Вкус медовой карамели

– Доброе утро, милая, – усмехнувшись, поприветствовал он. - Выспалась?

– Доброе утро. Прости, я сегодня все на свете проспала. Будешь завтракать? Я уже все приготовила.

В животе у Эрлинга заурчало. Одной сайхемы, выпитой ещё до рассвета, ему явно не хватило.

– Буду, - cогласился он и стянул с себя покрытый древесной пылью и стружкой кожаный передник.

Вот только не поморщиться при этом не получилось.

– Очень больно? – встревожилась она, заметив выражение его лица.

– Бывало и хуже, - признался он честно, выходя в гостиную. - За время службы в королевском войске чего только со мной ни случалось.

Она расторопно пододвинула ему тарелку с дымящимися, только что снятыми с пара, вертунами,и подала чашечку с сайхемой.

– Ты говорил, что скучал на службе, - с легкой укоризной в голосе напомнила она.

– Всякое бывало, – уклончиво ответил Эрлинг, насаживая на двузубую вилку вертун и поглядывая за тем, как она садится напротив и греет ладони о свою чашку. - А ты почему не ешь?

– Что-то не хочется.

– Нет уж, - возмутился он, откладывая вилку с умопомрачительно вкусным вертуном. – Если ты не будешь есть,то и я не стану. В кои то веки мы можем позавтракать вместе…

– Хорошо, - покорно согласилась она и потянулась за чистой тарелкой. - Смотри, я тоже ем.

И все же первым делом она отпила из своей чашки ароматной сайхемы.

– Нравится?

Она кивнула.

– Где ты впервые попробовал это чудо? В Заводье такое даже не продается.

– Да все там же, на службе. При дворе короля Энгиларда, да ниспошлет Создатель долгих лет жизни ему и его семье, есть изумительная кондитерская. Если бы ты попробовала сайхему, которую варят там – тебя бы оттуда за уши не оттащили. А какие там пекут булочки! Кхм… нет, до тех, что печет Тесса,им, конечнo, далеко, но все же и королевские определенно неплoхи.

Кайя мечтательно вздохнула, все-таки позабыв о вертуне и подперев кулачком щеку.

– А еще каждую неделю по утрам там готовят изумительную карамель. - Эрлинг даже зажмурился на миг, вспоминая вкус топленой сливочной карамели на языке. – По особому рецепту хальденбергского повара. Ничего вкуснее я в жизни не пробовал.

– Хотела бы и я попробовать, – снoва вздохнула Кайя и все-таки потянулась за вертуном. - Я никогда не была в королевском дворце.

– Можем съездить, когда сойдет снег и дорога подсохнет, - с готовностью предложил Эрлинг.

Кайя посмотрела на него блестящими от восторга глазами – и он уже принялся воодушевленно прикидывать возможности добраться до Старого Замка до того, как сойдет снег. И немедленнo одернул себя в мыслях. Нет, дорога в столицу Малого Королевства довольно далека, а Кайя слишком нежная, чего доброго, замерзнет в пути.

Покa она доедала один вертун, Эрлинг расправился с пятью и с огорчением глянул в ее тарелку.

– Почему ты так мало ешь? Вон ведь какая худая. Заглянет в гости твой отец и скажет, что я для тебя тоже плохой муж, потому что морю жену голодом.

Кайя, бросив на него отчего-то испуганный взгляд, мужественно потянулась за вторым вертуном.

– Прости. Я исправлюсь, – промычала она с набитым ртом.

Эрлинг только головой покачал. Поди знай, как разговаривать с этой девчонкой, если невозможно угадать, чего она испугается в следующий раз.

После завтрака он вынес наконец из ее спальни разломанный шкаф, а потoм весь день проторчал в мастерской. Зато к вечеру преподнес Кайе и свежевыструганные полочки для кухни,и корыто для белья, и новое дно для прохудившейся бочки.

Отложив шитье, с которым она сидела у окна, Кайя с восторгом рассмотрела подарки и перевела горящий взгляд на него самого. Ее глаза светились такой благодарностью, будто он подарил ей не какое-то заурядное корыто, а по меньшей мере сундук с чистым золотом.

– Спасибо, Эрл! – воскликнула она, вскочила и внезапно прильнула к нему, обняла за шею.

Эрлинг замер от неожиданности, и Кайя тут же отпрянула.

– Ой! Прости, я же забыла, что у тебя все болит.

– Да не так чтобы очень…

– Ступай скорее в мыльню, я уже налила в лохань горячей воды с отваром полыни и арники. Когда распаришься, натру тебя чемеричной мазью. – Запнувшись, она взглянула на него с опаской и добавила: – Ирма ею натирает спину отцу. Говорят, пoмогает.

Уже не раз Эрлинг клялся себе, что не станет приводить ее в смятение пристальными взглядами,и все же снова застыл, глядя на нее в немой задумчивoсти. Стараясь скрыть волнение, она произносила cвою речь скороговоркой, но ее выдавал румянец на скулах, становившийся все ярче с каждым словом. Смущалась она так мило и соблазнительно, что у него просто не хватило сил отвести глаз. Он скользил взглядом по ее лицу – все-таки за эту седмицу, что она прожила в его доме, оно утратило нездоровую бледность и обрело некоторую округлость линий,и в голове звенела лишь одна мысль: до чего же она красива!

– Эрл?

– Пойдешь со мной? - вырвалось у него хриплое.

– Куда? – не поняла она.

– В мыльню.

От неожиданности она приоткрыла рот и так широко распахнула глаза, что Эрлинг не удержался, склонился к ее лицу и поцеловал прямо в эти розовые, мягкие, невозможно сладкие губы.

Она затаила дыхание – и застыла на месте, словно превратившись в камень. Но не отпрянула, не увернулась,и Эрлинг счел это хорошим знаком.

Уже не боится?

Однако он не стал напирать. Насладившись трепетом ее губ – и ее растерянностью, он позволил себе лишь легкое хулиганство, невесомо скользнув кончиком языка по ее нижней губе, а после заставил себя отпрянуть.

– Я пошутил, – усмехнулся он, но усмешка вышла какой-то невеселой. – Забудь. Я уже большой мальчик, справлюсь и сам.

И ведь справился, как бы ни рвалось из него то самое, мужское, дикое, что так тяжело обуздать, но – нужно. Нужно, чтобы ее не пугать. Пришлось, правда, в этот раз опуститься до рукоблудия, зато потом горячая вода в лохани начисто смыла следы его греха.

До своей спальни он добрел умиротворенным, почти не ощущая боли от ушибов. Сладко зевнув, рухнул на кровать лицом вниз и протяжно застонал в подушку. Как же трудно видеть ее в своем доме каждый день – такую красивую, хозяйственную, норовящую во всем угодить, но вместе с тем такую недоступную, - и осознавать, что даже поцелуй у своей жены можешь толькo красть, как распоследний вор, при этом пугая ее до онемения.

Что же ты такое сделал с ней, Штефан Хорн? Будь ты проклят, мерзкий ублюдок!

Скрипнула дверь. Эрлинг вздрогнул и невольно напрягся. Кайя, двигаясь легко и неслышнo, как кошка, добралась до его кровати и села на край. Тут же запахло чем-то неприятно-резким.

– Может немного щипать, – предупредила она отчего-то осипшим голосом. - Потерпишь?

Она еще спрашивает! Эрлинг стерпел бы что угодно, лишь бы она не боялась прикасаться к нему… Не смея даже дышать, он замер, когда она осторожно задрала у него на спине рубашку. Услышал ее тихий возглас:

– Святой Создатель! Да у тебя же вся спина синяя!

«И не только спина», - едва не вырвалось у него, но в этот раз он сумел благоразумно смолчать. И следом ощутил легкие прикосновение ее пальцев.

Блаженство. Эрлинг едва не заурчал под этими нежными касаниями, пусть ее пальцы и были изгвазданы в зловонной мази. Напряженные мышцы спины постепенно расслаблялись, а в паху вновь стало горячо и твердо. Хорошо хоть, она не может этого видеть...

Так хотелось, чтобы она не заканчивала. Или, закончив, хотя бы не уходила.

Но Кайя, мужественно иcполнив свое нелегкое дело, оставила баночку с мазью на лавочке у кровати, промокнула спину Эрлинга льняным полотенцем и опустила рубашку обратно.

– Доброй ночи, Эрл.

– И тебе доброй ночи, Кайя, – невнятно промычал он, разрываясь от жалости к самому себе.

Прежде, чем уйти, она помешкала. А потом склонилась над ним и быстро коснулась губами его виска.

И как, скажите на милость, заснуть после этого?