Искусство на повестке дня. Рождение русской культуры из духа газетных споров

Культура в русском стиле

Понятие «русский стиль» вошло в обиход примерно в середине века, когда работы Сазикова получили известность в Лондоне. Оно относится к определенному самобытному языку в изобразительном искусстве, который опирался на традиции древней русской культуры и фольклора [Kirichenko 1991: 11][506]. Этот русский стиль преимущественно представлял собой обобщенные вкусы и мнения конца XIX века, но в течение нескольких десятилетий он служил уникальным языком для выражения национальной идеи в архитектуре, декоративно-прикладном искусстве и внутреннем убранстве. В архитектуре с этим стилем (и его версиями, известными как национальный, неорусский и неонациональный стили) обычно связаны определенные черты: причудливая отделка, красочная композиция, витиеватый контур, множество разных материалов и строительных элементов, старинные национальные формы, такие как ступенчатые фронтоны XVII века, называемые «кокошниками», граненая башня – «шатер» [Kirichenko 1991: 118]. Особенно бросалось в глаза в новом русском художественном оформлении изобилие декоративных элементов, взятых из допетровского храмового зодчества. Образцом для подражания историк И. Е. Забелин называл собор Василия Блаженного на Красной площади, считая его наиболее любопытным сооружением России, не менее замечательным, чем Кельнский собор в Германии [Забелин 1878: 185, 189][507]. Но многочисленные повторения этой и других церквей были явно современными стилизациями. Нередко доведенные до крайности, декоративные элементы, заимствованные из народной вышивки и традиционной резьбы по дереву, порождали такие эпитеты, как «узорочность», а также менее лестные «пряничный» и «петушиный» [Забелин 1878: 295; Лисовский 2000: 154].

Впоследствии С. К. Маковский заявлял, что русский стиль является просто выдумкой:

Этот пресловутый стиль – патриотический вымысел. Мы не создали самостоятельного зодчества. Все формы старинных русских зданий заимствованы у искусства Византии, Норвегии, Италии, Индии… <…> Отсюда – прихотливость очертаний, пестрота, нарядная узорность церквей, шатровых башенок и теремов XVII века: смесь стилей, византийского, романского, готики, ренессанса и, может быть, индийского… Вот и все[508].

Но прежде чем природа этого в значительной степени изобретенного явления стала очевидна для проницательного глаза профессионального критика в начале XX века, русский стиль пользовался значительной популярностью в различных формах и на разных площадках. Среди примеров можно назвать официальную храмовую архитектуру Тона 1830-х и 1840-х годов как раннее воплощение идеи, а также красочные русские павильоны на всемирных выставках 1870-х годов и «избушку на курьих ножках» Васнецова 1880-х годов.

Формально русский стиль ярко заявил о себе в архитектуре и интерьере в 1870-е годы. Своим претенциозным разнообразием новый стиль привлек к себе внимание на Всероссийской мануфактурной выставке в Санкт-Петербурге 1870 года и на Политехнической выставке 1872 года в Москве. На этих выставках впервые были предприняты крупномасштабные попытки придать светским зданиям допетровский вид. На Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде 1896 года в национальные костюмы были одеты не только павильоны, но и их служители [Кириченко, Щеболева 1997: 157]. С этим элементом переодевания выставка выглядела почти этнографической; было и что-то театральное в нарочитой русскости и сказочном убранстве применительно к гражданской архитектуре. С этими временными выставками новый стиль получил широкую известность и мгновенное признание.

На всемирных выставках русские павильоны также были хорошо приняты: вместо стекла и железа (материалы знаменитого Хрустального дворца) русские теперь использовали в архитектуре своих выставочных помещений традиционное дерево. Музейные помещения также украшались декоративными деталями, найденными в старинных церквях и традиционных избах. Главными приверженцами этого экстравагантного нового стиля были архитекторы А. М. Горностаев, В. А. Гартман, И. П. Ропет и И. А. Монигетти[509]. В 1873 году Монигетти представил русский стиль международной аудитории в виде «императорского» павильона на Всемирной выставке в Вене. Ропет создал для русского отделения на Всемирной выставке в Париже в 1878 году комплекс деревянных зданий, признанный критиками как «лучшее и самобытнейшее архитектурное создание целой всемирной выставки» (рис. 14)[510]. Русский стиль завоевал международное признание на Парижской всемирной выставке в 1900 году, где главный павильон был стилизован под древний Кремль, а в богато украшенной «русской деревне» размещалась выставка народных ремесел[511]. Может показаться, что русские решили представить свою идентичность именно в тех экзотических выражениях, которыми восхищались иностранные обозреватели; однако не менее высоко оценил эти витиеватые узоры и массовый зритель на родине.

Рис. 14. Русский павильон на Всемирной выставке в Париже 1878 года, проект И. П. Ропета

В чем же заключалась привлекательность стилизации под старину в эпоху модерна? Открытие национального неоромантического стиля было частью современного поиска идентичности. В течение последних двух третей XIX века русское возрождение постоянно присутствовало в изобразительном искусстве в той или иной форме; к концу столетия оно стало доминировать во внешнем виде центральной части Москвы и определяло присутствие России на международных выставках. «Узорчатая» архитектура выставочных павильонов стала материальным выражением русской тоски по национальной форме в искусстве. Дома также музеи превратились в храмы светской идентичности. Русский стиль действительно применялся к зданиям музеев и церквей чаще всего.

Представленные народной традицией образы и национальные чувства получили широкое распространение благодаря выставкам, репродукциям и доходчивому комментарию в прессе. Хотя в национальном стиле присутствовал неоспоримый элемент театральности и наряду с ним существовало несколько других стилей (например, неоклассицизм Санкт-Петербурга), именно этот стилизованный неотрадиционализм наиболее охотно воспринимался обществом как воплощение подлинного русского духа. Стиль получил широкое распространение отчасти потому, что эстетика московского возрождения вышла за пределы сословий: купечество, дворянство, интеллигенция и, наконец, рабочий класс присваивали себе крестьянские традиции, изобретенные в декоративно-прикладном искусстве и архитектуре. Влияние национального стиля распространялось и за пределами эстетики. Однако это стилистическое отличие России было достигнуто ценой культурной русификации империи; болезненным напоминанием об этой практике служат десятки русских православных церквей в Варшаве, построенных в этот период[512].

Многочисленные тексты, посвященные национальному стилю, способствовали распространению новой тенденции за пределами древней русской столицы и ее окрестностей, где были сконцентрированы стилизованные здания. Как заметил архитектор Н. В. Султанов в 1881 году, «спрос на произведения в русском стиле все увеличивается»[513]. Наряду с признанием со стороны общественного мнения, национальный стиль был официально рекомендован для представления России на всемирных выставках; Академия художеств также допускала, что это была «самая значительная революция» в истории русской архитектуры [Лисовский 1976]. В 1883 году в императорском дворе на торжественном балу великого князя Владимира Александровича также приобщились к неорусскому стилю: известно, что и Александр III, и Николай II продемонстрировали личные наряды, разработанные в соответствии с новым направлением[514]. В последней четверти XIX века русский стиль пропитывал каждый слой культуры. Его можно было встретить ежедневно не только в выставочных павильонах и музейных залах, но и в церквях, общественных зданиях, частных резиденциях, на картинах, в театральных декорациях, декоративно-прикладном искусстве, кустарных мастерских, оформлении книг, костюмированных балах, внутренней отделке, ювелирных изделиях, оформлении меню, повседневной утвари и т. д.[515] Судя по тому, как пресса представляла триумф вновь открытого стиля в изобразительном искусстве, могло бы показаться, что русские в конце концов нашли язык для формирования своей идентичности – как в церемониальных показах, так и в повседневной жизни. Возрождение допетровской традиции было редким примером взаимодействия государства и общества в продвижении русского стиля как уникального выражения культурной идентичности. Уортман показывает, как эта идея поддерживалась и культивировалась власть имущими. Более того, повсеместное присутствие национального стиля в обществе в целом наделяло его не только властью, но и популярностью. Сила и прочность данной версии идентичности покоились на временном союзе высшей власти и широкой публики.