Пляска одержимости

Тряхнув головой, он невинным голоском протянул:

— Знаешь, я ведь не обманул Ямато полностью. Конечно, я наврал, что именно он является наследником, но он тоже был крайне важной фигурой в моих планах. Невероятно важной!.. У меня столько планов, но на хвосте висит СОЦБ. Знаешь, как бесит? А тут нашелся он, такой чудесный мальчик, не только устроивший переполох в «Хорин», но и по совместительству — сбежавший участник проекта «Нэкомата». Знакомо, да?

Он легко рассмеялся, когда Отора помрачнел лицом.

— Спасибо тому анону на «Саншайне». Дети-солдаты, взращенные «Накатоми»… Наш любимый Большой Брат крайне не любит, когда на его провалы обращают внимание. А тут? Мало того, что убийца, благодаря твоим очумелым ручкам, но еще и бывший подельник Окамуры… — лицо Ханзе исказилось в кривой грандиозной улыбке. — Если такая бомба всплывет, никому не будет дела до моих планов. А мне бы хотелось как можно меньше внимания, знаешь ли. Следовать цели до конца — вот верный принцип, а к ней я иду постепенно и очень осторожно. К «Изанами», к цифровому бессмертию… К счастью, с последним проблем не возникло.

Опустившись на краешек кресла, он сложил руки на коленях и широко улыбнулся, смотря прямо в глаза Оторе. В ладонях у него все еще покоилось ядро «Химико», совсем крошечное. Так и нельзя было сказать, что человек перед ним — социопат и жестокий убийца, готовый ради своей филигранной цели убить сотни, если не тысячи.

— Только поэтому?

Они продолжили сверлить друг друга взглядами.

— Что именно?

— Ты подставил его просто для своего прикрытия? — Отора угрожающе сузил глаза. — Сначала запудрил голову речами о крови императора, а потом и вовсе оставил на растерзание Хабакири. Повезло, что я был недалеко. Повезло, что там был Миназуки. Но его могли убить.

— И что? — насмешливо поинтересовался Ханзе.

— Он этого не заслужил.

— С какой поры тебе не наплевать на других?

От возмущения Отора задохнулся, но так и не нашелся, что ответить. Ханзе же просто пожал плечами.

— Мне нужно было запудрить ему мозги. Чтобы он обратился к Окамуре вновь, и вдвоем они уже развлекались. Вот и все… Но поговорим лучше о том, что интересно мне, потому что ты только нудишь. Что ты думаешь о бессмертии?

— Меня это не интересует, — резко огрызнулся тот.

— Да ладно, не пизди. Представь, нельзя было бы умереть. Оживить ушедших!.. По сестренке скучаешь, нет?

Держи себя в руках. Он тебя провоцирует. Он не заслуживает даже крохи твоего гнева, потому что его слова — просто вызов, бессмысленный. Оставайся спокоен. Эта мразь не имеет право даже упоминать твою сестру, уничтожь его, сверни шею. Убей ублюдка. Это бессмысленно, и ты это знаешь. Оставайся спокоен. Помни учения Майтреи. Гнев… не выход.

Лицо у Ханзе скуксилось, будто ему резко стало не интересно, когда на его слова даже не отреагировали.

— Ты такой скучный, Отора. Смерть — это большая помеха, а не «награда» за то, что ты адреналиновый маньяк. И она очень сильно мешает. Мне хочется творить дальше, изучать мир, а не бояться, что в один день я просто перестану существовать. Мы с Тайтэном долго искали выход из этой ситуации… Я рад, что ты убил меня. Без этого было бы намного сложнее. Ты должен быть благодарен за то, что лишился семьи, связи усложняют работы в миллионы раз. Как, например, Тайтэн. О, Тайтэн… Знаешь, я все еще люблю его. Он был мрачным одиночкой, но наши чувства друг к другу были искренни. Но он постоянно отвлекался от исследований, то и дело переключался на семью и детей. Видимо, собственный комплекс, что он был… каким? Восьмым ребенком? Но посмотри. Стоило мне умереть, как он перестал думать скучным образом! Бросил все силы в науку! Воссоздал «Химико», повторил эксперимент с Цубаки!.. И она тоже стала искином! Это шанс один на миллион, а у него получилось! Неосознанно…

Медленно проведя пальцем по краю черной коробочки, все еще лежавшую в руках, Ханзе мягко улыбнулся; но это была не улыбка с толикой родительской любви, скорее как исследователи смотрели на свои эксперименты — торжество творца. Он потерся о нее щекой, и тем же голосом, полным нежности, энтузиазма и еще какой-то эмоции, которую словно даже он сам не мог толком опознать, добавил:

— Конечно, я не могу назвать себя «Аи» в полной степени, как и Цубаки — собственно, Цубаки. В ней сочетается так много! Немного от меня, немного от Харады, самого Ямато! Интересно, какой она станет в будущем?.. Меня всегда интересовало: насколько далеко может уйти искин? Кто я? Все еще человек, запертый в цифровом пространстве, или же уже полноценный искусственный интеллект? Некоторые черты искина мне уже свойственны, но я все еще способен на эмпатию. Ты сейчас возразишь, я не стану противиться. Просто сравниваю с самим собой… самой собой старой. И эта мысль: то, что я уже искин, она привела меня к новым размышлениям. Видишь ли, искины способны множиться. Для диких ИИ это нормальное свойство, поэтому сетевые самураи и СОЦБ, держащий их на поводке, так быстро их уничтожают. Но что, если не плодить искины, а разбить их на несколько подконтрольных главному? Тогда, в случае обнаружения, можно будет не бояться за себя, а так же отключиться от бесполезной теперь болванки, не боясь при этом увязнуть в Сети. Поэтому, когда я увидел то, что Цубаки не умерла, мне подумалось: «выходит, только что появилась моя небольшая копия»? Конечно, сейчас в Цубаки преобладает личность, которая вряд ли захочет мне подчиняться, но это легко исправить. Ведь она — всего лишь код.

Губы Ханзе искривились в неприятном оскале. Отора же слушал его без лишних эмоций, равнодушный к кривляниям.

— И из этих размышлений о симультанных клонах, действующих одновременно, я пришел к небольшому интересному решению. Я назвал это проектом «Улей». Несколько моих копий, действующих обособленно, но в конечном итоге со мной связанных. Чем-то напоминает то, как ты приобретаешь новые черты характера после слияния с кем-то: так же и они будут приобретать от меня знания, так и я — от них. Но мне понадобится новое основное тело, «матка улья», если позволишь. Ханзе Макото, стоящий перед тобой, несомненно, прекрасный экземпляр, но даже у нашей синхронизации есть пределы. Но они расширятся, если подобрать человека с нужным геномом.

Свет моргнул, и позади Ханзе сверкнули колбы, по форме напоминавшие соты. В каждой из них, закрытой и наполненной формалином, лежало нечто, напоминавшее отрезанную человеческую голову. Деформированные, искаженные… И все они были жутко похожи на одного человека, того, кого Отора видел лишь единожды в жизни.

Хорин Цубаки.

Копии улыбались безжизненными пустыми улыбками. Глаз у них не было.

Сложив руки замком, Ханзе потемнел лицом.

— Я знал о том, что клонирование возможно. Это дорогая процедура, но осуществимая. Мои контакты попытались воссоздать копии «Цубаки», воспользовавшись предоставленными мною останками, однако все они оказались нежизнеспособны. И тогда, к моему большому удивлению, я узнал, что мой дорогой Тайтэн окончательно двинулся крышей и, надравшись в хлам, решил позариться на свою сотрудницу, что не могла сопротивляться. Отвратительно, да? — в глазах у него засверкал лихорадочный интерес. — Конечно, он мотивировал это всякими проектами и дрянью, но я знаю его. Он сделал это из банального отчаяния. Прямо как один парнишка сотворил с твоей сестрен…

— Завали ебало.

Когда Отора оказался рядом с ним и схватил за запястье, так, что раздался хруст, Ханзе лишь издевательски хмыкнул и уже более аккуратно добавил:

— Кровь Тайтэна несет в себе нужный геном. Что у его отца, что у его братьев и сестер, которых тот прирезал в погоне за властью в корпорации. То, что сейчас высоко ценится, способность синхронизироваться с техникой почти с рождения. Цубаки была хорошим примером. Такахиро… был не настолько модицифирован. И тут выяснилось, что у Тайтэна появилась еще одна дочь. Одаренная в этой генетической лотерее. О чем было известно Тайтэну, создавшему для нее специальные импланты.

Неторопливо поднявшись на ноги, Ханзе двинулся куда-то вглубь помещения, изредка останавливая свой взгляд на «сотах», словно что-то его крайне беспокоило. Шнур из височного порта позволял перемещаться на такие расстояния, и сейчас волочился по земле. Отора наблюдал за ним молча, не отводя взгляда.

Все внутри клокотало, но он держался.

Несмотря на то, что он отошел довольно далеко от гостя своего скромного обиталища, его все еще было хорошо слышно — эхо тут было отменное.

Никаких окон.

Наконец, он достиг нужной точки: колбы, в котором лежала единственная сохранившаяся часть от трупа, некогда им распотрошенного. Часть позвоночника. Улыбка исчезла с его уст, и нежно, словно страшась, он коснулся стекла. Провел рукой вниз, сначала неторопливо, но затем быстрее и быстрее… Ноготь с неприятным скрипом прошелся по стеклу.

— Чтобы получить возможность добраться до «Изанами», мне нужно было запустить «Улей» для расширения своей сети. Чтобы создать «Улей», наработки для которого хранят в себе лаборатории на Хоккайдо, мне нужно было отвлечь «Накатоми». Спасибо «Нэкомате», спасибо Окамуре. Я сумел разыграть такую охренительную партию. Смешно, что все зашевелились, как только всплыла информация о наследниках хризантемного трона. И это крайне полезная информация… Звезды сошлись, не иначе, ведь в результате нашего дела я получил нечто гораздо большее, чем наработки «Химико».

Затем, Ханзе медленно развернулся.

Он не вздрогнул даже, когда увидел перед собой Отору, почти вплотную. Лицо его было непроницаемой стальной маской. Идеальная фальшивка. Когда-нибудь Ханзе избавится от него точно так же, как избавился от Ямато. Но ничего. Посмотрим, кто кого убьет первым. Они сотрудничали, и это было удобно, но если Ханзе пересечет черту… Смерть его будет быстрой.

— Всего есть три человека, которые несут в себе кровь Аматэрасу не из основной линии. Остальных перебили во время войны и чистки, когда корпорации делали все возможное, чтобы больше не нашлось тех, кто может выступить против них. Дальние родственники, неизвестные общественности — все были убиты. Кроме одной принцессы. О ней вспомнили слишком поздно, а затем, — Ханзе отвернулся обратно к стеклу, но затем резко двинулся в сторону, призывая Отору следовать за ним, — они осознали, что если нынешний император пойдет против них, то им будет не на кого его заменить. И они начали следить за принцессой и ее родом. Первый живой ныне потомок, самая старшая из двух дочерей, вызывала у них опасения, но она ничего не знала о своем наследии: и смирно работала в корпорации, пока туда не пришел Ямато. В дальнейшем Тайтэн своими действиями уничтожил в ней способность продолжать род, и на этом она потеряла всякую ценность для правительства. Второй потомок, младшая дочь, сейчас является основным источником их интереса… Она молода, своенравна, но ею будет легко манипулировать, в отличие от ее старшей сестры. Так они полагают. Потому что они не знают о третьем.

И затем, они вдвоем замерли над колыбелькой, где лежал младенец.

От этого зрелища Отору передернуло в отвращении. Самый обычный вид… но сколько мерзости скрывалось за сим обыденным фасадом. На губах у Ханзе проступила нежная улыбка, и, подхватив ребенка на руки, закружил с ним по комнате, напевая себе под нос что-то невразумительное, и малышка рассмеялась ему в такт. Два года. Два года это продолжалось…