Всплытие. Звездный час "Весты"

— Ив! Спиритизм и спиртное — две различные вещи! Кроме того, спиритический опыт — не фокус! — с тремя стаканчиками я вместе с тобой видела уже в Петербурге!

На выручку адмиралу пришел Белкин:

— Что поделаешь? — улыбнулся он. — Мы — провинция, а провинции, как младшей сестренке столицы, суждено донашивать ее платья, идеи и даже спирические опыты.

Адмиральша наградила находчивого Белкина очаровательной улыбкой и наклонилась поцеловать в лоб мужа, смело при этом выставляя взорам офицеров свой бюст в слишком уж гостеприимно распахнутом отвороте спортивного пиджака. Несвитаев потупил взор, зато Белкин с пониманием отнесся к августовской спелости адмиральшиной груди.

— И все-таки, господа, я, вижу, помешала вам. Ухожу. Ив, я еду с мичманом Ковесским в город, в же-де-пом, играть в мяч. Надеюсь, в течение трех часов вам не понадобится ваш адъютант?

И Клеопатра Ивановна удалилась, державно вздернув подбородок, как и надлежало фараонессе египетской, вспоенной парным молоком на Рязанщине.

Подводники поднялись.

— Рад, господа, что узнал вас ближе, — сказал Бострем, — обещаю о подводниках не забывать. Да, Николай Михайлович, через неделю готовьте командировать двух офицеров, желательно инженеров, — он глянул на Несвитаева, — в Париж, на завод «Эклеранж-электрик», принимать новую партию аккумуляторов для наших подводных лодок. И торопитесь, — адмирал улыбнулся, — как бы мичман Ковесский не опередил вас.

— Слушаюсь, — без тени улыбки кивнул головой Белкин, — но, Иван Федорович, вы не ответили на мою главную просьбу.

— Какую же?

— Разрешите ночью подводной лодке атаковать эскадру!

Адмирал замотал головой, как при зубной боли.

— Я еще подумать должен.

У калитки дачи Несвитаев весело спросил начальника:

— Разрешите, Николай Михайлович, прямым ходом сейчас двигать к Заберману?

— К какому Заберману?

— Портному, лучшему в Севастополе.

— Эт-то еще зачем?

— Ну, парадный мундир, для Парижа ведь...

— Вот те дулю, Алешенька! Уж больно ты влюбчивый: что ни сезон — новая пассия. И все — до гро-оба! Как бы и в Париже не вляпался. Не отмоешься потом. Поедут Брод и Дудкин.

Алексей обиженно засопел и подумал: «Сам-то хорош: Клеопатру Ивановну так глазами и пожирал!»

Но в душе обрадовался: не предстоит разлука с Липой.