Пляска одержимости

Глава 19. Паутинка

Первый месяц работы над «Химико» должен быть волнительным и чарующим моментом, но все, что Такарада тогда чувствовал — легкое раздражение на грани сознания. Произошел сбой. Ну конечно. Нельзя было до его прихода?

Его назначили в новый узел спустя пять лет его усердной работы в отделе отладки простого искина, необходимого для работы каких-то чуть более важных отделов уровнем доступа выше. Кодовые мартышки, так их называли ребята на сто пятом. Он абсолютно не был заинтересован в том, зачем «Хорин» это необходимо, как именно его называли придурки с других этажей, потому что Такарада — хороший работник, знавший, что стоит говорить, а что нет. Его субтильность и исполнительность стоила многого, и, видимо, именно это и требовалось руководству, когда его перевели в узел «Химико».

Официально это, конечно, повышение.

Она — венец творения «Хорин». Немногие знали ее страшный секрет — что это искин — и что именно ее работа обеспечивала большую часть стабильного функционирования компании. Такарада пришел в корпорацию до первой грандиозной резни, однако был слишком далеко, чтобы лицезреть хоть долю ее последствий, но застал вторую; ему известно, что в результате первой погибла разработчик программы, Хорин Аи, но, вновь же, его это абсолютно не интересовало. Такарада был здесь затем, чтобы выполнять свою работу, и не более. Поэтому, когда он подписал множество документов про доступ к высшему уровню корпоративной тайны, прошел унизительные проверки на возможность шпионажа и прочий бюрократический ад… Он совершенно не удивился, когда узнал секрет «Химико» — что ее «начинкой» является человек.

Искин дублировал людское сознание, обрабатывал и формировал себя. Резидент — как ядро, необходимое для стабильной работы, но не столь уж и существенно важное. Проще говоря, с человека снималась копия. Как юрэй, цифровой призрак, при жизни.

Такарада тогда не знал, кто являлся резидентом. Догадывался, что до первой резни им была сама Хорин Аи, но его это практически не заботило. Какое дело? Он тут просто для стабильной работы. Поэтому он благоразумно помалкивал и лишь иногда задумывался, не являлись ли сбои в работе «Химико», следовавшие за второй резней, последствием смерти второго резидента.

Это не столь уж и страшно. На самом деле, почти разумно. Корпорации постоянно продумывают нечто столь дикое, но резидент тут — такой же сотрудник, как и они все. Возможно, он работал посменно с кем-то. Это было бы логично. Отдел, обеспечивавший контакт с ним, находился немного в другом узле, Такарада почти с ними не пересекался и не слышал от них ни слова о том, что именно творилось в ядре «Химико». Видимо, настолько это был огромный секрет. Он размышлял порой по ночам о том, кто это мог быть, и во снах ему являлись шаманки в ярких одеждах, в чьих волосах застряли перья, а голос эхом разносился по коридорам холодной лаборатории.

И затем произошел тот сбой.

Роковое событие.

Отдел, отвечавший за непосредственный контакт с резидентом, не справился; их здорово сократили из-за предыдущего инцидента в сотом году, поэтому они были в панике. Такарада, как человек, работавший на более-менее схожем узле, сейчас был единственным, кто хоть что-то понимал в вылезших цифрах, а еще одним из немногих, кто не поддался панике — поэтому, понимая, насколько все плохо (и какие все вокруг неразумные дебилы), поспешил к ядру. Завел пароли, чирканул картой в прорези: и двери с тихим шипением разъехались, когда как сам Такарада проник внутрь, в подступавшие коридоры. За ним моментально вторгся другой отдел, не слишком ему знакомый, и оружие у них наготове (не смертельное; но, тем не менее) его чертовски озадачило, но не так сильно, как полное равнодушие к тому, что он вроде бы как несанкционированный по всем правилам посетитель.

Впрочем, видимо, была причина.

Затем он поднял взгляд вперед.

И смутные подозрения накрыли его с головой. И осознание — вот она, собственно. Причина.

Впереди, в коридоре, стояла фигура.

Он увидел резидента — определенно точно. Кто еще? Это… женщина, он не был уверен, но при должном взгляде стало видно; прорезиненная аугментация конечностей, куча разъемов на позвоночнике, сейчас свободных, судя по неприятному запаху гари в воздухе — выдранных весьма резко. Он ждал, что сотрудник будет выглядеть как-то… более презентабельно, что ли? Но на ней раннерский костюм, причем какой-то… Словно не по размеру, висящий мешком.

На башке — шлем со свисающими проводами. Без явных прорезей для глаз, но, наверное, прозрачный изнутри. Такарада видел подобные технологии, но все равно насторожился.

Он замер, нерешительно; резидент же развернулся в их сторону, медленно, и отряд за ним вскинул оружие. Его рывком схватили за плечо и спрятали за собой, отчего вопросов стало еще больше.

— Химико-03, выход из-под контроля.

— Опять?.. — бубнеж рядом.

— Запрашиваю разрешение использовать седативные.

— Разрешение получено.

«Опять», значит?

Глаза у Такарады невольно сузились, недоверчиво. Что за резидент такой, если его надо держать под контролем? Он замер, когда та резко — настолько, что плитка под босой ногой треснула — сорвалась с места, ощутил, как встали волосы на затылке дыбом. Его предупреждали, что работа с ядром связана с некоторого рода риском, но он не подозревал, что с подобным! Едва не вскрикнул, когда резидент оказался рядом и одним ударом локтя снес одного из бедолаг, впечатывая в стену. Так быстро разобралась, что подумалось: да ну нет, что-то тут не то. Обычно резиденты — задохлики-задроты, которые почти все время сидят в Сети. Явно не те, кто «выходят из-под контроля» и обладают столь впечатляющей физический формой, или ее остатками, так подумалось Такараде, потому что фигура перед ним где-то между «поджарой» и «тощей».

Но навыки явно были.

Но после она успела немного, разобраться лишь с двумя: затем в нее выстрелили, накачали успокоительным так, что она почти мгновенно осела на землю и рухнула на чистую кафельную плитку. Один из выстрелов ушел в шлем, и тот с характерным шипением открывающейся техники раскрылся, обнажая лицо.

Спутанные волосы, остекленевший — от такого количества седативных, еще бы — взгляд. Такарада в ужасе смотрел на нее, затем на то, как двое подхватили резидента под руки и ноги и потащили обратно, его же самого, застывшего, хлопнули по спине.

— Идем. Надо провести обратное подключение. Плюс отладить системы.

Такарада, разумеется, не произнес ничего, лишь сухо кивнул.

Он краем глаза наблюдал за тем, как вернули резидента обратно к неудобному на вид креслу с множеством проводов, как кто-то притащил шлем. Сам он занялся незначительными работами позади этого страшного агрегата, изредка косясь вперед. Детали сложились сами собой: резидент, очевидно, один, и это кто-то, кто тут быть не желает. Но почему? Это нелогично — все равно что держать заряженную бомбу под рукой, зная, что взорвать ее могут в любую секунду.

Ему хватило благоразумия, чтобы не интересоваться еще одним проводом, который другой отряд подключил к руке женщины. Какая-то жидкость, цветная, отчего набухшие вены приобрели пугающий яркий оттенок. Резидент не проснулась, но даже сквозь сон заворочалась, захныкала, словно умоляла прекратить.

Такарада постарался не думать обо всем этом.

Он просто делал свою, черт возьми, работу.

Помог подключить все висящие провода, в том числе и к шлему. Судя по всему, это просто удобное устройство для вывода информации не на оптику, но выглядела эта дрянь пугающе. Он лишь крепче сжал зубы, когда затылочный порт с тихим щелчком принял шнур, даже не люфтя.

Они оставили резидента в одиночестве и вышли, вместе; Такарада лишь обронил сухое:

— И часто такие неполадки?

— В разумных пределах.

Проще говоря, ему намекнули не слишком копать в этом направлении.

Но Такарада — блестящий сотрудник. Его равнодушие и один лишь вопрос явно дали руководству понять, что он — бездушная машина корпорации, не интересующаяся ничем, кроме приказов. Поэтому спустя какое-то время его перевели в отдел непосредственного контроля ядра и поставили ответственным (одним из) за прямые отладки «Химико» в ее ядре. Что, разумеется, подразумевало под собой контакт с резидентом. Поначалу Такарада хотел отказаться, его, признаться, до усрачки пугала перспектива быть придушенным той бешеной женщиной, но платили там солидно, а он не из тех, кто стал бы отказываться от столь лакомого кусочка.

В следующий раз, когда Такарада вошел в ядро — там царил полумрак, а он совершенно один — резидент ходила по комнате, словно запертый в клетке хищник. Шлема на ней сейчас не было. Волосы, явно крашенные (но успевшие отрасти), сейчас свисали до лопаток, неаккуратные, взгляд исподлобья — угрожающий. С таким диким видом она не выглядела как человек, ответственный за столь важный проект, словно готова была обращаться с ним как угодно, но не подобающе положению. Рядом с креслом Такарада подметил несколько пустых пачек концентрированного пюре и батончики для тяжело аугментированных.

Провода все еще были подсоединены к ней, все, и тянулись следом, туда, куда шла и она, создавая причудливые переплетения на полу.

Когда Такарада вошел, ее взгляд мгновенно впился в него. Несколько секунд она смотрела, пристально, и затем голосом, хриплым, обронила:

— Это был ты.

Подразумевая, конечно же, недавний инцидент.

Такарада решил не быть полным ублюдком, хотя выданные ему инструкции не наказывали заводить знакомство с резидентом, а потому быстро поклонился и представился.

— Меня зовут Такарада Койке. Приятно познакомиться. Теперь я буду в числе отладчиков системы.

По ее удивленной реакции он начал подозревать, что иные сотрудники отладки игнорировали существование этой женщины, как и она — их, а потому подобная формальная вежливость выглядела тут неуместной. Но Такараде неожиданно стало плевать. Некоторые негласные правила были невероятно тупы, единственное, чему он точно следовал — инструкциям безопасности.

Отладка — простая формальность, проверить пару кабелей, посмотреть настройки. Все это время резидент наблюдала за ним, внимательно, и, когда Такарада закончил с процессом и поклонился на прощание, давая понять, что он все, она — неожиданно робким тоном для человека, что ногой оставил добрую вмятину на плитке (ту не сменили до сих пор) — вдруг произнесла:

— Ты временно тут?

Некоторое время Такарада подумал, отвечать ли. Но в инструкциях не было запрета на контакт с резидентом, а потому он решил продолжить роль приличного человека, а не полной письки:

— Нет. Меня перевели.

— Любопытно…

Резидент вновь начала расхаживать по кругу, поглощая его взглядом. Такарада же стоял на месте, размышляя, нужно ли было продолжать этот странный разговор, его опередили; резидент, изгибая губы в кривой ухмылке, обронила хриплое:

— Что ж, было приятно познакомиться с тобой, Такарада.

— А Вы? — вскинул бровь он.

— Что — я?

— Как Вас зовут?

Это явно не тот вопрос, который ожидала услышать резидент, и она странно на него взглянула. Видимо, все как он и предполагал: его посменщики не удосужились даже познакомиться, механически выполняя работу. Ну и козлы. Профессионализм так и прет. Для пущей убедительности Такарада поправил очки и многозначительно взглянул на резидента, мол, ожидаю, но, к его удивлению (и некоторому подозрительно нехорошему разочарованию) та вдруг осклабилась: