Любовь зла – полюбишь и мажора

Глава 19. Соскучился

Ярослав

Девчонка моя пахнет свежестью, фруктовым шампунем и немного травой. Тискаю её без остановки и бормочу, как безумный:

– Настюш… Настёна… чёрт, как же я соскучился… просто слов нет…

Она болтается в моих руках безвольной куклой – что ж, спасибо, что хоть не отталкивает…

Но вот наконец и я уже чувствую, что затянул приветствие. А выпускать её из объятий всё так же не хочется. И я не выпускаю. Только отклоняюсь немного и заглядываю ей в лицо:

– Ты как… тут? – выходит хрипло.

Анастейша моя взглядывает на меня изумлённо-испуганно, а потом тут же прячет глаза, и по щекам её разливается такой милый румянец… Это просто очаровательно, я такого давно не видал, и по моей груди в ответ разливается не менее, а может, и более горячее ощущение. Сам не понимаю, почему мне так вставляет её скромность и стеснительность…

Козявка осторожно пытается выбраться из моих рук, но я не пускаю. Трое суток не видел, мне теперь нужна концентрированная компенсация!

– Отпусти, Яр… – еле слышно лепечет девчонка.

– Зачем? – непривычным для самого себя, каким-то дрожащим голосом отвечаю я.

Мне так кайфово трогать её. Она тонкая, изящная, как молодое деревце. А эта оголённая полоска мраморно белой тёплой кожи между майкой и шортами – просто абзац. Мурашки носятся по моему телу, как бешеные, от прикосновения к ней.

– Неловко… – всё больше смущается Настёна.

Ну что поделать… отпускаю, мягко проводя ладонями по спине и тонким рукам. Хотя мне – ловко. И приятно до сумасшествия. И просто – так, как надо. А без неё – пусто. Но не обнимать же насильно. Пусть привыкает потихоньку. Может, на прощание позволит ещё обнять… Но ждать так долго – тяжело, тем более что и расставаться с Настюхой мне вообще не хочется. Поэтому я время от времени чуть-чуть наглею, ловлю моменты и трогаю её как будто невзначай. То за спину, то за руку, то за волосы. И буквально пьянею от этих ощущений…

– Ну что, как твоя поездка за город? – спросила девушка, усевшись по-турецки на покрывале, которое я извлёк из рюкзака и расстелил на траве. Всё для моей принцессы.

– Тоска смертная! – честно ответил я, откупоривая бутылку с газировкой. Первым делом протянул ей: – Хочешь?

– Стараюсь такое не пить, – покачала головой Настёна, но бутылку взяла. Сделала пару глотков, сморщилась от газов, бьющих в нос, и вернула: – Там сахара больше, чем воды.

Я залпом отпил чуть не треть, зажмурился от удовольствия:

– Вкусноо! А если употреблять только здоровую пищу и напитки, то в старости нечем будет заниматься. Все твои сверстницы в больничке тусят, а ты что?

Настя рассмеялась своим красивым звонким смехом.

– Алкоголь не пьёшь, газировку тоже. Камон, Анастейша, в жизни надо всё попробовать…

– Я пробовала, – пожала она плечами.

– Да ладно! Напивалась хоть раз так, чтобы не помнить ничего потом?

– Нет. Зачем? Если ты пьёшь ради веселья, а потом даже его не помнишь – какой смысл?

– Ладно. Ну хотя бы похмелье ощущала?

– Голова болела один раз. Больше не хочется.

– Согласен, паршивое ощущение. Но они нужны, чтобы потом, когда проходит, чувствовать, как тебе кайфово…

– Можно такие моменты заменить на что-то полезное. Физические нагрузки, например.

Совершенно не в тему мысли скатились в какую-то пошлость. Физические нагрузки… вдвоём с Настёной – это, блин, капец, как соблазнительно. Да только маловероятно. Она даже обнимать себя не разрешает. И я чувствую её право на это. Она не ломается, чтобы набить себе цену. Она на самом деле такая – скромная, стеснительная, нравственная. Не запрыгивает на первого встречного в надежде получить потом за это награду или даже просто ради удовольствия. Требует серьёзного отношения и хочет убедиться, что мне можно доверять. Это правильно, вызывает уважение и… азарт. Капец, как хочется добиться её доверия!

– Физические нагрузки – это обязательно, – кивнул я, стараясь сохранять серьёзное выражение лица. – Но лично мне их не хватает, чтобы чувствовать себя живым, а проводить в зале по полдня – это скучно.

– Ты занимаешься на тренажёрах?

– Да, немного. Пару раз в неделю обычно.

Настюшин взгляд замер на моих грудных мышцах, и мне почудилось в нём… восхищение? Да ладно, неужели я её хоть чем-то восхищаю? Самодовольно ухмыльнувшись, я немного поиграл правой титькой. Не зря эту майку облегающую напялил…

Девчонка сразу вспыхнула румянцем и отвела взгляд.

– А ты? – спросил я. – Занимаешься каким-нибудь спортом?

– Нет. Только на физкультуру в универе хожу. Абонемент в зал мне не потянуть.

Сразу захотелось подарить ей абонемент в какой-нибудь хороший клуб. На год. Сможем вместе ходить, я ей даже немного подскажу, что и как тренировать…

– А если бы финансы не были проблемой?

– У меня ещё и со временем туго… летом проще немного, а в остальное время года учёба. Пары, и домашку задают к тому же.

– Ты могла бы реже ходить в детдом.

– Я и хожу реже, три раза в неделю всего. А совсем их бросить не могу: чувствую, что приручила, и теперь ответственна за это.

Я похмурился немного, пытаясь сообразить, как вписать себя в её сложную загруженную жизнь, а потом решил отложить эти тяжёлые мысли:

– Ладно, не будем о грустном. У меня есть хорошие новости!

Не зря столько времени проторчал у генерала.

– В среду мы с тобой идём на благотворительный вечер!

У Анастейши буквально упала челюсть:

– Мы?!

– Ну конечно! Это же твой проект – капремонт в детдоме – ты им горишь, вот и будешь очаровывать старых седых морщинистых толстосумов, а я, так и быть, окажу тебе моральную поддержку.

– Но что, где и как будет происходить?

– В среду, в "Маджестик холле", начало в семь вечера. Дресс-код – вечерний. Я добыл два пригласительных для нас.

– О, боже… – Настя прикрыла ротик ладошкой. – Вечерний дресс-код…

– Ну. Платье.

Она покачала головой с выражением горечи на лице:

– Нету у меня такого платья, которое к толстосумам на приём можно надеть. Да и очаровывать я никого не умею.

Я замотал головой:

– Платье возьми у подруги, а уметь тебе ничего не надо. Хлопай глазками, улыбайся, рассказывай про детей и их тяжёлую жизнь. Поверь, никто не сможет отказать.

– Да откуда у меня такие подруги!

Да, да, давай, развивай эту мысль…

Я знаю, это непорядочно – ставить человека в безвыходное положение и покупать его признательность за платья, но как ещё мне ускорить наше сближение? Уж хотя бы объятия я могу таким образом получить – не так это ужасно…

Негромко, стараясь казаться равнодушным, я пробормотал:

– Могу тебе купить… платье.

Настёна, конечно, испуганно замотала головой:

– Ни в коем случае!

– Ну ладно, поживут детки без капремонта – ничего страшного.

У девушки задрожали губы.

– Как ты можешь…

– Что?

– Тебе не стыдно?

– За что?

– За эту… манипуляцию.

– Да какую манипуляцию?

– Как я… потом с тобой расплачиваться за это буду?

– Настюш, слушай, я ведь тебя не заставляю никуда идти… ну, выпросил пару билетов у организатора – не переживай, они просто улетят, если я кому-то предложу. С руками оторвут, и ещё заработать можно.

– А если… я всё-таки возьму что-то у подруг… может, не очень фешенебельное, но… зато ещё больше жалости смогу вызвать..?

Я отрицательно покачал головой:

– Тебя могут вообще не пустить внутрь. Но если и пустят, никто не воспримет всерьёз.

– А если напрокат взять? Я слышала, сдают платья напрокат…

– Угу, в поношенном с чужого плеча прийти – не намного лучше.

Она сокрушённо вздохнула и уронила личико в ладони.

– Насть… А чего я добиться-то хочу?

– Что? – непонимающе захлопала она глазами.

– Ну, зачем я тобой манипулирую?

– Это лучше у тебя спросить.

– Ну предположи.

– Ты что-то хочешь получить взамен.

– Что, например?

– Я не знаю… мою сговорчивость?

Умная девочка. Но и я не лыком шит.

– И? На что сговориться?

– Я не знаю! – в отчаянии. – Просто мозгов не хватает сообразить, но разве хоть один нормальный человек потратит такие деньги просто так?

– То есть, ты можешь альтруизмом заниматься, а я нет?

Она долго молчала, кусая губы. И наконец выдала:

– Ты обещаешь, что ничего не попросишь взамен?

– Обещаю.

На самом деле, попрошу. Но скажу, что это не взамен, а просто так. А она всё равно будет чувствовать себя обязанной. И это свинство, наверное, но, блин, а она не стрёмно поступает? Я перед ней наизнанку выворачиваюсь и хочу в благодарность всего лишь объятия получить, а она нос воротит…

– Ну… ладно. Я постараюсь платье беречь, может, мы его потом сможем сдать обратно в магазин…

– Да не парься. Будет тебе подарок. Компенсация за надзор надо мной на исправительных работах.

– Мне всё равно некуда в таких платьях ходить.

– Найдёшь. В театр, на выпускной какой-нибудь. Ты, кстати, любишь театр?

– Нет-нет-неет… – хитро улыбнулась Настёна. – Больше я на эту удочку не попадусь. Терпеть не могу театр. Скукота и тягомотина…

Ну и как её не тискать? Вредина, упрямица и кокетка. Руки сами тянутся. Козявка это видит, торопливо вскакивает с покрывала и даёт дёру. А я несусь следом, надуваясь, как парус, от переполняющих меня ощущений. Тут и азарт, и эйфория, и ещё целый коктейль. Она нужна мне не только потому, что убегает. Она САМА мне нравится, я буквально теряю голову от общения и соприкосновения с ней. Мне легко её догнать, но сама гонка доставляет удовольствие, поэтому ещё некоторое время мы носимся по парку, как малолетние идиоты, с визгами и рыком. А потом… Настя оказывается в моих руках, и это состояние ни с чем нельзя сравнить. Догнал. Добыл. Моя. Никому не отдам. Не отпущу. Девушка тоже выглядит слегка невменяемой после бега. Волосы растрепались, щёки горят, глаза сияют нездешним светом. И губы… дрожат… как будто ждут, просят поцелуя. А уж я-то как жду… Голова кружится и сама клонится к ней. А Настя не отстраняется, только смотрит ошалело. Наши губы даже соприкасаются на секунду – я успеваю почувствовать тепло и сладковато-терпкий запах дыхания. Я успеваю испытать зверский голод и нечеловеческую жажду по этому поцелую, но в самый последний момент нас прерывает чей-то окрик. Настя вздрагивает и отстраняется.