Улыбка пастушки

* * *

Впервые Влад подумал, что, наверное, не стоило подставлять бедную девочку. Но было уже поздно. Матушка готова была взорваться, и повод не заставил себя ждать. Бедная продавщица, которая и без того чувствовала себя неловко в чужом доме, похоже, ощущала кожей атмосферу близкой грозы. Алёна, неловкая в своих громоздкой одежде, повернулась к Владу, начав нерешительно:

— Я, пожалуй…

Окончание фразы заглушил звон бьющегося фарфора. Очаровательная пастушка — гордость матушкиной коллекции, разлетелась по полу мельчайшими осколками.

— Ой, — тоненько сказала Алёна, и её ярко-серые глаза стали такими несчастными, что Влад невольно шагнул к ней, одобряюще сжав руку девушки.

Дамы одновременно ахнули.

— Что же вы натворили! — поражённо выдохнула Елизавета Сергеевна. — Как же это…

Она склонилась к обломкам коллекционного фарфора, подняла на Алёну полные слёз глаза:

— Как вы могли! — скорбно произнесла женщина.

Влад поднял с пола ключи, которые отец, вопреки выговорам матери, частенько оставлял в фарфоровых волнах у ног пастушки.

— Мама, — успокаивающе сказал он. — Не надо так расстраиваться, милая. Ничего страшного не произошло. Это всего лишь вещь…

— Ничего страшного? — Елизавета Сергеевна медленно обвела взглядом всех присутствующих, словно призывая их в свидетели кощунственного изречения сына. — Этой статуэтке более двухсот лет!

— Простите, — глаза Алёны переполнились слезами. — Я куплю…

— Куплю?… — Елизавета Сергеевна рассмеялась столь желчно, что Влад сделал предупреждающее движение в попытке остановить мать. Но матушку уже несло. — Да вы хоть представляете, сколько это стоит? — гневно спросила она, смерив девушку уничижительным взглядом. — Сколько тряпья вам нужно продать, чтобы заработать на такую вещь?

— Мама, — решительно прервал её Влад. — Немедленно прекрати этот спектакль. Столь ценные вещи не стоит ставить в прихожей, я не раз говорил тебе об этом. Я сам дважды ловил её на лету. Это — закономерный конец.

— Владик, — поражённая Елизавета Сергеевна схватилась за сердце. — Ты…ты говоришь такое своей матери… Из-за этой вертихвостки, торговки… Посмотри, кого ты защищаешь?

Алёна, всхлипнув, схватила свой пуховик и метнулась к дверям.

— Мама… — Влад беспомощно взглянул на появившегося, наконец, отца. Видимо, тот курил на лоджии и умудрился пропустить всю бурю.

Коротко кивнув отцу, Влад попросил:

— Помоги маме. Простите, я не могу остаться.

Но Елизавета Сергеевна, только что едва не умиравшая из-за утраты своей любимицы, неожиданно цепко схватила сына за рукав. — Нет…Владик…пусть она идёт…Бог с ней, с пастушкой! Но ты же не можешь оставить меня сейчас!?

— Могу, — сказал бессердечный сын. — Тем более что нет причин для скорби, мамочка. Пастушку я тебе куплю, — он повернулся к притихшим дамам и растерянному отцу. — А насчёт остального…Все важные решения в своей жизни я принимал и буду принимать сам.

Влад улыбнулся, и распахнул дверь:

— С Новым годом! Всем счастья!