Скандинавский король

— Нет, — медленно говорит она. — Они просто не хотят быть моими друзьями. Это нормально.

— Вот мы и приехали, — говорит Хенрик, подъезжая к обочине.

Они не хотят быть её друзьями? Ну, это точно разговор для другого раза.

— Спасибо, Хенрик, — вежливо говорит Клара и сама открывает дверь.

Я выхожу из машины и быстро перебегаю — что трудно в этой юбке — на другую сторону, чтобы помочь ей выйти, забирая её рюкзак. Я закрываю дверь и собираюсь взять её за руку, но она неуловимо отдёргивает её.

— Тебе не нужно держать меня за руку, — говорит она, забирая рюкзак из моих рук и перекидывая его через плечо. — Никто из других нянь этого не делал. — Она оглядывается через плечо на вход в школу, куда входили дети. — Тебе не нужно провожать меня.

Кажется, что большинство родителей провожают своих детей до двери, но…

— Хорошо, — говорю я ей. Я знаю, что в её возрасте школьная динамика может быть достаточно сложной, и это без учёта всего, что касается принцессы. — Я буду здесь после школы.

— Круто, — говорит она и показывает мне большой палец вверх, поворачиваясь и уходя. Все смотрят ей вслед, но она идёт с гордо поднятой головой. Возможно, такое отношение только усугубляет ситуацию для неё в этом возрасте, когда она носит титул "принцессы", но, хотите верьте, хотите нет, я могу это понять. Я выросла среди людей, которые так или иначе шептались обо мне или моих родителях, и единственное, что ты можешь сделать, это просто улыбнуться и притвориться, что тебя это не беспокоит, независимо от того, как сильно ты ломаешься изнутри.

После того как она исчезает в здании, я сажусь в машину, и Хенрик везёт меня обратно во дворец, возвращаясь к непринуждённой болтовне по дороге. Я хочу спросить о многом — обо всём, но мне приходится напоминать себе, что это только первый день. Даст Бог, у меня будет ещё много времени, чтобы узнать всё самостоятельно.

Когда я вернулась, Майя передала мне Фрею и ушла, сказав, чтобы я позвала Агнес, главную экономку, если мне что-нибудь понадобится, и я вдруг почувствовала себя обделённой. По правде говоря, по сравнению с большинством мест, где я работала няней, у меня никогда не было такого уровня руководства, и я бесконечно благодарна, что Майя была здесь, чтобы показать мне, что к чему, даже если временами она немного душновата. Но теперь, когда её нет, начинается паника и страх. Мне кажется, что весь мой многолетний опыт просто рассыпался в моих руках, и я понятия не имею, что я делаю.

Фрея особенно молчалива, и я до сих пор не уверена, всегда ли она такая или просто так ведёт себя рядом со мной. Я спрашиваю её, чем она хочет заняться, и у неё нет предложений, поэтому, учитывая её интерес ко всему, что связано с "богами", я достаю свой iPad и начинаю рассказывать ей истории о богине Фрейе, прежде чем перейти к греческим богам, которых я хорошо знаю. На мгновение я думаю, что, возможно, это считается язычеством или чем-то подобным, и Аксель взорвётся, если узнает, но она так увлечена каждым моим словом, что я понимаю, что оно того стоит.

Остаток дня прошёл довольно быстро, мы с Фрейей бродили по дворцовым залам или играли с её коллекцией кукол в её комнате, которая на самом деле представляет собой мешанину из плюшевых животных, кукол American Girl и Барби. У обеих девочек достаточно всего, чтобы открыть свой собственный магазин игрушек, но я думаю, что не могу винить их за то, что они немного избалованы. Если не принимать во внимание их трагедию и титул принцесс, они обе настолько милы, что трудно отказать им.

Но даже после того, как я забираю Клару из школы, я нигде не вижу ни Акселя, ни Майи. Я знаю, что опасно спрашивать девочек, что они обычно делают перед ужином, чтобы они не предложили поиграть в пресловутую игру в прятки или покататься на матрасах по парадным лестницам, поэтому я догоняю Клару по пропущенному материалу по норвежским и греческим богам, а затем спрашиваю, есть ли у неё домашнее задание, которое она хочет, чтобы я с ней проверила.

Конечно, всё на датском, но, по крайней мере, я могу помочь с математическими задачами. Мы как раз заканчиваем в их комнате, сидим за низким игровым столом в центре, пока Фрея играет со своими куклами, время от времени бросая на нас взгляд, когда раздаётся стук в дверь.

Агнес просовывает голову внутрь. — Undskyld mig (пер. дат. — простите), — говорит она. — Ужин будет подан через пять минут.

Затем она уходит по коридору.

Я не знаю, почему я вдруг занервничала, но я нервничаю. — Ладно, девочки, лучше умойтесь.

Клара искоса смотрит на меня. — Ванна?

— Нет, давайте, мойте руки, — говорю я, помогая им обоим встать на ноги. — Вы не можете есть ужин с грязными руками. — Они с неохотой направляются в свою большую ванную комнату. — И расправьте свои платья и проведите расчёской по волосам.

— Мама всегда расчёсывала нам волосы, — говорит Клара, когда возвращается. Она не выглядит расстроенной, она просто констатирует факт.

— Хочешь, чтобы я расчесала их?

Клара кивает. — Да. И я хочу косы.

— Я тоже, — говорит Фрея.

Я вздыхаю. — Хорошо, косы будут. Но мне нужно поторопиться, я не хочу опоздать на ужин в свой первый день.

— Никто не заметит, — говорит Клара, пока я беру их расчёску с розовой туалетной тумбочки и пару резинок. — Мы обычно едим одни.

— Или с tante Maja (пер. дат. — тётей Майей), — говорит Фрея.

— Не с вашим отцом?

Клара пожимает плечами. — Иногда.

Это не должно меня удивлять. В прошлом семья редко садилась за стол вместе, и я не могу представить, чтобы у короля было много свободного времени. Когда я работала няней, каждый вечер мы с моими подопечными обычно оставались вдвоём, только я готовила еду. Но даже если так, это меня беспокоит. Наверное, потому что Аксель сказал мне, что сделает всё для своих девочек, а они едят без него. Они не семья. Наверное, он не понимает, как они были бы ему благодарны.

Я знаю, что он не оценит, если я скажу ему об этом так рано, поэтому я решила оставить это при себе. Пока что.

Как только девочки собрались, мы спустились в столовую. Наверное, мне следовало бы немного привести себя в порядок, хотя бы попытаться вылезти из этой чёртовой юбки или накраситься, но придётся быть такой, какая есть.

Майя уже сидит за столом и одаривает меня тёплой улыбкой. — Я как раз собиралась искать вас, — говорит она, когда Карла выходит, ставя масло и уксус рядом с огромной миской салата в центре стола.

— Извините, — извиняюсь я, не собираясь бросать девочек и их просьбы о причёске под автобус. — Я потеряла счёт времени. Вау, этот салат выглядит потрясающе. — Так и есть — хрустящий ромэн, помидоры, бекон, всё-всё-всё.

— Наверное, мне стоит распечатать для тебя расписание, чтобы ты могла на него ссылаться. — говорит Майя, когда я занимаю место рядом с ней, девочки на противоположной стороне стола. — Ужин всегда в шесть. Девочкам полезно иметь привычку, знаешь ли.

— А Аксель присоединится к нам? — спрашиваю я. Девочки с надеждой смотрят на Майю.

— Скорее всего, нет, но Карла всегда выделяет для него место и откладывает еду на всякий случай, — говорит она, накладывая салат в тарелки девочек.

Девочки выглядят совершенно расстроенными. Хотелось бы мне что-нибудь сделать или сказать.

— Ешьте свой салат, — говорит им Майя. Поговорим о жёсткой любви.

Клара складывает руки в знак неповиновения и качает головой. — Нет.

— Клара, — говорит Майя. — Мы должны это делать?

Клара быстро произносит что-то по-датски, что заставляет Майю вздохнуть.

— Что она сказала? — шепчу я ей.

— Она не хочет есть бекон, — говорит она. — У неё сейчас одержимость свиньями.

Вообще-то, это достойно восхищения. Я не хочу подрывать Майю, но я говорю Кларе: — Свиньи — очень умные, очень преданные животные. Почти как собаки. Ты не должна их есть, если не хочешь. Ты не должна есть никаких животных, если не хочешь.

Я чувствую, как глаза Майи сверлят мою голову. Упс. Я наступаю всем на пятки.

— Правда? — Клара говорит ярко. — Потому что папа сказал, что мне нужно есть мясо, иначе я останусь такого размера до конца жизни.

Я поднимаю бровь. — Он тут?

— Я тоже не хочу есть бекон, — солидарно говорит Фрея, отодвигая свою тарелку. — Мне всё равно, если я навсегда останусь маленькой.

Теперь я точно знаю, что Майя не сводит с меня глаз.

— Как насчёт того, чтобы обойтись без бекона и просто съесть остальной салат, — быстро говорю я. — Компромисс, хорошо? Так ты всё равно вырастешь.

Девочки обмениваются взглядами друг с другом, а затем в унисон пожимают плечами. — Хорошо.

Пока они выбирают бекон и начинают хрустеть зеленью, Майя говорит мне под нос. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Мы едим мясо в каждый приём пищи, и если это попадёт к Акселю…

Вот черт. Я одариваю её робкой улыбкой. — Простите. Я пыталась помочь. Я обязательно объясню ему.

Майя бросает на меня тяжёлый взгляд, который говорит, что я могу объяснять сколько угодно, но это мне не поможет.

Я также надеюсь, что Клара забудет мои слова, но в тот момент, когда появляется основное блюдо — что-то вроде запеканки из баранины — Клара наотрез отказывается. Карле приходится вернуться на кухню и приготовить вместо неё макароны с сыром. К счастью, Карла, кажется, не так сильно возражает, как Майя.

Я как раз помогаю Карле убирать со стола — к протесту Майи — и гоняю пустые тарелки между кухней и столовой, когда слышу глубокий, низкий голос Акселя, говорящего по-датски. — Godaften (пер. дат. — Добрый вечер).

Я просовываю голову в столовую и вижу, как он входит из прихожей. Девочки тут же с визгом: — Папа! — срываются со стульев и бегут к нему.

Он улыбается — впервые за всё время, когда я вижу его улыбку, — и подхватывает их обеих на руки. — Hvordan har mine små engle det? (пер. дат. — Как поживают мои маленькие ангелочки?)

Девочки начинают возбуждённо говорить всё сразу, и пока они приковывают его внимание, я задерживаюсь в дверном проёме на кухню, наблюдая за ним.

Несмотря на то, что он по-прежнему остаётся внушительной фигурой, одетый в строгий серый костюм с белой рубашкой под ним (без галстука), и его волосы идеально уложены, есть в нем что-то, что кажется более реальным. Его черты лица кажутся менее резкими, а когда его взгляд направлен на дочерей, весь лёд и холод словно исчезают из них, превращаясь в нечто тёплое и светлое. Я не думала, что он может стать ещё красивее, но вот, пожалуйста.

А то, что он так заботится о своих девочках, может поджечь мои яичники.

Затем Клара произносит моё имя, и его взгляд через стол переходит на меня, стоящую в дверном проёме, и огонь быстро гаснет. Его глаза застывают в полном неодобрении. Возможно, на мгновение он забыл о моём существовании, и теперь я просто суровая реальность.

— Добрый вечер, сэр, — говорю я ему, делая быстрый реверанс, который, как я знаю, совершенно не нужен в данный момент. — Как прошёл ваш день?

Он хмурится, как будто я вообще не должна говорить. Может, и не стоит. Слишком поздно.

— Просто отлично, — говорит он, прочищая горло, а затем его взгляд опускается с моего лица вниз к моим ногам, с короткой, смущённой промежуточной остановкой на моем кардигане. Я не уверена, что ему нравится то, что он видит, или… нет… нет, подождите, это определённо взгляд презрения к моей короткой юбке.