Свет – Тьма

— По неизвестным пока причинам скорость метеорита неожиданно возросла в тысячи раз, что зафиксировали астрономические станции и орбитальные спутники по всему миру, — продолжала вещать женщина из студии. — Также вновь изменилась его траектория, и буквально несколько минут назад Легат упал в воды Чёрного моря, то есть на два месяца раньше, чем предполагали учёные. Его падение спровоцировало выброс большого количества пара, образовавшегося вследствие столкновения раскалённого небесного тела с поверхностью воды, и серию волн, которые в ближайшее время достигнут суши. По предварительным подсчётам их высота составит семь-девять метров, что приведёт к практически полному разрушению городов, находящихся в прибрежной зоне. Местные жители и туристы в данный момент эвакуируются в безопасные районы, однако полной эвакуации ввиду ограниченности временных ресурсов, нехватки транспортных средств и людских резервов произвести не удастся. Также в городах всё ещё остаются сотрудники экстренных служб и правоохранительных органов, следящие за пресечением случаев мародёрства…

Ведущая продолжала рассказывать подробности падения метеорита, комментируя транслируемые в прямом эфире кадры, но я её уже не слушала, в панике обхватив голову руками. Я знала, что произошло на самом деле, а остальная информация меня не интересовала. Гибель многих людей в ближайшие несколько часов, безусловно, станет печальным и страшным событием, но просто умереть, наверное, было не так уж и ужасно. Гораздо худшее предстояло перенести тем, кто выживет в атаке цунами, и даже тем, кто находился сейчас в сотнях и тысячах километров от места падения Легата.

То есть нам.

От волнения и страха у меня затряслись руки. Пульт выпал из непослушных пальцев и с грохотом упал на пол, разлетевшись в разные стороны осколками и запчастями. Но я даже не шелохнулась, чтобы их собрать — я просто не обратила внимания на такую мелочь. Всё вокруг исчезло: неопрятная квартира, запах табачного дыма и алкоголя, телевизор и отец, спавший в пьяном угаре у меня за спиной. Остались только я и дракон, расправивший крылья над тёмной морскою пучиной, спокойной на поверхности, но уже неудержимо стремившейся к берегу в её глубинах, таивших в себе разрушения и смерть.

Я знала, что этот момент когда-нибудь настанет, и всё же не ожидала, что Посланник прилетит так рано. Тем более, сегодня. Ведь ещё несколько минут назад мы сидели с Ваней в машине, строили планы на завтрашний день и на возможную дальнейшую жизнь, даже не подозревая, что её конец уже начался.

Внутри бурлил огненный коктейль эмоций: смесь страха, досады, волнения, жалости, трепета, гнева, злости и разочарования оттого, что не в моих силах было что-либо изменить. Кто-то наверху решал, когда мы должны были жить, а когда умирать, когда нужно было начать Битву и, возможно, когда её закончить. Высшие Силы не интересовало, сколько нерешённых проблем и забот осталось у нас на земле. Они плевали на наши желания и страхи, потому что у них имелись свои, высшие цели, которые были гораздо важнее всех людских вместе взятых…

Судорожно хватая ртом воздух и стараясь отогнать тяжёлое чувство безысходности, тисками сдавившее грудную клетку, я кинулась к сумке и принялась перетряхивать её в поисках сотового телефона. И спустя несколько долгих минут в руке всё же оказался заветный прямоугольник металла и пластика, который тут же завибрировал, напугав меня до полусмерти.

— Ваня, ты смотришь?! — крикнула я, ещё не успев поднести сотовый к уху.

— Нет, я на трассе, — послышался из динамика его растерянный голос. — Я включил радио и услышал… Это передают по всем каналам.

— Ох… — я прикрыла рот рукой и сползла на пол.

В трубке повисла гнетущая тишина.

А что мы собственно могли сказать друг другу?

Поделиться переживаниями?

Но каждый переживал сейчас по-своему и по-своему боялся и не знал, что делать.

Поддержать друг друга?

Но в чём?

Как Ваня мог поддержать меня в том, о чём не имел ни малейшего представления? И как я могла поддержать его, если у меня самой не осталось сил казаться твёрже, чем я была на самом деле?..

— Ваня, мне страшно, — призналась я, наконец, нарушив тишину. — Мне очень страшно…

— Мне тоже, Лиз, — отозвался он. — Что дальше?..

— Я не знаю… Не представляю, — прошептала я, чувствуя себя не менее растерянной, чем он. — Возможно, придётся что-то сделать… С собой…

— Убить себя?

— Почти… Понимаешь, авария… — я набрала в грудь побольше воздуха, решив поделиться с ним неприятной информацией. — Её подстроили, чтобы перенести меня туда… Чтобы я смогла вспомнить прошлую Битву…

— В смысле… Ты уже была там?! — воскликнул Ваня.

— Да… И не раз… Так сказал Елиазар.

— Лиз… — Ваня на секунду замялся, а в его голосе прозвучало столько жалости и сочувствия, что у меня сжалось сердце. — Я даже не представлял!

— Ничего… Я тоже… До недавнего времени.

— Мне такого не показывали.

— Просто ты в первый раз будешь в этом участвовать…

— Я думал, так у всех…

— Нет, Вань, не у всех. Помнишь мои кошмары? Это были вовсе не кошмары, это были воспоминания…

На секунду на линии снова повисла тишина.

— Почему ты не рассказала раньше? — наконец, тихо спросил Ваня. — Я не обвиняю, но мне нужно было знать.

— Прости… Я не хотела, чтобы мои кошмары стали и твоими тоже.

— Они и так были моими! — возразил он. — Я переживал, просто не знал, в чём проблема! И мне пришлось тебя отпустить!

— Но ты вернулся…

— Вернулся… Только всё могло быть иначе! Мы могли не расставаться!

— Мне жаль, что так вышло… — я прикусила губу, снова умолчав о том, что этого желал Свет, а не я. — Вань?

— Что? — фыркнул он.

— Пообещай, что найдешь меня там…

— Конечно, — неожиданно мягко и спокойно ответил Ваня, однако в этом спокойствии прозвучало звенящее напряжение. — Всё будет хорошо, малыш. Мы с тобой обязательно встретимся…

— В Аду… — подсказала я, сорвавшимся голосом.

— Не волнуйся, — он нервно усмехнулся. — Я буду с тобой даже в Аду… Вот, Чёрт!..

— Ваня?.. Ваня?!

— Извините, связь прервалась, — произнёс ледяной женский голос.

Я лихорадочно принялась нажимать повторный вызов, но, как назло, попадала не в те кнопки. А когда мне, наконец, удалось нажать нужную, из динамика вместо гудков полились безразличные фразы:

— Телефон абонента выключен или находится вне зоны обслуживания…

Что-то замерло во мне. Наверное, сердце. Оно перестало биться и окаменело, несколькими тоннами мёртвого груза раздавив грудную клетку. На глаза навернулись слёзы, размыв очертания светившегося в сумерках экрана. Руки безвольно опустились на колени, пальцы разжались, и сотовый телефон выскользнул из них, составив компанию осколкам разбитого пульта. Я понимала, что с Ваней произошло что-то плохое, но не знала, перенёсся ли он в другую реальность или попал в аварию, которую Свет не планировал.

Умер…

Я уронила голову на подлокотник кресла и беззвучно зарыдала, упрекая себя, что отпустила его сегодня.

Лучше бы я осталась с Ваней.

Лучше бы Ваня остался со мной…

Я мучилась выбором — бежать ли на улицу, чтобы искать его разбившуюся машину, или сидеть в квартире и ждать, когда появится Елиазар. Если появится. Каждая секунда нервного ожидания угнетала. Мне необходимо было убедиться, что с Ваней не случилось ничего непоправимого, и, не в силах дальше сдерживаться, я всё же решила отправиться на поиски. Ваня находился где-то за городом, а значит, мне придётся взять такси.

Однако не успела я подняться на ноги, как из динамика телевизора вдруг раздалось шипение, а по экрану пошла рябь, смазывая кадры окрестностей Сочи. Я вскинула голову, мгновенно среагировав на изменение шумового фона, и, ещё не сообразив, что произошло, кожей ощутила его присутствие в комнате.

Елиазар сидел в кресле напротив, симметрично положив руки на подлокотники. Даже он, всегда спокойный и невозмутимый, сейчас выглядел напряжённым: глубокая борозда пролегла между белёсыми бровями, юношеская свежесть ушла с лица, а светлые глаза потемнели, став бездонными. Теперь он напоминал не ужасно загримированного молодого актера, а уставшего от жизни дряхлого старика, каким внушительный возраст и должен был его сделать.

— С Иваном всё в порядке, — сухо произнёс Старец в ответ на мой невысказанный вопрос.

— Он не умер?.. — взволновано прохрипела я, смахивая остатки слёз.

— Он жив, — ответил Елиазар таким же ледяным тоном.

Я шумно выдохнула.

Слава Богу…

То есть Высшим Силам…

То есть неважно кому!

Ваня был жив — и от этой мысли мне сразу стало легче. Я невольно схватилась за горло, почувствовав, как под кожей бешено запульсировала кровь, разгоняемая вновь забившимся сердцем.

— Что произошло?

— Тебе пора, — отрезал Елиазар, поднявшись с кресла.

— Но…

— Тебе пора, — тихо, но с лёгким раздражением и физически ощутимым давлением повторил он.

Неудивительно, что Старец испытывал раздражение и торопился — он просто не мог ждать. Сейчас его заботили иные проблемы, нежели моё беспокойство за друга. Сколько ещё людей ему нужно было обойти и забрать с собой в неизвестность? Сколько раз ему уже задали или зададут подобные вопросы? Я была не единственной сентиментальной и точно не исключительной, чтобы успокаивать меня весь вечер. Тем более, возможно, Ваня уже перенёсся в тёмный мир, пока я доставала Елиазара глупостями.

Что ж, главное я услышала.

В воспалённых старческих глазах я прочла немой укор своей медлительности и сообразила, что мне нужно было действовать, а не валяться на полу безвольной тряпкой. Я с трудом поднялась вслед за Елиазаром. Битва ещё не началась, но я уже не могла владеть собой: от волнения ноги не слушались, всё тело била мелкая дрожь, а сердце не желало успокаиваться, сбиваясь с ритма. И всё же я попыталась собрать в кулак всю свою волю и решительно взглянула на Старца.

— Что я должна сделать? — чётко спросила я.

Елиазар ничего не ответил.

Он просто кивнул в сторону открытого окна, однако я поняла его без слов.

Наверное, сегодня произойдёт сотня подобных попыток суицида. Кто-то объяснит всё воздействием Легата на психику неуравновешенных людей. Кто-то сделает вывод, что метеориты, как и кометы, приносили с собой беды и несчастья, дестабилизировали магнитный фон Земли или придумает какую-нибудь другую чушь. Но даже в этих теориях будет своя доля правды — несчастья случатся из-за падения Легата. Вот только настоящих причин никто и никогда не узнает. А того, кто попытается о них рассказать, запишут в сумасшедшие, и ещё на тысячу лет мир погрузится в блаженное неведение…

Сделав несколько несмелых шагов, я остановилась возле окна. Онемевшими пальцами открыла его шире, забралась на подоконник и посмотрела вниз. Высота, с которой мне предстояло спрыгнуть в объятия мокрого асфальта, ужасала, поэтому непроизвольно я мёртвой хваткой вцепилась в старую раму. В лицо ударил порыв ледяного ветра, принеся с собой ароматы мокрой земли и озона. Я жадно втянула его носом, и обжигающий холод мгновенно наполнил лёгкие и остудил голову.