Твоё слово

Глава 20. Звезда. Барон Арино

Мы с Дориком и Бориком неторопливо плелись по жаркому дневному солнцу в сторону Здания Городского Совета. Где нас ждал чудесный барон Арино, который ну конечно же взяток никаких не принимал! И вообще наверняка он душка!

Хотя пару вопросов из моего списка после общего совещания все-таки пришлось вычеркнуть. Надо сказать, было это довольно забавно и, как ни странно, совсем меня не раздражало.

После нашего разговора с Рашем я еще какое-то время посидела у себя на чердаке, во-первых, чтобы успокоиться, во-вторых, чтобы поработать. Встречу с бароном Раш организовал все-таки ну очень быстро (хотя, учитывая его положение, ему может и организовывать ничего не пришлось — просто поставил перед фактом), и это было, само собой, не плохо, но было бы еще лучше, будь у меня чуть больше времени на подготовку. Ну хотя бы пару дней, а по-хорошему — недельку. Как можно организовать по-настоящему интересное интервью с человеком, о котором знаешь только, что тебе жуть как понравился его голос? Ну еще имя и должность.

Но просить все перенести на другое время я не стала. Подозреваю, для Раша в этом не было бы проблемы, но барон бы тогда наверняка заранее меня невзлюбил. Он и так вряд ли впечатлится журналисткой, которая добралась до него не своей профессиональной наглостью и врожденной навязчивостью, а всего лишь как протеже высокопоставленного лица — портить впечатление о себе еще больше не хотелось бы!

Поэтому я еще раз прошерстила книжку о системе городского управления в столице; попыталась быстренько полистать историю последних нескольких сотен лет в Высоком; вытрясла все, что смогла, из Дорика с Бориком, которые с самого утра решили приобщиться к труду — и как смогла составила более-менее приличный список вопросов.

Потом все, конечно, собрались в гостиной проверить список на наличие чего-то, способного организовать мне новую экскурсию в Башню Порядка. За некоторые вопросы я билась до последней капли крови; от каких-то отказалась довольно легко, потому что и вписала-то их с расчетом показательно отказаться, продемонстрировав, что готова идти на компромиссы. В общем-то, все оказалось вовсе не так страшно, как я думала — мои новые цензоры были довольно лояльны и, судя по всему, за возможность получать все сведения заранее готовы были потерпеть некоторые вольности.

Раш, может, и заметил бы некоторые мои хитрости в формулировки иных вопросов, но ему до сих пор немного неловко было смотреть мне в глаза, что смущало и бесило, поэтому он смотрел на шею и ключицы, что смущало и радовало. Расчет себя оправдал — я специально сегодня надела рубаху с очень широким воротом, который шел практически от плеча до плеча, иногда волнующе сползая! Ну, надеюсь, что волнующе. А еще забрала волосы в пучок, открывая шею. Пусть смотрит, от чего отказался, глупый старый змей!

Смотрел. И моментами даже плыл. Я еще иногда невзначай поводила плечом, чуть спуская тонкий халатик и наклоняла голову, открывая шею. Лицо старалась держать, но в голове ухахатывалась самым злодейским смехом, глядя на его реакцию. Но глупым он все-таки не был, так что, конечно, не поверил, что я это случайно, и бросал на меня обиженные и раздраженные взгляды.

Мне его жалко не было.

Сочувствие вообще никогда не было моей сильной стороной, а сочувствие к проблемам, которые я не понимала — тем более. В тех причинах, которые мне озвучил Раш, никакой проблемы не было, были только предрассудки. Вот если бы он сказал мне просто «нет», я бы поняла, а попытку убедить меня в том, что я просто не понимаю своих чувств и вообще еще слишком юная и неопытная — не понимаю. Тем более, откуда ему знать наверняка, что именно я чувствую? Пусть говорит за себя! А за меня решать не надо, сама как-нибудь разберусь.

Поэтому пусть мучается, глядя на мою шейку, которая все-таки не дает ему покоя!

Когда мы с ребятами выходили в путь-дорогу, Раш, не скрываясь, вздохнул с облегчением. Это немного обидело. Поэтому я старалась отвлечься, слушая болтовлю и очередную склоку Дорика с Бориком. В этот раз они пытались разобраться, как правильно тушить мясо вольмских овец, а я тихонько подливала масла в огонь, вставая то на одну, то на другую сторону. Всерьез они никогда не ссорились, просто не соглашаться друг с другом было их способом общения.

Когда я на половине пути вспомнила, что мне еще надо зайти к заколдованным почтовым ящикам и отправить письмо графу Сибанши, ребята вдруг примолкли, и остальную часть дороги мне пришлось думать о своем. Чтобы не думать, почему Раш такой дурак, я решила сосредоточится на работе, тем более, что подготовлена была не самым лучшим образом и волновалась, как перед экзаменом.

Здание городского совета было, конечно, впечатляющим. Помпезные завитушки, рельефы, кариатиды с, конечно же, обнаженной грудью, а то и обеими… Вот мне, кстати, всегда было интересно, почему стоит женщине прилюдно обнажиться, ей прилетит от общества за пониженную социальную ответственность, а если эта женщина выбита из камня заботливыми мужскими руками, то никаких проблем, хоть бы она на главной площади столицы крышу подпирала, не прикрытая даже волосами?

Я может тоже хочу голая стены придерживать, и чтобы меня за такое не отвели в темницу на пару дней подумать над своим поведением. А может устроить перфоманс? Встряхнуть Высокий, а то они что-то заскучали? А можно, интересно, это сделать как-то так, чтобы потом без темницы и штрафа?..

Внутри было почти так же шикарно, как и снаружи: начищенный пол блестел, начищенные разумные тоже — хоть солнцезащитные очки надевай! Портьеры были, как и полагается, тяжелыми; картины, как и следует, претенциозные. Окружающие, без сомнения, смотрели на трех зашедших, видимо, по ошибке оборвышей с искренним недоумением, а порой и откровенно кривились.

В общем, все было, как и должно быть! Я улыбнулась и помахала рукой недовольно глядевшему на меня мужчине, чьи пухлые складки двойного подбородка презабавно передавливались стоячим воротничком, сделанным будто не из ткани, а из выбеленного картона. Он скривился еще сильнее, наверное от нехватки воздуха из-за этой пыточной конструкции, и я послала ему воздушный поцелуй в утешение!

Борик дал мне подзатыльник.

— Перестань, балда! — зашипел он мне, безуспешно стараясь не меняться в лице, — Это не хрен с горы, а очень уважаемый оборотень в Городском Совете!

— Этот «не хрен с горы» недавно изменил жене с подругой их дочери, а той на минуточку, всего пятнадцать! Если это всплывет, его может и из совета погонят… — поделился Дорик, — Вроде замять пытаются, девчонку уже в монастырь выслали, но кто знает. Так что не очень-то и уважаемый, как по мне!

Я почесала подбородок, продолжая беспардонно пялиться на уважаемого оборотня, который уже багровыми пятнами пошел.

— Да что ты говоришь, как интересно… А как его зовут?

— Шура, нет! — вскинулся Бор.

— А почему нет-то? — удивился Дор, — По-моему, вполне заслужил Шурино внимание!

Бор еще раз глянул на предмет нашего обсуждения, потом на меня, и тяжко вздохнул.

— Барон Дильт. Но мы разве никуда не торопимся?

— Еще как! — кивнула я, — Но вы тут что-то стоите, глазами хлопаете!

Приемная барона Арино была настолько вычурно-помпезно-безвкусной, будто сосредоточие всего дорого-богато, которым дышало это здание как внутри, так и снаружи, что навевала на подозрение, что он слегка подтрунивает над окружающими. Его секретарь, сухонький мужичок средних лет с самым серьезным и сосредоточенным лицом перебирал какие-то наверняка жутко важные бумажки. Его абсолютно суровое выражения лица потомственного ботаника, который должен бы носить скучненький серенький выглаженный сюртук без всяких украшений, ярко контрастировало с желто-зеленым бархатным костюмом в облаке кружев и позолоченных застежек. Я не удержалась и хекнула в кулак.

Мужчина поднял на меня взгляд, полный невыразимой тоски и осуждения. Что-то подсказывало мне, что это не проявление его своеобразного чувства стиля, а обязательная рабочая униформа.

— Вам назначено? — скрипнул он.

Я впихнула ему в руки письмо, он глянул, кивнул, и пошел предупредить начальство о визите. Мы все втроем как-то не сговариваясь решили порассматривать узоры на стенах и не смотреть на мужчину, потому что не очень хотелось оскорбить его жалостью и смешинками во взгляде.

— Ну наконец-то, вы пришли! А я так вас ждал, так ждал! — на пороге кабинета стоял он. Тот, на которого я чуть не написала клеветническую статью! Хотя я по глазам видела, что взятки он берет, но по-настоящему доказать это вряд ли кто-то вроде меня сможет, да и цели такой не было. Он понравился мне еще по голосу, а теперь вот с первого взгляда!

Он был почти лыс; кругл, как яйцо; кожа его была белой, как кефир; он весь был в кружевах и пудре, а на лице задорно и хитро блестели сощуренные от улыбки глазки. На пару секунд даже захотелось послать Раша с его тараканами, да приударить за бароном! Уж этот-то кобениться не будет.

Но я взяла себя в руки и вспомнила, что очень серьезная девушка, а вовсе даже не ветреная. Правда когда барон галантно отодвинул мне стул, улыбаясь такой сладкой улыбкой, что ей отравились наверное не единожды, я все-таки не удержалась и совершенно глупо хихикнула, стрельнув в него глазами. Он польщенно улыбнулся и присел за свой рабочий стол.

Должна сказать, кабинет у него был гораздо проще в плане дизайна, чем приемная. Наверное, чтобы во время работы в глазах от завитушек не рябило. Я достала записывающий кристалл, положив его на кофейный столик, блокнот и карандаш.

Первые пять минут мы мило выспрашивали друг у друга, как настроение, налить ли чаю, и всякую такую бессмыслицу. По крупице нарастало напряжение и предвкушение, но мы пока его не обозначали, продолжая беззаботно улыбаться. Его взгляд, внимательный, такой добродушно-веселый на поверхности и холодно-цепкий внутри вызывал одновременно сильное волнение и радость. Что этот колобок выкинет, интересно?

Ему тоже было явно любопытно, да и как иначе, если репутация идет впереди меня. Наконец, тоскливый секретарь, разряженный в кружева и каменья, принес нам чаю, и стоило звякнуть посуде, как началось интервью.

— Ваша светлость, для начала, я бы хотела побольше узнать о вас и вашей жизни! Конечно, некоторые моменты я и так знаю, но мне бы хотелось поближе познакомить читателя с вами, что бы дать людям возможность по-настоящему оценить широту вашей личности! — барон благодарным кивком отметил, что оценил подлиз, и я могу продолжать, — Расскажите, пожалуйста, о вашей жизни до назначения в верхний круг Городского Совета. Ведь вы человек, потомственный, насколько я знаю, и житель столицы не в первом поколении, — перефразируя, барон был из семьи бывших рабов, — Как вы добились таких высот? Вы стремились к этому с самого детства?

Мужчина хихикнул в кулак, но глаза блеснули довольно холодно. Он развалился в кресле и начал говорить. Маленькая месть за напоминание его происхождения не заставила себя ждать.

— Я родился в жаркий летний день третьего месяца лета. По рассказам моей матушки день был не просто жаркий, но еще и очень влажный, и оттого все хоронились по теням! Она, тяжело переваливаясь на отекших от бремени ногах, подошла к окну, подставила лицо солнцу и поняла: сегодня! Сегодня он увидит свет. Материнское сердце не ошиблось. Да и когда оно ошибалось! А моя матушка, знаете, женщиной была мудрой и… — и тут барона понесло.