Скандинавский король

Глава 4

А В Р О Р А

— Salud (пер. исп. — твоё здоровье), — говорит Амели, поднимая бокал шампанского в мою сторону. — Или как там говорят в Дании?

Я ухмыляюсь и стучу своим бокалом о её бокал, прежде чем сделать глоток, пузырьки щекочут мне нос. — Я думаю, они говорят skål.

— Skål. Почему бы и нет? — говорит она, изящно пожимая плечами. Она делает большой глоток своего напитка, но при этом умудряется выглядеть элегантно. Даже когда она пьяна, она выглядит совершенно утончённой. Наверное, это французская манера, je ne sais quoi (пер. фра. — я не знаю, что).

— Итак, — говорит она, смахивая с плеч воображаемые ворсинки. — Я знаю, что мы делаем это каждый раз, когда ты начинаешь работать, но в этот раз всё по-другому. Ты больше не будешь во Франции. Я буду чувствовать себя так далеко от тебя. — Она выпячивает свою точно подведённую красную нижнюю губу в преувеличенном надувании.

— Я знаю. — Несмотря на то, что я познакомилась с Амели по работе и у нас в основном профессиональные отношения, она, наверное, самый близкий друг, который у меня есть. Я уверена, что многие считают это жалким, но я не против быть одиночкой. Иногда я думаю, что мне так больше нравится. С тех пор как я уехала из Австралии, мои отношения с людьми были поверхностными и мимолётными. Они были безопасными.

Но мне очень нравится Амели, и я знаю её уже так давно, поэтому я хотела выпить с ней последний бокал сегодня вечером, прежде чем завтра уеду в Копенгаген. И что-то мне подсказывает, что в будущем мне понадобится кто-то, кому я смогу выговориться.

— Эй, — говорю я ей, оглядывая бар, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. — Если я позвоню или напишу тебе по электронной почте, ну, знаешь, просто чтобы поговорить о работе, это ведь не будет, например, записано?

Она бросает на меня язвительный взгляд, делая глоток. — Ты имеешь в виду, что если ты подвергаешься сексуальным домогательствам на своей работе, я буду держать это в секрете? Нет.

Это как раз то, что касается моей последней должности. Я всё равно планировала уволиться, но то, что я открылась Амели о причинах, привело всё в движение.

— Ты знаешь, что наш долг — защищать наших клиентов с обеих сторон, — продолжает она.

— Я знаю это, и, опять же, я рада, что всё так получилось, но я говорю о том, чтобы просто… расслабиться. — И опять же, если мне нужно пожаловаться на свою работу, то, возможно, мне лучше держать это при себе.

— Ты имеешь в виду, например, сказать мне, что считаешь своего нового босса засранцем? — спросила она, сверкнув глазами.

Возможно, это было первое, что я сказала, когда она попросила меня рассказать ей всё.

— Да. Это.

— Не волнуйся, я не буду это записывать. Ты первый человек, которого я знаю, который будет работать на настоящую королевскую семью. В глубине души я знаю, что ты подходишь для этой работы и что у тебя всё получится, но я также знаю, что это будет нелегко. Конечно, ты можешь мне выговориться. Поговорить со мной. В любое время, когда захочешь.

Я снова поднимаю свой бокал к её бокалу. — Merci.

— А ведь он красивый засранец, — размышляет она через мгновение. Дверь в бар открывается, и входит пара, принося с собой бодрый осенний воздух и звуки вечернего движения в Маре³.

— Я не могу этого отрицать.

Я также не могу отрицать, что в последние двадцать четыре часа, когда я не упаковывала свою жизнь, я следила за королём в Интернете. Я говорю себе, что это просто для того, чтобы знать, с чем мне придётся столкнуться, ну, кроме королевского члена, и я пытаюсь узнать как можно больше.

Но правда в том, что меня тянет к нему, как мотылька к огнемёту.

Не то чтобы его внешность спасала его плохое отношение. Это не так. Я думаю, она делает его ещё хуже. Но я могу оценить, как хорошо он одет, и в то же время ненавижу его манеры.

— Знаешь, я тобой восхищаюсь, — говорит она, лукаво поглядывая на меня.

— О? — Я удивлена.

— То, как ты всегда можешь просто взять и уехать. От места к месту, от семьи к семье. Ты так свободна, как птица, делаешь всё, что захочешь. Неудивительно, что ты одержима Холли Голайтли. Вы с ней похожи.

Я натянуто улыбаюсь ей. Я действительно люблю «Завтрак у Тиффани» и раньше думала, что быть свободной и независимой — это единственный путь. Я думала, что если ты слишком долго остаёшься на одном месте, то это тебя сковывает, а если ты слишком хорошо узнаешь людей, то они будут давить на тебя, макая лицом в грязь.

Но у Амели есть любимый парень, работа, которую она хорошо выполняет, друзья, семья, удивительный город Париж. У неё здесь целая жизнь, и она хороша. У неё нет причин уезжать. Ей не нужно жить на чемоданах.

Я прочищаю горло. — Ты знаешь, что можешь навещать меня в любое время. Или я приеду к тебе.

— Ты уверена в этом? Я видела твой контракт. У тебя только один выходной в неделю, по воскресеньям. И ты знаешь по личному опыту, что редко когда получишь этот выходной. К тому же я не думаю, что они позволят любому человеку встретиться с тобой. Мне придётся пройти много проверок безопасности, я уверена.

Я не думала об этом. Полагаю, для любого другого человека это может поставить крест на его социальной жизни. К счастью, у меня её нет.

— Ты всегда можешь сказать, что находишься там от имени компании. Знаешь, убедиться, что всё соответствует требованиям.

— Разоблачение неправомерных действий датской королевской семьи. — Она смеётся, вставая со стула и беря со стола пачку сигарет. — Я выйду покурить, скоро вернусь.

Я смотрю, как она уходит, стоя под светом бара, пока люди ходят туда-сюда, темнота быстро опускается, огни проезжающих машин освещают каменные здания в мечтательной манере. Моё сердце защемило, совсем немного, и я даже не знаю почему. Я чувствую, что мне не хватает какой-то части меня, и эта работа либо отдалит меня от неё ещё больше.

Или ближе к ней.

* * *

— Аврора, добро пожаловать, — говорит Майя, когда я вхожу через боковые двери дворца в фойе. — Как прошёл твой полет? Мне очень жаль, что я не смогла встретить тебя, сегодня было так много дел. Надеюсь, найти Хенрика не составило труда.

Я смотрю на Хенрика, водителя, когда он проходит мимо меня с моим огромным чемоданом и сумкой позади, и благодарно улыбаюсь ему. — Нет, он ждал меня в аэропорту. Я его сразу узнала.

При первой встрече я была не слишком высокого мнения о Хенрике. Я ожидала, что он не говорит по-английски и что поездка из аэропорта будет наполнена тишиной. Но этот парень говорит почти так же много, как и я. В основном он говорил о своей семье (ему тридцать два года, у него жена и ребёнок, он хочет вернуться в университет), но у меня такое чувство, что он сплетник. Он уже рассказал мне о водителе короля, и я знаю, что со временем смогу узнать все грязные подробности о самом короле. Я могу быть очень убедительной.

— Хорошо, — говорит Майя, и, если я не ошибаюсь, она выглядит немного нервной и взволнованной. Она быстро поворачивается к Хенрику и обращается к нему на датском. Затем она быстро улыбается мне. — Я должна помнить, что мне нужно больше говорить по-английски рядом с тобой, иначе это может показаться невежливым. Я просто сказала ему, чтобы он убрал твои вещи в твою комнату.

— Не беспокойтесь, — говорю я ей. — Это мне нужно учить датский, и быстро. Это просто удача, что до сих пор все свободно говорили по-английски.

— За исключением старшего поколения, ты увидишь, что большинство людей в Копенгагене говорят по-английски, и уж точно во дворце. Они могут быть немного, как бы это сказать, стеснительными, но они поймут тебя очень хорошо. — Она сжимает ладони и кивает в сторону зала. — Я знаю, что в прошлый раз я провела для тебя небольшую экскурсию, но я сомневаюсь, что ты смогла что-то из этого воспринять. Возможно, мне стоит провести тебя по залу и познакомить с персоналом, а затем мы сможем приступить к оформлению документов.

Это похоже на первый день в школе, и вместо того, чтобы говорить себе быть холодной и равнодушной, как это было с королём Акселем, я говорю себе быть тёплой и уважительной с каждым, кого я встречаю.

Это не так сложно, когда меня снова представляют Хенрику, или Карле, повару, или Агнес, главной экономке. Они непринуждённо вежливы и приветливы, напоминая мне немного анимационный персонал в фильме «Красавица и чудовище».

Но знаете, настоящие люди.

Затем я поднимаюсь на второй уровень, чтобы познакомить с Йоханом, водителем короля Акселя, о котором мне рассказывал Хенрик. По словам Хенрика, Йохан — лунатик, которого я, вероятно, увижу бродящим по дворцу посреди ночи. Он также выглядит и говорит, как Ларч из «Семейки Аддамс». Я мысленно помечаю, что не буду кричать во всё горло, если столкнусь с ним, разгуливающим в час ночи, как Франкенштейн, хотя ничего не обещаю.

Наконец, Майя отводит меня в административные помещения в конце, рядом с кабинетом короля. Она стучит в его дверь, и я пытаюсь подготовиться к тому, что снова увижу его, но ответа нет. Не могу сказать, что я не испытываю облегчения.

Затем дверь напротив открывается, и оттуда выходит высокий, худощавый мужчина с глубоко посаженными бровями и бледными, светлыми волосами, одетый в строгий костюм. Он кажется мне смутно знакомым, и я думаю, что, должно быть, где-то видела его фотографию во время моего шпионажа.

— Никлас, — говорит ему Майя и произносит несколько слов по-датски, прежде чем перейти на английский. — Ты знаешь, где он? — Она жестом показывает на меня кивком. — Ей нужно подписать бумаги.

Этот человек, Никлас, смотрит на меня, и если я думала, что глаза Акселя были холодными, то один взгляд на этого парня — это всё равно что смотреть прямо на Белого Ходока⁴. — Han er gået i seng (пер. дат. — он пошёл спать), — твёрдо говорит он, прежде чем повернуться на пятках и уйти.

Я смотрю на Майю, мои губы сжаты от удивления. — Он только что отчитал вас?

Ей удаётся улыбнуться, и она вздыхает. — Нет. Ну, возможно. Это Никлас. Я бы вас познакомила, но он…

— Неприятный? — поддразниваю я.

Она кивает. — Да. Он… ну, я уверена, что ты услышишь о нем в своё время. Он секретарь короля, так что ты будешь часто с ним общаться. Постарайся оставаться на его стороне.

Теперь я полностью заинтригована. Я буду жонглировать двумя засранцами на этой работе?

— Я знаю, о чём ты думаешь, — добавляет она. — Дело в том, что он через многое прошёл, и, возможно, из-за этого король держит его рядом с собой. Видишь ли, — говорит она, понижая голос и наклоняясь, — Никлас раньше был дворецким Хелены.

Я тихонько ахаю. Но конечно же! Вот почему он показался мне знакомым. — О Боже, это он был за рулём, когда она умерла? Он столкнул их с обрыва.

Майя настороженно кивает и просит меня говорить потише. У меня есть привычка становиться слишком оживлённой. — Это было признано несчастным случаем.

— Я знаю, но всё же. Как он всё ещё может его нанимать? Я даже не думаю, что смогу находиться в одном городе с таким человеком, не говоря уже о том, чтобы быть в одном дворце, зная, что именно по вине этого парня умерла моя жена. Чёрт возьми.

— Аксель может быть странно снисходительным, — признает Майя. — Честно говоря, я и сама не всегда понимаю его. Возможно, это один из способов удержать Хелену рядом с собой. Возможно, они делятся воспоминаниями о ней, и это облегчает боль.