Безоружные

Он что-то принялся яростно объяснять, вырываясь и терзая зубами кляп, но эта мебель и «одежда» выдерживали в своё время буйства сильнейших бойцов под стимуляторами.

- Глядя на тебя, мне страшно представить, что ещё ты можешь скрывать. Одна новость круче другой. Может, ты разыгрывал свою невменяемость? И, неся всю эту чушь про Побережье и твою вдруг обнаружившуюся веру, ты просто издеваешься надо мной?

Арчи зарычал, словно его пытали даже хуже, чем мог себе вообразить в тот момент Фарго.

- Надеюсь, оно того стоило, и ты развлёкся, потому что, чёрт, мне было совсем не весело. – Я мрачно хмыкнула. – Знаешь, что было самым невесёлым? Что я всё это время считала тебя свихнувшимся и погибшим из-за меня.

Он активно закивал, наверное, намекая на то, что покончит с собой и теперь это случится уж точно по моей вине. Он уставился мне в глаза, не моргая, и это бы точно сработало, если бы вновь не зазвонил телефон.

- Если кому-то хочешь что-то объяснить, объясняй своему настоящему другу, Арчи.

Вернув трубку на стол, я включила громкую связь и, под угрозы Фарго, вытащила изо рта Арчи кляп.

- Я сам подорвался на гранате! – выпалил он, в самом деле объясняя. Его покорность обескураживала. Он даже оправдывался на моих условиях. – Я пытался вытащить чеку, но она не поддавалась, я тянул за кольцо, дёргал его на себя, смотрел только на него, и в итоге оно осталось у меня в руке, а граната упала! Я успел сделать всего несколько шагов назад, прежде чем она взорвалась! Я знал, что умру. Я смирился, я уже умер, а потом появилась ты, и это было воскрешение из мёртвых, и тебя приговорили к казни за это, не за моё убийство, а за спасение, за то, что ты вытащила меня оттуда, хотя могла бы просто подождать, набить мои карманы камнями и скормить Ему, как Он того и хотел, но ты ослушалась Его, ты выбрала меня, а Его предала, и Он решил, что на роль жертвы теперь в большей степени подходишь ты. Он жаден и беспощаден, я не осмелился бы пойти против Него, но ты ничего не боишься, и ты сделала это для меня, и моего воображения просто не хватало, чтобы придумать, как вернуть тебя, какая жертва Его удовлетворит. Я убил санитара, я убил своего отца, я убил кучу родственников, своих и чужих, неужели ты думаешь, что я не смогу этого урода прикончить, чтобы удержать тебя?

Арчи тяжело задышал, и я, наклонившись к телефону, уточнила:

- Надеюсь, это ты тоже записал, Вик?

- Что ты сделала с ним? – Он был ошарашен. Даже напуган. - Какого чёрта он несёт? Ты его накачала наркотиками?

- Заткнись! – взревел Арчи. – Не разговаривай с ней так! За одно то, что ты держал её в своём зверинце, ты уже заслуживаешь смерти! И кто бы знал, как давно я хотел тебе всё высказать!

Ого, это уже второй союзник, который кидает Виктора таким вот образом, с ума сойти.

- А я ведь тебя предупреждал, - проговорил Виктор. – Говорил, что после встречи с ней у тебя крыша окончательно съедет. Я пытался тебя защитить…

- Защитить?! От кого? От моей женщины?!

Я схватила телефон и выключила его прежде, чем Виктор решит, что Арчи, так же как и он, попал под моё пагубное влияние и теперь наслаждается унижениями и болью.

- Насчёт этого, Арчи, - начала было я, веря, что сейчас лучший момент, чтобы открыть правду, так как он в смирительной рубашке и, наверняка, останется в ней ещё на пару дней, после того, как я закончу…

- Я всё тебе расскажу, клянусь, но только в другом месте. Я столько раз проходил через это в психушке: доказывал свою правоту, срывая голос, а меня связывали и оставляли на часы, сутки в изоляторе, а потом приходили, смотрели сверху и обвиняли во всех смертных грехах. И я не хочу проходить через это с тобой! Только не так и только не с тобой!

Чёрт возьми, это худший момент для того, чтобы открыть правду!

Я села на край кровати и уставилась в пол.

- Этот старый козёл как никто знал, что мне пришлось испытать до того, как поспасть к нему в услужение, - проговорил хрипло Арчи. – Он ничуть не лучше моего отца.

- За исключением того, что вытащил тебя из ада и вернул ноги.

- Это сделал не он, а Он!

- Как скажешь, но господин Грегори беспокоится о тебе больше, чем ты думаешь.

- Ты его совсем не знаешь! Лучше стоять на коленях перед загаженным толчком, чем перед ним!

- Но вы стоите.

- По понятным причинам! Я рос в окружении людей, считающих его богом, но эти люди зачастую были даже хуже него! А вот что заставило тебя поклясться ему в верности мне не понятно! Как ты можешь склонять голову то перед самым могущественным существом, то перед самым жалким? Или с некоторых пор ты веришь немощным, какую бы херню они не несли, главное чтобы с больничной койки?!

- Похоже на то, ведь я тебя до сих пор слушаю.

- Не сравнивай меня с ним!

- Ладно.

- Он ненавидит всех вокруг, а свою семью особенно! Он затравил мою мать своими упрёками, а теперь взялся за меня! Ему это в кайф, понимаешь? Он мог просто отречься от неё и освободить от своей опеки, но нет, он шпионил за ней, и не для того, чтобы обезопасить, а чтобы потом говорить, какой дурой её считает. Он никогда ей не помогал, а если появлялся в нашей жизни, то только чтобы позлорадствовать. Даже на её похоронах… Он припёрся туда пьяный в хлам, и его траурная речь свелась к тому, что он считает детей – главным провалом своей жизни. Он сказал, что единственное, о чём он жалеет, это то, что он возглавляет Рэмиру, а не Дензу, ведь тогда его дети не были бы такими слабосильными, тупоумными уродами. Он сказал это при мне! И при своём сыне, а дядя Джеймс, вместо того чтобы задушить его прямо там, у гроба, расплакался и убежал. Так же, как и я, вот только мне тогда было восемь!

- Ты никогда не заговаривал о своей матери…

- Да речь сейчас вообще не о ней!

- Нет, но если вдруг захочешь поговорить о ней…

- Я не захочу! Сейчас я хочу говорить о своём садисте-деде, который запер меня здесь! Как ты после такого можешь заверять меня в его любви и заботе?! Это всё равно, как если бы я сказал тебе, что по тебе с ума сходит Виктор Фарго!

Неудачное сравнение.

- Твой дед не такой бездушный. И он по-настоящему скорбит о своих детях, - убеждённо ответила я.

- С чего ты это взяла? Даже если бы он сказал тебе это, глядя в глаза, это было бы неправдой.

- Он назвал Мура Джеймсом.

Арчи усмехнулся. А потом набрал воздуха в грудь и расхохотался именно так, как и положено психу в смирительной рубашке.

- Только полоумный старик мог принять бионика за дядю Джеймса! Жаль, что в это время поблизости не было его докторов, они бы тут же констатировали его недееспособность.

Я возразила:

- Со мной тоже было такое. Я принимала посторонних людей за тебя. Например, вчера в клубе...

- Это и был я!

- Ну да. Хотя это казалось не меньшим безумием. Как ты мог оказаться там, целый, среди всех этих опасных, влиятельных людей?

- На что ты намекаешь? Что его сын мог выжить? Но он не мог. Была генетическая экспертиза и похороны. А, и самое главное: дядя Джеймс был редкостным трусом, придурком и уродом таким, что родной отец отказался его признавать при рождении и даже немного после того, как ему объявили о результатах ДНК-теста. До сих пор все считают эти дефекты последствием использования стимуляторов.

Помнится, что-то похожее мне говорил Маршал.

- Я не о том, что он мог выжить, - проговорила я, - но разве не странно, что господин Грегори назвал что-то совершенно противоположное твоему дяде в его честь? Может, он сожалеет об этой утрате настолько, что решил сделать себе нового сына…

- До того, как умер старый? – уточнил Арчи. – Ведь Денза начала работу над заказом задолго до трагедии. Игрушки такого рода не клепают за год или два, знаешь ли.

Как это несправедливо: несколько лет ждать доставку самой дорогой своей покупки и потерять всё за какую-то секунду. Так что, в самом деле, странно, что в изоляторе лежит Арчи, а не я.

- Скорее уж дед сделал себе нового «Джеймса» в насмешку над старым, - добавил он, глядя в потолок, - вот только дядя не успел оценить его самую продуманную шутку. Себе на радость. – Он внезапно рассмеялся. – Зато старику теперь тоже не до веселья: он не нужен даже собственному бионику. Вот это я понимаю шутка! Её может переплюнуть только другая: если этот бионик его прикончит.

Я нахмурилась.

- Он никогда этого не сделает.

- Конечно, нет. – Арчи вновь стал предельно серьёзным. – Пусть только попробует его тронуть. Этот старый сукин сын мой.

Я обернулась на него, хмурясь.

- Ты ведь не думаешь, что теперь, услышав это, я тебя освобожу?

- Но ты и уйти, бросив меня вот так, не сможешь, - ответил Арчи, улыбаясь, будто это было даже лучше свободы. – Ты упустила свой последний шанс. У тебя была возможность оттолкнуть меня, но ты не сделала этого.

- Правда?

- Когда я целовал тебя. Ты меня не оттолкнула.

- А, это когда ты мне наркоту подсыпал, - проворчала я, но он меня не слушал.

- А ещё ты говорила такие милые вещи про то, что ты постоянно думаешь обо мне, что я тебе снюсь… – Заметив, что я не спешу его разубеждать или опровергать сказанное, он продолжил: - Что ты до сих пор не веришь в то, что это я – живой и целый - и хочешь, чтобы я снял штаны и доказал тебе это разными способами...

- Такого бы я не сказала даже под наркотиками, так что не сочиняй!

Он выглядел озадаченным. Даже смущённым. Как если бы всерьёз ожидал другого ответа.

- То есть ты никогда не думала, о том, чтобы мы с тобой… ну там… например, если бы нас не разлучили… Ты не представляла, как могла бы сложиться наша жизнь тогда?

Я не торопилась говорить ему «нет», потому что помнила, как он однажды отреагировал на отказ сходить с ним на свидание. Хотя я только сейчас поняла, что это должно было быть именно свидание. В прошлом я боялась называть его даже своим другом, тогда как Арчи пытался ухаживать за мной, неловко, маскируя жесты внимания под вещи, принесённые для церемоний – цветы, сладости и маленькие презенты.

Вспомнив наше совместное детство, я улыбнулась, и Арчи подался вперёд, напрягая шею.

- Думаю, мы бы в итоге убили друг друга, - сказала я, и он упал на подушки.

- Что?! Нет! Я всегда защищал тебя! С чего ты это взяла?! Ты про тот случай с пистолетом? Я бы никогда не выстрелил, ты же знаешь! Я просто хотел извиниться, признаться…

- О.

- Да, потому что без оружия в руках ты бы меня даже слушать не стала! Ты не воспринимала меня всерьёз! Только когда я наставил на тебя пистолет, ты посмотрела на меня, как на равного! И только когда я притащил с собой ту девушку, ты начала смотреть на меня, как на парня!

Ну что сказать, у него довольно интересные способы извиняться и признаваться в любви.

- Да уж, Арчи, я использовала оружие по всякому, но как микрофон, если тебя не слушают – никогда.

- Осуждаешь меня? – Он не оценил юмора. - А чем ты лучше? Даже сейчас! Пусть ты не наставляешь на меня пистолет, но я чувствую себя ещё хуже, чем под дулом! Но иначе ты бы здесь и не осталась. Ты бы не стала меня слушать при других обстоятельствах, так что у меня нет выбора. Это ты устанавливаешь правила нашего общения, так было всегда, ничего не изменилось.

- Ладно, ладно, - согласилась я, открепляя фиксирующие его ремни, хотя понимала, что он мог в ту же минуту привязать к этой кровати меня. С точки зрения его логики – имел на это полное право.