Месть старухи

— Ты опять говоришь загадками! Мне это очень не нравится! Я в растерянности, обескуражен, испуган, в конце концов! Что я должен делать при создавшихся положениях?

— Ровным счётом ничего, Расси! Положись на меня и не вмешивайся, прошу.

Через несколько дней Габриэла подъезжала к городку, спускающемуся к морю живописными кущами, среди которых белели аккуратные домики.

Волнение охватило её. Глаза бегали по городу, пытаясь определить дом своей сестры. Лёгкая улыбка играла на лице. Она представляла себе выражение лиц Миры и Хуана, увидевших её появление. И ещё очень волновалась, представляя свою встречу с Мунталой, своей дочерью.

Ирия, прощённая и сидящая рядом, поглядывала на госпожу свою с интересом и страхом. Однако последние дни сеньора вела себя как-то уж слишком странно, непонятно. Это тоже беспокоило служанку, порождая массу противоречивых чувств и мыслей.

— Ты хорошо помнишь, где искать дом Варесов? — спрашивала Габриэла уже во второй раз. — Я не хотела бы расспрашивать незнакомых людей.

— Достаточно хорошо, сеньора. Сейчас, наверное, нужно свернуть направо. Педро, я верно говорю? — толкнула она рукой кучера.

— Верно, верно, Ирия! Ты правильно запомнила мой рассказ, и четверти часа не понадобится нам на дорогу, — он хлестнул уставших животных вожжами.

— Сеньора, вон тот дом, — повернулся Педро к Габриэле, указав кнутовищем. — Красивый дом. Вам понравится.

Он лихо осадил мулов у ворот и требовательно постучал кнутовищем по воротам. Дождался конюха, проговорил решительно:

— Отворяй, братец, ворота! Гости к дону Хуану и донье Эсмеральде.

Когда коляска въехала во двор, на крыльцо вышел Хуан. Он с удивлением чуть не раскрыл рот, узрев необычную гостью.

— Боже! Кого я вижу! Какими судьбами к нам?

— Прежде всего, хочу тотчас предупредить, что никаких ссор и осложнений не ожидается, Хуан. Я с мирной миссией, и прошу принять меня хоть на одну ночь. Я жажду мира и покоя, наконец!

— Привет, Габи! Конечно, можешь проходить. Я сейчас кликну Миру.

— Не спеши. Я пройду в дом. Можно? Он у тебя красивый. Маловат, но вполне приличный!

Она неторопливо прошла в гостиную. Неожиданно с визгом и смехом туда влетели Луиса и Мунтала. Они остолбенели, увидев гостью. С широко открытыми глазами впились в молодую красивую женщину.

— Девочки, это тётя Габриэла. Наша гостья. Луиса, сбегай позови маму. Но не говори, кто к нам пожаловал. Договорились?

Луиса изобразила вежливый полуприсед, и тут же убежала. Габриэла подошла к Мунтале, положила ладонь на её пышные волосы с яркой красной лентой в них, спросила ласково, с видимым волнением и дрожью в голосе:

— Это ты Мунтала? Ты веселишься тут?

— Да! Мы с Луисой много играем. Мы подруги и сёстры, — проговорила девочка и опустила голову.

— Ты чем-то недовольна, девочка?

— Я знаю, что она мне не сестра, а мне так хотелось бы быть такой. И она имеет маму, а у меня её нет.

Габриэла хотела что-то спросит, но Хуан опередил, пояснив смущённо:

— Луиса, мы её удочерили. Сразу стала называть Миру мамой. А Мунтале стало обидно, что это не её мама. Верно я говорю, Тала?

Девочка не подняла голову. Помолчала, затем молвила тихо:

— Конечно, у Луисы есть мама! Я тоже хочу иметь мамой донью Миру.

— Тебе этого не позволяют? — коварно спросила Габриэла.

— Позволяют, даже настаивают. Да у меня язык не поворачивается на это.

— Она здесь стала очень стеснительной. А Луиса очень подвижна и шумна. Но они отлично сдружились. Скажи своё мнение тёте, Мунтала.

— Мы скоро поедем в монастырь учиться! Меня Луиса уже готовит к нему. Только не охота расставаться с дядей Хуаном и доньей Мирой, сеньора. Они обещали каждую неделю нас навещать или привозить на выходные домой!

Послышался плач ребёнка. Габриэла вопросительно глянула на Хуана.

— Да, Габриэла! Это наш сын. Хуан Антонио! Мы его ужасно любим! Мира, тебе помочь? — Хуан бросился к лестнице.

Мира остановилась, не закончив спуск. В глазах застыл страх. Лицо побледнело, окаменело.

— Не бойся, Мира! — Габриэла сделала шаг к лестнице. — Я решила помириться. Мы ведь сёстры! Это мне знак свыше, Мира. — Габриэла протянула руки к Мире. Та сделала робкий шаг по лестнице, прижала ребёнка крепче к груди и он захныкал.

— Сомневаюсь, что тебе можно верить, — наконец ответила Мира очень неуверенно, с большим напряжением.

— Прости за все мои прежние поступки, Мира. Я не могу сразу доказать тебе свою искренность. Но, позволь мне хоть попробовать. А это требует времени. И дай, пожалуйста, посмотреть твоего сына. Это же мой… новый родственник, да? Прошу тебя.

Хуан подошёл, взял Миру под руку, и они вместе подошли к Габриэле.

— Смотри, Габи, какой у нас сынишка! — с восхищением молвил Хуан. — Просто прелесть!

Мира осторожно отвернула край кружевной простынки, и синие глаза устремили взгляд на незнакомую тётю. Личико сморщилось, и ребёнок опять захныкал.

— Чудное дитя! Хуан Антонио? Очень хорошее сочетание. Поздравляю! Сколько ему месяцев?

— Уже три! — Хуан не мог удержать рвущуюся улыбку, — Меня узнаёт, улыбается! Девочки его очень любят. Постоянно возятся. Особенно Тала.

Лицо Габриэлы посуровело.

— Но что мы торчим тут? — воскликнул Хуан. — Луиса, распорядись на кухне. Прошу в столовую.

Чувствовалось неловкое напряжение. Особенно это было заметно на Мире. Она прижимала ребёнка к себе с таким видом, будто его собираются отнять. Даже Луисе не передала его и нервно ходила по, комнате, не собираясь присесть.

Разговор вяло теплился всё больше вокруг мелочей и дома. Потом Габриэла вдруг проговорила:

— Твой брат порывался приехать, Мира. Отговорила. Меня будет достаточно. Ему здесь пока нечего делать. Кстати, — повернулась она к Хуану, — он до сих пор побаивается встречи с тобой. Видно, ты сильно его напугал когда-то, — она многозначительно улыбнулась.

— Это когда мы бились на шпагах? — усмехнулся Хуан, — Он оказался слишком слабым противником. Мне просто не хотелось убивать его.

— Я его умоляла отказаться от того глупого поединка, — заметила Габриэла. — Но куда там! Он и слушать не хотел. Потом клял себя и горел несбыточной надеждой снова посчитаться с тобой.

— Хуан, ты мне не говорил об этом, — наконец подала свой голос Мира.

— Пустяки! Не стоит внимания. Вот на корабле мне пришлось изрядно струхнуть. Но обошлось. Матросы оказались в благодушном настроении.

— Ты постоянно попадаешь в переделки, Хуан! — строго выговорила Мира.

— О! У тебя, Хуан, строгая жена. Боится за тебя! Мира, ты похорошела после нашей последней встречи. Быть матерью, наверное, приятно?

— Не скрою, я счастлива. До сегодняшнего дня… — Мира сжала губы в ожидании ответного выпада Габриэлы.

— Напрасно ты так, — грустно ответила та. — Я приехала как раз договориться с вами и зажить по-родственному. Понимаю, что это трудно, но я к этому откровенно стремлюсь.

Она перехватила напряжённый взгляд Мунталы и примолкла. Ей показалось, что девочка смотрит на неё враждебно. Это сильно огорчило Габриэлу. Настроение сразу упало.

Принесли ужин. Им распоряжалась Луиса. И получалось это отлично.

— Мамочка, полагаю, что для такого случая необходимо на стол поставить вино, что привёз дон Хуан?

Мира согласно кивнула и Луиса убежала отдать распоряжение.

— Какая помощница! — улыбнулась Габриэла. Подождала, пока девочка исчезнет и проговорила с сожалением, звучавшим в голосе:

— Мне стыдно за последний поступок, Мира. Я очень сожалею! Если это возможно, то прости. Этого больше никогда не повторится. — Ничего подобного!

Мира не ответила. А Мунтала вдруг спросила, повернув голову к Габриэле:

— Значит, вы делали что-то плохое, сеньора?

— Тала! Что ты такое говоришь? — Хуан строго глянул на девочку. — Это у тебя получилось очень некрасиво. Ты должна покинуть общий стол! Иди!

— Мы не должны были оставлять её за столом, — молвила Мира. — Мы ведём не детские разговоры. Прости, Габриэла.

— Ничего, Мира! В конце концов, она права. Я слишком много сделала нехорошего. Мне отпустили мои грехи, но осадок ещё долго будет меня тревожить.

За столом повисла тишина. Её нарушила Луиса.

— Мама, чего это Тала плачет? Ничего не говорит мне.

— Не тронь её, — бросил Хуан строго. — Она допустила бестактность и за это наказана. Вы все уже достаточно большие, чтобы понимать, что хорошо, а что плохо, Луисита. Ты бы села и поела. Всё носишься и носишься.

Она подскочила к Хуану, быстро чмокнула его в щёку, улыбнулась и затараторила:

— Ты сам говорил, что каждый должен в доме иметь свои обязанности. Сегодня я прислуживаю за столом. У нас такой красивый гость, что иначе я не могу поступить, дядя Хуанито!

— Не заигрывай со мной, Луисита! Одна вот так же заигрывала и заигралась до… — он не закончил, подмигнул Мире, посмотрел на Габриэлу и тем разрядил атмосферу. — Габи, как моё новое вино? Это я из последнего путешествия привёз. Теперь жалею, что мало себе оставил.

— Пьяницей захотелось стать, Хуан? — спросила с улыбкой Мира. — Пять больших бочек, и тебе мало?

— Отличное вино! — Габриэла отпила пару глотков. — Наверняка из южных провинций Испании. Давно такого не пробовала.

— Может быть. Тебе лучше об этом знать, — улыбнулся Хуан.

— Можно мне пойти к… Мунтале? — скромно спросила Габриэла, смотря на Миру просительно. — Я не позволю себе ничего плохого.

Мира переглянулась с Хуаном. Затем молча кивнула. Проговорила, с некоторой опаской:

— Комната наверху. В конце коридора.

Габриэла кивнула, поднялась и, грациозно покачивая бёдрами, пошла к лестнице. Мира с беспокойством бросала взгляды на мужа. Тот улыбался чуть ли не виноватой улыбкой, пожимал плечами, словно говоря, что он бессилен здесь.

— Что скажешь, Хуанито?

— Только то, что я более чем удивлён и обеспокоен, дорогая. Не кроется ли здесь какого-то подвоха или интриги?

— Я всё время наблюдала за нею. Ничего такого не приметила. Можно полагать, что она действительно изменилась. В лучшую сторону. Это случается иногда. Помнишь, она упоминала о знаке свыше? Не могу поверить, что её козням может прийти конец. Неужели Господь услышал наши молитвы?

— Хотелось бы послушать, что она говорит своей дочери? — проговорил Хуан.

— Это легко! Хотя не дословно. Убеждает, что она хорошая и может дать ей больше, чем она располагает здесь.

— Может быть, может быть, — с сомнением ответил Хуан. — Посмотрим, что из этого выйдет.

— Мы не отдадим Мунталу ей? — спросила Мира с беспокойством.

Хуан неопределённо пожал плечами.

— Имеем ли мы право удерживать её дочь насильно?

Мира вздохнула, поманила Луису и сказала:

— Пойди в спальню к Тале и спроси, что ей надо. И посмотри, что делает сеньора де Руарте. Только осторожно.

Луиса понимающе улыбнулась и побежала наверх, торохтя туфлями.

Супруги в молчании сидели за столом, наблюдая, как служанка убирает посуду. Говорить не хотелось. Каждый ждал возвращения Луисы и не хотел показать это друг другу. Мира тихонько ласкала Хуана Антонио, который уже тянулся к груди своими алыми губками, смотря на мать широко открытыми глазами, где читался упрёк за просроченное время.