Скандинавский король

Эпилог

А В Р О Р А

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

— Мы уже приехали? — спрашивает Клара.

— Да, мы уже приехали? — спрашивает Фрея.

— Да, мы уже приехали? — говорят близнецы в унисон, хихикая, как маленькие дьяволята, которыми они и являются.

— Даже близко нет, — говорю я им, откинувшись на спинку кресла. Я бросаю взгляд на Акселя, его руки удобно лежат на руле, а глаза закрывают очки-авиаторы.

— Как дела, малыш? — спрашиваю я его.

Он смотрит на меня и полу улыбается. — Ты имеешь в виду, если не считать того, что дети постоянно кричат мне на ухо? Я в порядке.

— Ты знаешь, мы могли бы совершить это путешествие с ними в машине позади нас. На самом деле, — я поворачиваюсь на своём сиденье, чтобы окинуть всех взглядом. — Если вы, ребята, не будете вести себя тихо, я могу попросить вашего отца остановить машину, и я посажу вас с вашей тётей Майей.

— Нееет, — резко кричит Ларс.

— Ну, тогда молчите. — Я поворачиваюсь обратно. — Посмотрим, что из этого получится.

— Хотел бы я, чтобы мои собственные дети оказывали мне такое же уважение, как моя страна, — с преувеличенным вздохом сетует Аксель.

— Вот что ты получаешь за то, что впускаешь в мир больше наследников, — говорю я. Я смотрю на своих детей в зеркало заднего вида, и, несмотря на то, что в большинстве случаев с ними приходится много возиться, имея маленьких принцев и принцесс, я бы ни за что не поменяла их.

Вот принцесса Клара, которой уже одиннадцать лет, жутко умная, и бесконечно дерзкая. Недавно она перешла от вегетарианства к полному веганству, к ужасу своего отца. Ей нравится, когда я каждую пятницу вечером крашу её волосы в дикие цвета с пенкой для умывания, она носит много фиолетового и джинсовой одежды и читает как можно больше. Недавно она начала заниматься керамикой в качестве хобби, и мне нравится думать, что именно та бесценная греческая ваза все эти годы назад заинтересовала её.

А ещё есть её сестра, принцесса Фрея. Фрее десять лет, и она одновременно дерзкая и коварная, а также очень чувствительная и поэтичная. Она любит читать, а также писать. Она заполняет тетради и блокноты стихами, рисунками и рассказами. Она также находится на стадии помешательства на мальчиках, влюблена во всех мальчиков K-Pop, которых слушает без остановки, и ненавидит тот факт, что теперь ей приходится носить очки. Она одна из тихих, но именно таких тихих нужно остерегаться.

Конечно, обе принцессы потрясающие. Они действительно очень похожи на Хелену, с учётом роста Акселя. Когда они станут подростками, то будут возвышаться надо мной.

Они сидят на самом заднем сиденье внедорожника, наверное, потому что там они могут спрятаться и попасть в более серьёзные неприятности. Сразу за нами с Акселем — близнецы.

Эмиль и Ларс. Пять лет. Родились с разницей в пять минут.

Несмотря на то, что они однояйцевые близнецы, я клянусь, что Эмиль похож на меня, а Ларс — на своего отца. Аксель говорит, что я сошла с ума, что они выглядят одинаково и что Эмиль ведёт себя как я, а Ларс — как он.

Я всё ещё не уверена.

Эмиль очарователен. Он улыбается весь день напролёт. Он тоже большой охламон и любит музыку, всегда танцует с Фрейей под её навязчивую музыку K-Pop. Сейчас он очень любит лошадей, но на прошлой неделе это были киты, и я уверена, что на следующей неделе это будут аллигаторы или что-то в этом роде. Он любопытен, всегда хочет узнать больше о мире, и его любимое занятие — запрыгивать на кровать по утрам и обнимать меня. Он — мой собственный кусочек солнечного света.

О, и когда он улыбается, видны его резцы, поэтому я думаю, что он похож на меня.

Когда дело доходит до Ларса, он хоть и любопытен, но в то же время серьёзен. Он редко улыбается, только когда речь идёт о шутке про пердеж, и тогда он не может перестать смеяться. Возможно, дело в его смехе, потому что он громкий и писклявый, и он имеет тенденцию пукать, когда смеётся, что заставляет смеяться всех остальных, и тогда он смеётся ещё больше, и вообще, кто знал, что рождение мальчиков приводит к тому, что дворец наполняется пуканьем?

Его любимое занятие — ходить с отцом под парусом (я предпочитаю оставаться на берегу, спасибо большое) и учить другие языки. Пока что он знает английский, датский и шведский, но говорит, что хочет выучить итальянский. Я думаю, это потому, что его любимое блюдо — спагетти и фрикадельки… с селёдкой.

Таковы основные изменения за последние пять лет. Теперь я королева Аврора (гораздо лучше, чем принцесса Аврора). Мы с Акселем поженились через несколько месяцев после того, как он сделал мне предложение, и к тому времени я уже была беременна. Все эти хлопоты по созданию ребёнка окупились.

Честно говоря, я не думала, что могу быть счастливее, чувствовать такую радость, которую я испытываю почти каждый день. У нас всё ещё есть Снаф-снаф, потому что эта свинья будет жить вечно, но у нас также есть огромная собака ньюфаундленд по кличке Пилот, потому что одного животного недостаточно, а у Акселя всё ещё есть слабое место, когда дело касается его дочерей.

Что касается Никласа, бывшего дворецкого, то в конце концов он всё-таки написал свою книгу. Ни одно датское издательство не хотело к нему прикасаться, особенно когда просочилась информация, что он был стукачом в королевском дворце, но в конце концов британское издательство взяло его.

Книга никуда не продвинулась. Его бросили.

Она могла быть просто о его жизни в качестве дворецкого и реальном участии Акселя в несчастном случае, и, возможно, люди поверили бы в это.

Но он продолжал и продолжал рассказывать подлые, грязные подробности о королевской семье, в том числе много о Хелене. Например, сексуальные вещи. Личные вещи. Это был чистый бред и злонамеренность, и все решили, что это выдумка. Все издатели ожидали, что Аксель подаст в суд за клевету, поэтому они не хотели рисковать. Парень даже попытался пойти по пути самостоятельного издания, но датская королевская семья быстро пригрозила судебным иском.

Таким образом, датская королевская семья теперь состоит только из меня, Акселя и Стеллы.

Мать Акселя и Стеллы, королева Лива, умерла несколько месяцев назад. К счастью, за эти годы Аксель смог помириться с ней, примирившись с их отношениями. Хотя она редко узнавала его, в те дни, когда вспоминала, она была добра и раскаивалась. У них никогда не было тех отношений матери и сына, которых хотел Аксель, и она никогда не давала ему любви, в которой он нуждался, но, по крайней мере, в конце концов, он смог преодолеть расстояние, которое выросло между ними.

Он произнёс волнующую речь на её похоронах, которые транслировались по телевидению на всю страну. Каждый раз, когда я вижу, как Аксель произносит речь перед своей страной, я вижу, как он превращается в короля. Не то чтобы он им не был, просто с годами он носит свою корону с гордостью. Он стал тем, кто нужен людям, и более того, он начал верить, что он им нужен. Что он достоин этого. Он возвышается над всеми, рождённый быть лидером и правителем.

Рождён быть моим.

Мне так, так повезло, что он мой. Мне так повезло, что шесть лет назад он согласился нанять меня. И мне так повезло, что я не сдалась, когда стало тяжело — ни для себя, ни для девочек, ни для него. Я не отказалась от любви, даже когда она топила меня. Быть королевой — не простая роль, и у меня есть несколько очень красивых и любимых туфель, но я могу сделать это с моим королём, с моей любовью, на моей стороне.

У меня нет большего доказательства его преданности мне, чем сейчас.

Сейчас мы находимся во внедорожнике, едем по сухой глубинке Квинсленда, приближаясь к границе с Южной Австралией.

Направляемся в Виндору.

Позади нас едет другая машина с Майей, которая в свои годы всё ещё бодра, и Йоханом за рулём.

А за ними Хенрик, который везёт королевских сопровождающих.

За нашей мини-колонной поднимается насыщенная красная пыль, распространяясь по пустынной местности.

Мы едем уже целую вечность, а мой родной город, кажется, становится всё дальше и дальше.

Конечно, мы могли бы долететь на маленьком самолёте.

И, конечно, Акселю совсем не нужно было вести машину.

Но после того, что случилось с его матерью, я почувствовала необходимость примириться со своей. И хотя мою мать никак нельзя найти, и я знаю, что её больше нет в Виндоре, я решила, что мне нужно примирение другими способами. Просто увидеть паб, просто увидеть хижину. Просто увидеть жизнь, которая была у меня раньше, и попрощаться с ней. Больше никаких демонов, никакой боли. Я иду дальше, а чувство вины может остаться позади.

Аксель настаивал на семейной поездке в Австралию, чтобы пережить дни своего экс-ралли за рулём и отвезти нас туда. Естественно, я не давала ему ехать слишком быстро, так как в машине наши маленькие принцы и принцессы, а так как на дороге нет поворотов и изгибов, то, наверное, это совсем не похоже на гонки.

Но для Акселя это свобода.

Окно опущено, рука снаружи, горячий воздух обдувает волосы, Аксель чувствует себя свободным.

И я тоже скоро почувствую.

Прошло ещё три часа, пока мы наконец добрались до окраины города, и слава богу, потому что всем нужно было в туалет, и не было ни одной заправочной станции или даже дерева на обочине, чтобы сделать свои дела.

Город ещё меньше, чем я помню. Это просто дорога с несколькими домами, разбросанными по ней. Здесь есть заправка/молочная, ферма, магазин кормов и… паб.

Он выглядит так же, как и раньше, вся облупившаяся краска, обшитые досками бока, пыль, навсегда въевшаяся в окна. Аксель спрашивает, не хочу ли я зайти внутрь, но я не хочу. Я просто хочу увидеть его мимоходом, знать, что он всё ещё здесь, знать, что он больше не имеет на меня влияния.

Мы продолжаем ехать, проезжаем мимо скотоводческой фермы, затем по ещё более плохой грунтовой дороге, и вдруг мы здесь. Обе машины позади нас остановились дальше по дороге, чтобы дать мне возможность уединиться.

— Это оно? — спрашивает Клара, выглядывая в окно, когда мы останавливаемся на пыльной подъездной дорожке.

— Да, — отвечаю я, уже не дыша, медленно выходя из машины.

Я почти не чувствую судорог в ногах от того, что весь день провела в машине, мой взгляд устремлён на хижину.

Сейчас она выглядит намного лучше, а может быть, она и не была такой уж плохой. Около трёх комнат, одноэтажная, жестяная крыша. Есть крыльцо с покосившимся диваном и плохо закрытой дверью.

— Хочешь, я пойду с тобой? — спрашивает Аксель, вставая, со своей стороны.

Я качаю головой. — Отведи детей пописать вон за то дерево.

Я иду к хижине, медленно, как во сне. На самом деле, мне приходится несколько раз ущипнуть себя.

Реально ли это?

Действительно ли я здесь?

Кто я?

Но тут дверь распахивается, и оттуда выбегает черно-белая собака, виляя хвостом.

— Привет, мальчик, — говорю я ему, когда он подходит ко мне, счастливый и взволнованный. Я понятия не имею, кто этот пёс, но я люблю собак, а они любят меня. У меня до сих пор есть свитер, на котором это написано.

Я присела, чтобы погладить его, и он начал лизать меня по лицу, как раз, когда кто-то ещё выходит из двери.

Это женщина, моложе меня и немного беременная.