Давид Бек

XXXIV

Село Егвард, что в провинции Баргюшат, находится на расстоянии примерно одной мили от Арцваника — места проживания Фатали-хана и мелика Франгюла. Возле Егварда есть небольшое поле, которое до сих пор зовется Наргизлу-зами, что означает «поле наргизов» — лилий. И в самом деле, цветущее поле заслужило такое название. Окруженное лесистыми горами и нежными зелеными холмами, оно является великолепным уголком природы.

История не сохранила никаких сведений об этом месте[187]. Но народное предание многое связывает с этим полем. Оно гласит, что лилии стали расти там с того дня, как капли крови армянских храбрецов упали на эту землю. Предание рассказывает все подробности страшного сражения, происшедшего здесь полтора века назад.

Стояла лунная ночь. По полю лилий одиноко бродил человек с густыми всклокоченными волосами, босой, в длинной белой холщовой рубашке. Он шел среди трупов, как Егише на Аварайрском поле[188]. Всюду царило мертвое молчание. Все уже было позади: оружейная пальба, звон сабель, людская ненависть и злоба. Были слышны лишь горестные стоны раненых.

Он бродил словно привидение, медленными, размеренными шагами. Он искал кого-то среди трупов. Не привыкшие к слезам его глаза теперь были полны слез. Он видел вокруг тысячи жертв интриг и подлой измены. Это возмущало его до глубины души.

Он еще долго шел. Не найдя того, кого искал, он направился к ближайшему холму, поднялся на вершину и стал осматривать окрестности. Под лунным светом этот высокий человек в длинной рубашке обрисовывался на вершине холма, как белая статуя. Он прислушался к голосам и стонам рядом. Потом медленно спустился с холма и взял направление на Арцваник.

Он ускорил шаг. Иногда посматривал на небо, как человек, боящийся опоздать, то и дело смотрит на часы. Через несколько минут он скрылся за холмом.

Шел он торопливо, миновал несколько ущелий и холмов. Внезапно остановился, привлеченный чьим-то голосом:

— Если бы я мог выбраться отсюда до рассвета…

Он пошел в направлении голоса и увидел человека, с трудом ползшего между кустов.

— Кто ты? — спросил он.

— Раненый.

— Вижу, но я не об этом спрашиваю.

— Когда видят раненого, ничего другого не спрашивают, спешат ему на помощь…

На шее сзади у него была глубокая рана, кровь хлестала, молодой человек время от времени хватался за шею, чтобы приостановить кровь. Незнакомец вынул из котомки несколько холстин и перевязал рану. Кровь перестала идти.

— Как ты смог в таком состоянии добраться сюда? Знаешь, сколько ты прошел?

— Знаю… Больше мили… Я бы полз до последнего издыхания…

— Теперь скажешь, кто ты?

— Военачальник Бали, сын мелика Парсадана…[189]

— Я слышал о тебе. Здесь тебя нельзя оставлять. Куда тебя отвести?

— В деревню Алидзор, в дом моего отца…

Незнакомец задумался. Доставить юношу так далеко, в дом его отца, он не мог, потому что спешил в другое место по очень важному делу, но бросить раненого без помощи тоже нельзя было. Словно поняв его, юноша сказал:

— В этих лесах, кустарниках обязательно должны быть наши воины… После горестного окончания битвы оставшиеся в живых разбрелись по горам… У меня нет сил кричать и звать на помощь… Ты только крикни «Бек» — это наш пароль на эту ночь — они вырастут как из-под земли…

Незнакомец оставил на время раненого, поднялся на скалу и оттуда громко и протяжно несколько раз прокричал пароль. Из-за деревьев вышли двое.

— Отведите вашего военачальника туда, куда он скажет, — сказал он, показав на раненого.

Они подошли и обняли Бали.

— Я так и не узнал, кто ты, — заметил раненый, — чтобы сохранить в своем сердце чувство благодарности к тебе на всю жизнь.

— У меня нет имени, — ответил незнакомец, — меня зовут именем, говорящим о том, кто я на самом деле — дервиш.

И он ушел по направлению к Арцванику.

Военные действия начались рано утром близ села Егвард, на поле лилий. Главная хитрость мелика Франгюла заключалась в том, что он значительно приуменьшил перед князем Торосом силы врага. Он даже скрыл, что Агаси-хан (младший брат Фатали), со своими людьми должен подойти на помощь. Тем не менее армянские войска проявляли невероятную храбрость, хоть противник численно и превосходил вдесятеро.

Дервиш подоспел в разгар сражения и вовремя сообщил об измене мелика Франгюла, но князь Торос не поверил ему и сказал:

— Если он даже изменит нам, я все равно ничего не потеряю, в крайнем случае, он перейдет со своими двумя тысячами на сторону врага

Успех вскружил князю голову. Ничто уже не страшило Тороса, все было ему нипочем, когда он видел, как сотни, тысячи магометан валятся на землю под ударами армян.

Агаси-хан умер от раны. Его войско, состоявшее из восьми тысяч человек[190], большей частью полегло. Немало было убитых и у Фатали-хана, и мусульмане стали постепенно отступать.

Мелик Франгюл со своими двумя тысячами тоже сражался против магометан. Он занял отдельные позиции, довольно прочные, откуда совершал нападения. Его люди находились далеко от армянских войск, и никто не замечал, что воины Франгюла стреляют холостыми зарядами.

К вечеру, перед заходом солнца, наголову разбитые персы обратились в бегство. Армяне начали преследовать их. Увлекшись, они не заметили, как оставили удобные позиции, которые занимали в начале боя. Они спустились с высоты на узкое поле, сжатое с обеих сторон горами. В эту минуту изменник и осуществил свой подлый замысел. Когда армяне преследовали персов, в спину им ударил мелик Франгюл. Отступающие персы сразу же повернули назад, и с обеих сторон взяли армян в клеши. Началась безжалостная бойня. Само место способствовало быстрой расправе, потому что, как мы сказали, это было узкое поле, зажатое с обеих сторон горами, а спереди и сзади был враг. Армяне оказались между двух огней. С одной стороны — персы, с другой — мелик Франгюл…

Резня продолжалась пока ночная тьма не опустилась на поле боя.

Сам Фатали-хан тоже был ранен, его брат убит. Был убит также один из командующих армянскими войсками и князь Торос. В бою он был весь изранен, но все продолжал сражаться и пал геройской смертью.

Другой армянский военачальник Бали, сын мелика Парсадана, получил ранение в шею (мы уже видели его). Князь Степанос Шаумян попал в плен. Пуля угодила в лошадь под ним, та, падая, придавила князя, и в эту минуту подоспели персы… Из всех военачальников избежал ужасного конца только мелик Нубар, с тысячью четырьмястами своих воинов…[191]