space: сто одна история Сюрреализма

Глава 38

Если карлики говорят, что они чувствуют давление со стороны высоких; они не шутят. Стоит наступить на них, гуляя среди книжных полок, крики карликов будят грозную, суровую и безжалостную библиотекаршу Клавдию Никифоровну Петровскую, способную ударом указки сделать из человека коврик; разукрасить стены незанятых пространств за полками. Эти экспонаты будут излюбленным местом паломничества никогда не знавших искусство студентов; тыкать пальцами, щекотать, изучать — коврики будут смеяться без слов, и щекотно им будет, но без возможности почесать конечности. Только к концу, перед самым закрытием библиотеки, коврики становятся людьми и уходят — красные пуза, лица, кривые линии слёз на щеках. Только к концу дня библиотека теряет силу магии.

Чувствовать себя мелочью в кармане, когда знаешь, что создан для больших дел — больно. Особенно — вонзившись в большой палец на ноге нормального человека. Иногда, гуляя среди историй, плывя на каноэ в океане, погрузившись душой в книги, оставив физическое тело по ту сторону вне книжных измерений — карлики то и дело, входят в обувь — словно в какую-то хижину, — человека, не стесняясь, со своими подушками и одеялами, и ложатся спать. Приносят крохотные баллоны, крохотные плитки, и малюсенькие ножи; режут плоть с пальца и жарят, — на ужин кроме мяса и другого быть не может, очевидно.

Стоит библиотеке закрыться, истории возвращаются обратно в книги, выветрившись из разума читающих. Клавдия Никифоровна Петровна вытаскивает их перед выходом указкой и помещает в заветные тому места. На следующий день студенты возвращаются за новой порцией книг, они словно бы и помнят, что было, но хотят ещё, но визуализировать прочитанное прошлым вечером, не могут.

Книги — наркотик.

Самое забавное в этом; библиотекарша не только отбирает истории, но и в тоже время делит их со своим разумом, даёт подпитку, и знает ровно столько, сколько прочли посетители. Так, во время того, как люди приходят к ней и спрашивают о какой-либо книге, она без труда может предложить книги, прочитанные другими, но оставшимися у неё в памяти. Но стоит её спросить о тех, о которых она и понятия не имеет, отправляет читателей к мрачной стороне библиотеки — непрочитанное. Люди сами находят и изучают, но в конце, перед экзаменом понимают, что всё из головы исчезло, а прочитанное в голове и не засело вовсе. Во всём была виновата она — суровая Клавдия Никифоровна Петровна.

Ей так нравилось наблюдать за детьми, которые дрожали, забывали, мямлили и злились из-за своей скудной памяти. Но только библиотекарша знала секрет их несостоятельности. Так, по крайней мере, студенты возвращались обратно, а жестокая женщина кормила разум пищей. Между прочим, и сама библиотекарша не догадывалась отчего она могла помнить столько, и помещать прочитанное в свою голову — была ли там магия, как она считала, и превращала ли людей в настенные коврики? Может быть… это была лишь иллюзия, память, внедрённая ей в голову. Жизнь, которой никогда не было.

Она верила в это и чувствовала себя буквально живой, но в реальности являлась андроидом, посланным из будущего, чтобы изучить потерянные в прошлом книги, сохранять их в ячейки памяти и жесткие диски. Когда-то раньше, здесь, вместо неё, жил другой андроид, но потерявшийся за границей книжных полок. Говорят, сломался, другие верят, сбежал. Но мы предполагаем — украли.

Здесь, внутри неё, обитали карлики размером не больше крышки от тюбика зубной пасты, ремонтировавшие Клавдию Никифоровну Петровну, и между тем, заряжающие её. Так, к примеру, когда она ела, карлики-грузчики быстрыми шагами подбегали к бутерброду, — один из них нажимал на кнопку опускающее циркулярную пилу с верха нёба, для резки, другие, тянули еду за собой и кидали в жерло вентиляционного отверстия в горле. А внизу, на цепи сидели черви, сжирающие пищу, что перерабатывали их в радиоактивные шарики энергии, которым подпитывались все важные части библиотекарши. Едва ли больше горошка, но энергии которой хватало на месяц зарядки одного такого андроида. Их было по крайней мере не меньше пяти.

Клавдия Никифоровна Петровна — ужасная женщина с искусственным интеллектом, воспитанный старым мировоззрением, уклоном к человечности и в веру в высшие силы. Увы, какие высшие силы она почитала, никто из карликов не знал. Правда, они разработали её, но, к сожалению, имели возможность лишь менять ячейки памяти, заполняя их новыми знаниями прошлых веков.

В будущем, говорят, люди стали глупыми, и не могут понять для чего нужны шляпы, электричество, самолёты, и как заводятся машины — странно, учитывая то, что андроиды не хуже, а то и больше и сложнее машин. Но в тоже самое время, в будущем Клавдия Никифоровна Петровна уже вернулась и потому её построили; получив знания. Но в тоже самое время, как бы парадоксально это не звучало, она застыла во времени неопределённости — она есть в будущем, но в тоже время, её и нет вовсе, и не существует.

Разве не удивительно, сколько всего должно произойти, чтобы что-то в мире произошло? Ох уж эта вселенная… видите ли, и те карлики вовсе не люди, а точно такие же андроиды, созданные для эксплуатации себе подобных, и ровно так же, в них записывается информация, и ровно так же, один из них исчезает в будущем. Марионетки в руках умнейших. Тот, кто владеет информацией, знаниями в научной области — управляют миром, и самим временем. Что может быть в мире страшнее места и времени, которой не управляешь и не контролируешь? Разве что мир, что управляет реальностью.

Давайте же оставим это скучное время и скучное пространство и отправимся в мир, где перелётные губные гармошки создают волны в тихом океане пением. Их удивительные песни, дойдя до ушей океана заставляют того дрожать, из-за чего на поверхности появляются мурашки в виде волны. Поверить невозможно, до скольких метров те волны доходят — ударяясь раз за разом в друг друга, точнее сказать, друг за другом в одну крохотную, казалось бы, область волны, создают цунами размером в десять километров в десятой степени, да и не меньше скажу вам, что сметает с пути ворон-воронок. Повезло тем, что имеют такое строение туловища, что вода проходит сквозь них. Вероятно, многие птицы; чайки-чашки, скворцы-жирафы, пеликаны-кошки, аисты-зубная боль и многие другие удивительные существа, летают столь высоко, что цунами их не достать.

Увидев волну, гора на суше встает и бежит навстречу океану, поднимает руки, и с другой стороны берега в него кидают покрывало, пласт земли — эластичный, мантию, чтобы сдержать волну, которая может погубить сухопутных животных. Горы здесь совсем живые, разумные, и оберегают покой меньших братьев. К примеру, горилла-зефир не способен сохранить лицо в жару и во время обильной влажности, — укрывается в тени, и пользуется услугами змеи-вентилятора. Тот, как и подобает всем змеям в тех кругах, высовывает язык; тот крутится, вертится, обдувает. Смена продолжается двенадцать часов — после, горилла-зефир может спокойно гулять при семи градусах тепла не тая. Змея приходит домой, вешает рабочий язык на крючок, меняет на домашний и садится кушать. Исключительно воздушные горошки со вкусом мяса, чтобы накопить газ до следующего утра; чтобы силы ветра из чрева хватало на долгих двенадцать часов, иначе же, работодатель умрёт, и все сорок девять малышей, которые только обучаются в школе искусству вентиляторства, тоже умрут.

Ещё в тех краях есть олень-палатка. Невероятное животное, которое можно одомашнить и подкормить углекислым газом. Так, к примеру, люди, коих здесь тоже достаточно, только они смешанные с другими видами, но вполне себе разумные — манят оленей-палаток и ложатся под ними спать. Очевидно, что при выдыхании люди создают углекислый газ, отчего те звери сходят с ума. Они долгое время ходят за людьми в надежде снова подышать газом выдыхаемый этим странным существом. Многие кочевые племена пользуются этим. Удобно, когда палатка ходит сама и укрывает от ненастий. Никаких рюкзаков. Смешно выглядят индейцы-гиены и ацтеки-антилопы, за ними следуют цыгане-курицы с тонкими ножками. Странно, что из всего мутировало у них только нога.

В некоторых частях земли, куда попасть сложнее, чем перелететь верхний слой вселенной, живут воины-песчинки. Знаете, чем те существа славятся? Ох уж эти жестокие песчинки, не зря их отделили от самой вселенной. На моей памяти их было больше, но сегодня меньше. Бог никогда не вмешивался в мир, но эти монстры заставили само время идти вспять. Смысле в каком смысле? Смысл разный, с одного раза объяснить не получится. Можно стерпеть всё на свете, но это…

Об этом мы расскажем в другой истории, во вселенной четыреста сорок четыре. Ведь это совсем другая вселенная, и места здесь ей… просто не хватило.