Пляска одержимости

Глава 16. Ложь во благо

Непроизвольно ноги Ямато вернули его к единственному безопасному месту, какое он сейчас знал; и это была квартира Оторы, та, с дурацким холодильником и кучей мусора.

Он и сам не мог понять, почему именно сюда.

Глупо это было, в самом-то деле.

Он ведь подозревал все это время, что Отора — и есть та беловолосая женщина, которую он встретил на мосту, и которая взломала ему мозг в далеком девяносто седьмом году. Слова Харады про городскую легенду, все эти дополнения про взлом мозгового импланта от самого Оторы, безразличного к жертвам своих деяний, но столь задетого словами Ямато в тот день и отчего-то попросившего прощение. Все доказательства были прямо перед носом, но Ямато не хотел верить в то, что человек, столь ужасно обезобразивший его жизнь, сейчас был союзником, тем, кто стоял рядом. Кто мог помочь достичь лучшего. И все продолжал и продолжал упорно делить образы, надеясь, что Отора — другой хакер с похожей легендой, кто угодно, но не виновник его вечных головных болей, долга, проблем. Всего…

Это Отора был виноват в том, что Такигава перестал существовать. И что появился Ямато.

Если бы не Отора…

Но почему-то Ямато все равно пришел к нему домой после всего, что было. Потому что он вместе с Ханзе были хоть какими-то островками стабильности во вновь пошатнувшемся мире. Ямато некуда было идти, никто его не ждал. Была, конечно, Юкико, но кто она ему? Сестра? Или просто коллега с предыдущей работы, пожалевшая бедного мальчика и решившая сыграть с ним в обман? От всего этого было так тошно, так мерзко, и те спасительные слова Ханзе про надежду, что он сумеет достичь большего, стать иконой, кем-то — императором, мессией, не так важно — что даст людям хоть какой-то смысл… Все это приятно грело душу.

Грело…

Как он мог думать о том, чтобы становиться символом хоть чего-то, когда допустил смерть Цубаки? Ее самой, брата, матери, все тех, о ком говорил Хорин Тайтэн? Ямато был кровожадным убийцей, чудовищем. Он не имел права хвататься за свои регалии, и сегодня окончательно подписал свой отказ тем, что расписался в графе чужой кровью. Он был никем и заслуживал умереть в безызвестности. Ханзе питал надежды к нему, но все это было тщетно: в конце концов, Ямато был пустым местом, монстром, но никак не иконой.

Он замер на пороге нужной квартиры и с отчаянием взглянул на потускневшую дверную табличку.

Чего он тут ждал? Спасения? Пришел сам к человеку, который превратил его жизнь в ад?

Но куда он мог податься?

Ямато не знал. Честно говоря… Чем дольше это продолжалось, тем меньше он понимал, что от него требуется. Что он сам должен делать, сам решать, кому доверять. Все это время он плыл по течению, поддаваясь чужой воле, и все вокруг лепили из него то, что хотели. Ханзе — послушного исполнителя. Отора — одну из жертв и желанного противника. Харада — изверга и монстра. Цубаки — спасителя. И он послушно следовал всем этим требованиям, не демонстрируя ни капли самостоятельности, ведь, в сущности, он был никем.

Пустышкой.

Все, что у него хорошо получалось — следовать приказам, и импровизировать уже в заданных границах.

Боже. Императорская кровь… О чем вообще шла речь…

Он не подходил на эту роль совершенно.

Когда дверь перед ним распахнулась, Ямато вздрогнул; потому что там, в проходе, стоял… стояла?.. стоял Отора. Уже без нетраннерского костюма, в какой-то растянутой толстовке, но с теми же белоснежными волосами и взглядом мертвой рыбы. Их взгляды пересеклись, и, на секунду, Ямато показалось, что во взгляде того мелькнуло облегчение. Он не слишком церемонясь схватил его за руку и втащил внутрь, после чего закрыл дверь. И бросил, все тем же своим стандартным равнодушным тоном, но каким-то слегка напряженным:

— Я ждал, когда ты придешь. Ты ранен. Проходи.

И Ямато невольно двинулся следом.

С прошлого раза квартира совершенно не изменилась; конечно, Ямато вычистил из нее все, что только мог, но это все еще было крайне запущенное и грязное место. Холодильник, видимо, все это время служивший для Оторы охлаждающей камерой, был захлопнут и громко жужжал, будто работал. Что же там такое, невольно пронеслось у него в голове, но он не успел задать свой вопрос, потому что с дивана услышал тихий стон.

Обернулся — и увидел Ханзе.

Тот был явно без сознания, от его затылочного разъема, сейчас открытого, глубокого (Ямато никогда до этого не видел порта для глубокого погружения в Сеть), тянулся толстый шнур куда-то в соседнюю комнату; разбитая голова была перевязана, как и ранения на теле. Повязки уже успели пропитаться кровью, и, глядя на это зрелище отстраненно, Ямато мог лишь осознавать, что эту трепку устроил ему Харада.

Харада…

Его голос — умоляющий — все еще отдавался в голове.

К горлу неожиданно подступила желчь, и Ямато спешно зажал рот рукой. Бросился в сторону ванной комнаты, где его вырвало в раковину, и там поднял глаза наверх — в разбитое зеркало, где увидел свое отражение. Он не знал, каким шел сюда по улице, но теперь подозревал, почему некоторые на него так истошно косились: залитый кровью своей и чужой, с бледным лицом и огромными синяками под глазами, и волчьим взглядом. Господи. Он — убийца. Если бы не он… Надо было послушать Хараду, надо было отойти… Если бы не он, Цубаки бы…

Его вырвало еще раз, но, в следующий раз, когда он поднял глаза, сзади стоял Отора с крайне ожесточенным лицом, словно искренне обеспокоенным. Его рука коснулась спины, после чего тихим голосом он произнес:

— Надо перевязать раны.

Смехотворно!.. Человек, что так искалечил его жизнь… То чудовище, что запросто взламывало чужие головы… Сейчас стояло позади него и…

В следующий раз, когда Ямато моргнул, он сидел в кресле в комнате. На диване все так же лежал Ханзе, а сам он, когда опустил голову вниз, увидел, что все нанесенные Харадой раны, включая ожог на руке, ему залатали. Отора, может, и не был шибко грамотным специалистом, как это делать, но явно постарался. В руке была зажата пачка таблеток, и Ямато понял — чтобы раны не воспалились. Отора же стоял чуть поодаль, смотря в окно; судя по тому, как сияла зеленым его оптика, он серфил Сеть.

Потом отключился и обернулся.

— Хочешь есть?

Ямато отрицательно помотал головой. Честно говоря, кусок в горло не лез.

Он был так виноват… Так виноват…

— Не расстраивайся. Ты ни в чем не виноват. Никто не мог предугадать, что система даст сбой.

— Я должен был остановиться, — блекло пробормотал он, сжимая единственный оставшийся кулак. Закусил губу. — Должен был не выдергивать шнур, послушать Хараду. Тайтэна. Но я… Я… Ее, своими руками…

— Ямато.

Он резко вскинул голову и уставился Оторе в глаза. И вдруг ощутил, как внутри что-то заклокотало.

— Что «Ямато»?! Это даже не мое имя! — рявкнул он, поднимаясь на ноги, ощущая вдруг неожиданный прилив энергии. Ах, вот оно. Он окончательно взбесился. Отчего-то эта мысль прозвучала крайне отстраненно. Явно не ожидав подобного, Отора отступил на шаг назад, когда Ямато схватил его за плечо. — Это все твоя вина! Твоя вина, что я застрял тут, что у меня дыра в памяти! Что я убил Цубаки! Если бы не ты, я жил бы совершенно другой жизнью! Хорошей! А не гадал бы, что мне, черт возьми, делать дальше, потому что какой-то поехавший ублюдок решил воспользоваться мной для собственного развлечения!..

Он говорил и говорил, все, что накопилось у него на душе, и все это время Отора смотрел на него с выражением крайнего ужаса, совершенно неестественного для такого искусственного кукольного лица. Словно растерялся; не знал, что ответить. А может, пронеслась в голове шальная мыслишка, он просто никогда раньше не встречался с жертвами своей «игры», и сейчас он впервые начал осознавать, что именно делает…

Ямато не знал.

Но он чувствовал жуткое удовольствие от страха в чужих глазах, от этого ужаса.

Это было заслуженно. Отора это заслужил.

— Из-за тебя все это случилось!..

Ямато воскликнул это… и ощутил острую боль в боку. Растерянно опустил взгляд вниз и увидел растекающееся по повязке пятно крови. Ах, рана открылась. Невольно он пошатнулся, отступая на шаг назад, но, прежде чем он рухнул бы на пол от бессилия, его схватили за руку; Отора смотрел на него странно, почти хищным голодным взглядом, после чего помог выпрямиться и опуститься обратно в кресло.

— Не шевелись. Иначе станет хуже.

Кое-как он заштопал ранение подручными средствами из аптечки, наверное, притащенной Ханзе, но было ясно — это лишь временная мера, и стоило обратиться к нормальному рипперу. Интересно, Шинсей его примет?.. Но у Ямато совершенно не было денег. Он даже не мог вернуться к Юкико хотя бы с чем-то, чтобы погасить часть долга, настолько пустым было все произошедшее.

Пустым и бесполезным.

Вместе с бессилием вернулась и апатия. Какая разница? Ничего уже не вернуть. Цубаки не воскреснет, Отора не сумеет вернуть ему память и былое. Все уже прожито. Сделано. В конечном итоге, все это было лишь пустой тратой времени, и чем дольше Ямато думал над этим, тем более тошно становилось. Он так старался, так хотел сделать лучше… Согласился даже на эту идею Ханзе про икону, а что в итоге?..

Он не сумел спасти одну единственную девочку.

— Послушай… Такигава, — на мгновение Отора застопорился, словно не зная, какие слова тут лучше подобрать. — Смерть Цубаки — не твоя вина. Она все равно бы умерла от наркотика, рано или поздно. Ты облегчил ей участь, подарив ей быстрое избавление, а не то медленное угасание, какое предпочел для нее отец.

— Ее еще можно было спасти, — вяло возразил он.

Сам не веря.

— Если Хорин Тайтэн поместил ее в эту клетку, значит, он не стал бы.

— Но…

— Иногда люди сами себя обманывают, говоря, что еще могут быть спасены, — голос Оторы, тихий, звучал низко, угрожающе, а глаза впились в Ямато с такой пугающей пронзительностью, что тот вздрогнул плечами. — Не все заслуживают спасения. Не всех можно вытащить. Это уже случилось. Не поступай… как люди, которых я знал. Что продолжали гнаться за призраками прошлого, пока это не привело к их падению.

— Будто ты в этом разбираешься.

Отора лишь пожал плечами и отвернулся.

Спустя некоторое время он вернулся обратно с маленьким энергетическим батончиком, который насильно всучил Ямато в руки и потребовал съесть хотя бы немного, чтобы набраться сил. Потом сел напротив, словно и сам не знал, куда ему сейчас деваться. Может, из-за отключки Ханзе, который был вечным координатором, или потому что холодильник был занят, чем-то?.. Ямато еще раз осторожно покосился в ту сторону, но решил не спрашивать. Честно говоря, ему хватило откровений на сегодня, и больше он вынести был не в состоянии: ощущал себя разбитым и выпотрошенным, и все, что хотелось — забыться глубоким сном.

Некоторое время они молчали. Потом Ямато все же обронил:

— Значит, это был ты, да?

Человек, взломавший мне голову.

Некоторое время Отора молчал, не двигаясь, но потом с усилием кивнул.

— И на мосту…

— Ханзе тобой заинтересовался. Я думал, что приведу твое тело к нему, самый простой способ. Но оказалось, что мой вирус уже был в твоей системе, и я не сумел подключиться.