок, и аккуратно разрубаю голову второго точно на две одинаковые половинки. Успеваю увидеть его испуганное и удивлённое лицо, и бью его ногой в грудь, отшвыривая этот ошмёток говна в стену. На, сука! Тварь!

Сзади меня стихает шум битвы. Я опускаюсь на пол рядом с Яной, и оборачиваюсь. Она медленно приподнимает голову, открывает глаза и смотрит на меня, не осознавая, что произошло.

— Всё нормально, Ян. — Говорю я, сам понимая, что это нихера не нормально.

В нашу сторону движется шесть озлобленных и окровавленных Одарённых.

Я медленно поднимаюсь, смотрю на свою почти закрывшуюся рану и ухмыляюсь. Ну теперь поиграем...

Первые двое умирают быстро, за ними ещё один, а потом я словно упираюсь в твёрдую стену. Я не могу пройти ни вперёд, ни назад. Словно меня заперли в прозрачном кубе. Бля! Их всего трое. Я чуть-чуть не успел…

Я слаб. Я слишком слаб для Одарённых. У меня так мало Узоров. Хотя… Может и не слаб. Я хмыкаю и смотрю на трупы под своими ногами, на два трупа возле Яны, на шесть за ней. Невозможно быть самым-самым. В чём-то хорош я, в чём-то Яна, в чём-то тот же Патрик. Из нас вышла бы хорошая команда, если бы нам дали время вырасти, развиться, усовершенствоваться. Не дали, суки!

Что дальше? Невидимые стены сожмутся, раздавив меня в мясо? Или мы в патовой ситуации? Или они чего-то ждут? Тройка одарённых о чём-то шепчется. Затем они растерянно оборачиваются, и я слышу их испуганные вскрики.

Брызги крови летят в разные стороны, словно с той стороны кто-то работает бензопилой. Тройка последних моих врагов падает на пол, и я чувствую, меня больше ничего не сдерживает.

— Привет, Майки. Рад меня видеть?

— Николь! — Я совсем не удивлён. — Что ты тут делаешь?

Николь в белом плаще, в белых облегающих штанах и белой блузке. Словно пришла не на войну, а на званый ужин. Её золотистые волосы струятся по её плечам, за спиной у неё стоит парочка молчаливых, но грозных Одарённых. Их я раньше не видел. Личная гвардия? Скорее всего.

— Пришла спасти твою бестолковую тушку. Это же надо, чуть не умер, защищая какого-то незнакомого пацана. Майки, Майки…

Я без сил опускаюсь на пол. Ужасно хочется пить, я потерял очень много крови. Не пойму, опасаться её или благодарить за наше чудесное спасение.

— Ты грубиян, Майки! — Капризно говорит блондинка и осторожно проходит мимо меня, боясь испачкаться.

— Почему это?

— Я тебя спасла, а от тебя ни слова благодарности. Мир?

Мир… Забавно. Когда-то давно она точно так же спрашивала меня…

— Спасибо, Николь. Буду должен.

Она осторожно подходит к Яне, наклоняется, щупает пульс под бледной кожей девушки и удовлетворённо кивает. Затем незаметным, быстрым движением достаёт ошейник и накидывает его на тонкую девичью шею.

— Красивая девочка. Я люблю таких, возьму её себе. — Удовлетворённо произносит Николь и выпрямляет спинку.

Со стороны Янки доносится тихое шипение и ругань.

— Шалава! — Это самое безобидное, что я сумел разобрать.

— Майки. Нам нужно поговорить…

Я рыпнулся, но застрял на месте, словно муха попавшая в желе. Снова! Да что же это такое сегодня со мной! Все пытаются меня обездвижить.

— Ты победил, Майки! В этой битве. Ты герой, ты спас пацана, ну и твоя девчонка тоже будет жить. — Николь подошла ко мне ближе и улыбнулась. — Из нападавших никто не выжил. Теперь капитан Корнеев не скоро отправит новых людей сюда. Вернее, это теперь ему без надобности. Я отправила ему сообщение, что парнишка сдох, и нам не удалось взять его живым. Мне не жалко соврать ради тебя. Так что выдохни, всё хорошо. Ты всех защитил. Знаешь, для чего я это делаю?

— Для чего?

— Чтобы ты спал спокойно, мой любимый и уважаемый недруг. Видишь, я честен с тобой и справедлив.

Я снова дёрнулся. Попытался.

Тяжёлый удар в грудь отшвырнул меня назад и приложил о каменную стену, чуть не расквасив как мотылька о лобовое стекло авто. Крепкие у Гриши стены! Я всё ещё не мог пошевелиться, что-то, вернее кто-то из подручных Николь меня крепко держал.

Холодок успел пробежать по спине, Николь на ускорении приблизилась, выхватила мой черный клинок из моей руки и проткнула мне печень, пришпилив к стенке как бабочку. Сука! Скорость. Скорость всего лишь чуть ниже моей. Примерно, как у моих Шавок, может, чуточку ниже.

— Не рыпайся, Майки! Будет только больнее.

За её спиной выросли белые полупрозрачные крылья. Белый, горящий холодом, взгляд уставился на меня. Прозрачный белый меч, сотканный из воздуха два раза полоснул меня по конечностям, отсекая и прижигая сразу мои раны, чтобы я не сдох от кровопотери.

— Прости, это временная мера. Ручки потом прирастут обратно, ты же знаешь. Это, чтобы всё обошлось без эксцессов, как в прошлый раз. В этот раз я буду предельно осторожен. Я не дурак, Майки.

— Ты говоришь о себе в мужском роде… — Заметил я.

— Заткнись… — Николь изучающе уставилась на моё пришпиленное к стене тельце. — Где тут у тебя есть свободное место?

Она разорвала одежду на моём боку, внимательно присмотрелась, достала откуда-то маленький нож и принялась рисовать Узор на моем теле. Сука! Якорь для Перерождения. Она хочет переродиться в моём теле?

— Нахера тебе якорь на мне?

— О! Я вижу ты покопался в моих записях... И как тебе? Что-то понял?

— Много чего, Макар...

— Наконец ты понял. — Лицо Николь довольно улыбнулось мне. — Давно догадался?

— Не знаю, может и давно... — Вздохнул я и отвернулся в сторону. — Не хотел верить до последнего, что ты мог так поступить с дочерью. Заставлял себя не верить и отгонял эту мысль от себя. Я любил её, Макар.

— Я тоже, Майки. Я тоже её любил. А ты её убил!

— Я?

— Ты! — Твёрдо произнёс Макар в теле своей дочери, то ли пытаясь убедить себя, то ли действительно обвиняя меня. — Не уничтожь ты мою прежнюю оболочку, Николь была бы жива.

— Сука ты! И как давно ты в ней? Как быстро работает перерождение?

— Секунда в секунду. — Макар пожал плечами, не отрываясь от работы. — Так что давно, сразу после гибели моего прошлого тела. Готово!

Он приложил руку к якорю на моём теле, и активировал его, влив немного своей силы.

— И что теперь? — С горечь в голосе произнёс я, и посмотрел в лицо, которое так недавно принадлежало Николь. — Думаешь, я теперь не смогу тебя убить, только потому, что ты можешь переродиться во мне?

А ведь могу, на самом деле. Просто спалю Узор и всё, сделаю его бесполезным. Он это должен знать. Тогда что он задумал?

Макар/Николь выпрямился, усмехнулся и лёгким движением перерезал себе глотку своим полупрозрачным клинком. Где-то под его одеждой полыхнул Узор Перерождения, а на моём боку ярко засиял Узор, выполняющий функцию якоря для Перерождения Макара.

«Сука!» — Это была моя последняя мысль, прежде чем моё сознание погасло…