Лаборатория империи: мятеж и колониальное знание в Великобритании в век Просвещения

Характерно, что в данном случае мы встречаем тот же взгляд и ту же риторику относительно цифрового выражения «Хайлендской проблемы», что и у оппонентов Лондона и его чинов на этой мятежной гэльской окраине. Попытки якобитов математически рассчитать потенциал своих сторонников в Горной Стране мало чем, по сути, отличались от политической арифметики командующего королевскими войсками в Шотландии (в узком функциональном понимании этого аспекта политэкономии «Хайлендской проблемы»).

Из тех же соображений, например, исходил Данкан Форбс из Каллодена, сокрушаясь в корреспонденции 1745 г. к государственному секретарю по делам Шотландии об отсутствии к началу мятежа Карла Эдуарда Стюарта учрежденных для Шотландии Лондоном лорд-лейтенантств. 8 августа 1745 г., вскоре после начала последнего и самого крупного выступления якобитов 1745–1746 гг., Данкан Форбс из Каллодена, лорд-президент Сессионного суда Шотландии и один из важнейших агентов правительств Соединенного Королевства в Горной Шотландии в первой половине XVIII в., писал государственному секретарю по делам Шотландии маркизу Туиддейлу: «Прежде всего, несмотря на то что сейчас у правительства гораздо больше друзей в Горной Стране, чем в 1715 г., я не имею представления о том, есть ли у кого-нибудь здесь в настоящий момент законное право призвать их к действию… В 1715 г. лейтенантства были утверждены во всех графствах [Шотландии]. Если что-либо подобное существует сейчас, то это сверх того, что мне известно»[665].

При этом перед нами — первое письмо, отправленное Форбсом маркизу Туиддейлу после получения известия о высадке «младшего Претендента» в Горной Шотландии, и потому та экспрессивность, с которой он писал об учреждении лейтенантств для Шотландии (прежде всего для графств, простиравшихся в Хайленд), обращает на себя самое пристальное внимание[666].

Какие преимущества лейтенантств имел в виду лорд-президент, учитывая, что милиционная система, организационной основой которой лейтенантства и являлись, в первой половине XVIII в. теряет былое значение и вновь привлечет внимание правительства только в середине 1740-х гг., в связи с очередным якобитским восстанием и особенно угрозой вторжения французского флота в это время и в годы Семилетней войны (и именно как средство против иностранного вторжения прежде всего)?[667]

Архаичный к началу XVIII в. для Англии и большей части Нижней Шотландии характер земельных отношений в Горной Стране наряду с клановыми принципами продолжал, хотя и не столь всеобъемлюще, как пытались представить авторы мемориалов и отчетов, поддерживать военную службу горцев своим вождям и магнатам. В этих условиях патронаж Короны, в том числе через распределение лорд-лейтенантств, приобретал в Хайленде особую значимость. Широко известный случай с тремя сотнями Фрэзеров, ушедших из военного лагеря графа Мара по призыву вождя буквально накануне сражения при Шериффмуре, 13 ноября 1715 г., служит тому хорошим примером[668].

Отряды местной знати в Горной Стране были не вспомогательным дополнением к армии — они и были армией, формируя в 1715–1716, 1719 и 1745–1746 гг. полки по принципу клановой принадлежности или вассальной зависимости. В этих условиях организация лейтенантств в располагавшихся в Горной Шотландии графствах в буквальном смысле означала (в теории) численное сокращение возможных мятежников в обществе, где каждый взрослый мужчина был обязан военной службой тому или иному вождю или магнату и где почти никто из последних не оставался безразличным к поднимавшимся якобитами частым восстаниям[669].

Итак, что же на практике представляли собой эти упущенные, по мнению лэрда из Каллодена, к 1745 г. возможности, и были ли они обречены оставаться таковыми в течение всего периода умиротворения Горной Шотландии между крупнейшими мятежами якобитов в 1715–1716 и 1745–1746 гг.? Иными словами, в какой мере оказалась приемлемой и оправданной с точки зрения обеспечения военно-политической безопасности королевства формула расчета степени лояльности и/или мятежности горцев, основанная на учреждении лорд-лейтенантств?[670]

Мятеж якобитов в 1715–1716 гг. в первый и последний раз предоставил правительству возможность в деле проверить эффективность лорд-лейтенантств в Горной Шотландии. Уже к октябрю 1715 г. численность сторонников правительства на севере Шотландии составила 1580 человек: 900 милиционеров выставил (как владетельный лорд скорее, чем собрал как обычный лорд-лейтенант, что еще раз подтверждает особый характер набора милиции в Горной Стране) граф Сазерленд, 200 человек — лорд Рей, 300 — клан Манро, 180 — граф Росс, а к середине того же месяца в поддержку Короны поднялись еще 500 Грантов и 120 человек от Форбсов из Каллодена и Роузов из Килрэвока[671].

Таким образом, в самый критичный (накануне решающей, но нерешительной схватки под Шериффмуром 13 ноября 1715 г.) момент Лондон мог рассчитывать примерно на 2300 опытных (напомним, милиционеры набирались из таких же клансменов, что и сторонники якобитов) воинов в самом тылу у противника и там, где контроль над местностью имел стратегическое значение, — возле Инвернесса (город запирал единственный удобный проход между восточным и западным Хайлендом на севере Горной Страны)[672]. И именно 13 ноября 1715 г. гарнизон сэра Джона МакКензи из Коула в Инвернессе был захвачен утренним штурмом Фрэзеров, Манро и Грантов[673].

Распределение лейтенантств в 1715–1716 гг. оказалось успешным во многом благодаря тесным дружеским и родственным связям между новыми лорд-лейтенантами, а также их высокому положению в местном обществе и в иерархии «шотландских» чинов. Патронируя немногих, Корона порождала общий интерес и единство усилий союзных вождей и магнатов ради достижения мира и стабильности в Горной Шотландии.

Так, например, из 46 подписантов представленного Его Величеству в декабре 1714 г. адреса с просьбой оправдать лорда Ловэта по обвинению в государственной измене и разрешить ему вернуться в Шотландию в графствах Инвернесс, Морей и Нэйрн один был Грантом (Александр Грант, шериф Инвернессшира и член парламента), один — Форбсом (Джон Форбс из Каллодена, член парламента от округа Инвернесс), один — МакКэем (шериф Нейрншира) два — Кэмпбеллами, два — Сазерлендами, два — Фрэзерами и пять — Роузами (в том числе — Хью Роуз из Килрэвока, шериф Россшира, и Хью Роуз из Килрэвока младший).

Из 32 подписантов такого же адреса в графствах Росс и Сазерленд один был Роузом (вновь Хью Роуз из Килрэвока, шериф Россшира), два были Сазерлендами (в том числе Джон Сазерленд, 15-й граф Сазерленд), восемь подписантов происходили из Россов, тринадцать подписантов принадлежали к клану Манро (в том числе сэр Роберт Манро из Фоулиса, вождь клана Манро, и его сын, полковник Джордж Манро из Калкейрна)[674].

Как видим, в адресе фигурируют имена тех же людей, которые менее чем через год составят вооруженное ядро проганноверской партии в Шотландии и укрепят пошатнувшийся трон новой династии. Выказывая расположение некоторым представителям горношотландской знати, Корона получала существенную поддержку кланов приближенных ею вождей, вассалов магнатов Горной Страны, и вместе с тем то влияние, которым последние располагали. В петиции содержалось, например, такое указание на причину, которая должна была бы побудить (и побудила в итоге) Корону даровать лорду Ловэту монаршее прощение: «…когда большая опасность окружает нас, благодаря влиянию [лорда Ловэта] на [свой] многочисленный клан… в защите несомненного права Вашего Величества на корону мы особенно сильны, чтобы поддержать [это право]»[675].

При этом, имея достаточно ясное представление о расстановке общественно-политических сил в Хайленде (достаточно вспомнить таких информированных агентов правительства в крае, как Форбсы из Каллодена, или отдельные хайлендские роты), Лондон, как видно, разумно экономил финансовые и политические ресурсы, благоволя кому-либо из своих сторонников в Горной Шотландии и, таким образом, поддерживая всю партию в целом, учитывая частые и крепкие связи между ее приверженцами в Северной Британии. Герцоги Аргайлы и Форбсы из Каллодена, например, постоянно оказывали друг другу взаимную поддержку и покровительство (Данкан Форбс некоторое время был даже управляющим владениями Аргайлов в юго-западном Хайленде), те же герцоги Аргайлы имели фамильные связи и с графами Сазерлендами, графами Лоадонами, графами Кейтнессами и другими влиятельными сторонниками Ганноверов в Горной Стране[676].

В целом Лондон мог рассчитывать — если, разумеется, верить расчетам такого умножения силы и перспективным планам правительства — на значительную вооруженную поддержку в Горной Стране и пограничных с ней округах. Из 38 крупных вождей и земельных магнатов Шотландии, способных выставить в поле от 500 до 6000 вооруженных клансменов и арендаторов, такой влиятельный владелец Горного Края, как лэрд МакЛеод (1000 человек), сохранил во время мятежа 1715–1716 гг. нейтралитет; более двух десятков герцогов, маркизов, графов, лордов и лэрдов поддержали Ганноверов, и наиболее могущественные из них по числу вооруженных приверженцев располагали землями также в Хайленде и на его рубежах: например, герцог Аргайл (4000 человек), граф Сазерленд (1000 человек), граф Роуз (500 человек), лорд Ловэт (около 1000 человек), лорд Росс (500 человек), лорд Рэй (500 человек), сэр Грант (1000 человек)[677].

С оружием в руках лояльные горцы поддержали Лондон, как известно, значительно меньшим числом, чем на бумагах. Представляется, что в действительности эти данные скорее отражали потенциальный масштаб мятежа в случае ошибочных действий правительства (по мнению авторов мемориалов и рапортов, горцы в таком случае могли поддержать якобитов), чем реальные цифры, демонстрировавшие степень лояльности Хайленда[678].

В таком контексте генерал Уэйд в 1724 г. по-прежнему уверенно числит в рядах сторонников Короны в Горной Шотландии герцога Аргайла, лорда Сазерленда и Стрэтнэвера, лорда Ловэта, Грантов, Россов и Манро, Форбса из Каллодена, Росса из Килрэвока, сэра Арчибальда Кэмпбелла из Кланиса, способных вместе выставить «в поле» 8000 своих вооруженных приверженцев[679]. При этом, следуя отчету генерала Уэйда, «преданные правительству Его Величества джентльмены» примерно равным числом располагались главным образом именно в графствах шотландского севера: Мюррей, Нэйрн, Инвернесс, Росс, Кромэрти, Сазерленд, Кейтнесс[680].

Учрежденные для Шотландии в 1715 г. лорд-лейтенантства в то же время не отменялись, а с восшествием на престол Георга II в 1727 г. были составлены новые списки претендентов на лейтенантства: хорошо известные своей вооруженной службой Короне Хью Роуз из Килрэвока — для графств Нэйрн и Кромэрти, Чарльз Росс — для Россшира, Александр Броди — для графства Морей, граф Сазерленд — для графств Сазерленд и Кейтнесс, лорд Ловэт — для Инвернессшира[681].

Вместе с тем нет оснований утверждать, что кто-либо из этих сторонников новой династии действительно являлся между 1715 и 1745 гг. в Горной Шотландии лорд-лейтенантом. Накануне выпуска лейтенантских комиссий Лондон засомневался в правильности сделанного выбора, и когда Чарльз Росс отказался от должности лорд-лейтенанта в Россшире, это послужило удобным предлогом к тому, чтобы остановилось все дело. Нет никаких свидетельств того, что составленные комиссии были когда-либо изданы.