Эти Чудовищные Узы

Я в безопасности.

Я повторяю это снова, снова и снова.

В безопасности.

А потом рука зажимает мне рот.

Я знаю, что лучше не нажимать на курок, но я вытаскиваю руки, пытаясь ударить локтем того, кто сзади меня. Но его другая рука прижимает мою к бокам, заставляя направить пистолет вниз, бесполезный на кончиках моих пальцев.

Я пытаюсь дышать. Вдох. Выдох. Повторяю. Я пытаюсь успокоить свой пульс, пытаюсь, черт возьми, думать. Но сейчас я вообще не могу думать. Мой разум пуст, мой страх почти осязаем.

Поскольку этот человек закрывает мне рот рукой, я чувствую его запах.

Сигареты, но определенного вида. Я не знаю марку, я никогда не курила. Но этот запах выжжен в моей памяти, как и многие другие вещи, которые я хочу забыть.

— Ты боишься меня, Лилит?

Голос Люцифера такой же хриплый, как я его помню, его слова касаются моего уха. Я стараюсь не дрожать в его объятиях. Пытаюсь, и не получается.

Он со смехом дышит мне в затылок, а затем упирается подбородком в мою голову. Его хватка не ослабла, ни на йоту. Я не хочу давать ему преимущества, пытаясь извиваться, бесполезно сопротивляться. Потому что меня, может, и тренировали, но что-то в том, как он держит меня, как следит за тем, чтобы пистолет был направлен вниз… Я знаю, что его и Несвятых тоже тренировали.

Я не шевелюсь.

— Ах, Лилит. Я долго, очень долго ждал, когда ты вернешься в ад, — он крепче притягивает меня к себе, и я чувствую, как он, желая меня, прижимается к моей спине. Желчь поднимается к моему горлу.

Не потому, что я не хочу этого.

А потому что хочу.

И я ненавижу эту часть себя. Я больше не эскортница, и я больше не его Лилит. Сегодня между нами нет клятвы Смерти. Мы — ничто. И не важно, сегодня или в ночь на Хэллоуин, чтобы успокоить брата, я убью его. И я заставлю его страдать, пока я это делаю.

Но я все еще не могу отрицать тот факт, что какой-то больной части меня это нравится.

Он убирает руку от моего рта и прижимает ее к моему горлу. Он прижимается губами к моим волосам.

— Тебе нечего мне сказать? — шепчет он мне в волосы.

Я сглатываю. Мой рот внезапно пересох. Мне многое нужно сказать. Но я все забываю. Каждое слово.

— Ты остановился здесь, — единственное, что мне удается.

Это не вопрос, но он все равно пробормотал свое согласие против моих волос.

— И ты пришла за мной, — вздыхает он. — Джеремайя послал тебя сюда?

Я напряглась. Я не ожидала этого. Николас ошибался. Он знает, где я.

Знает ли он, кто для меня Джеремайя?

Я качаю головой.

— Нет, — честно отвечаю я ему.

— Опусти пистолет.

Приказ.

— Нет.

Вызов. Потому что с меня хватит того, что люди говорят мне, что делать сегодня вечером. Николас, мой брат, теперь Люцифер.

Я хочу сделать это по-своему. И это с пистолетом в руке.

Люцифер хрипло рассмеялся. Затем его пальцы обхватывают мое горло. Он медленно усиливает давление, пока я не перестаю дышать. Его пальцы впиваются в синяки, которые уже появились на моем горле от рук брата и Кристофа.

Хныканье вырывается из моих губ без моего разрешения. Я не хочу показывать слабость перед ним, не после года, проведенного в тоске по мальчику, который бросил меня в приюте. Но синяки болят. Мое лицо горит.

Рука Люцифера замирает, он ослабляет давление, но не отпускает.

— Год назад тебе не было так легко, Лилит, — мурлычет он.

Я не смею дышать. Я не могу набрать воздух в легкие. В лесу так темно, что мне кажется, будто я во сне. Возможно, это даже не реальность. Но прохладный ветер дует сквозь деревья, шелестя ветками, и я возвращаюсь к реальности.

Это моя жизнь.

Я снова в объятиях Люцифера. И я снова в невыгодном положении.

Прежде чем мой разум успевает переключиться на реальность, Люцифер поворачивает меня и выхватывает пистолет из моей руки. И я позволяю ему. Мои пальцы работают недостаточно быстро, чтобы остановить его. Внезапно оружие оказывается у него в руках. Но, опять же, он всегда держал оружие.

Он отпускает меня, делает шаг назад.

Затем руки обхватывают меня, сильные и крепкие, и еще до того, как я слышу его глубокий голос, я знаю, что это Эзра. Он шепчет мне на ухо: — Ты скучала по нам?

И я задыхаюсь, борясь с его хваткой.

Он держит крепко, а Люцифер все это время просто наблюдает.

— Какого хрена? — шиплю я им обоим, пытаясь повернуть голову, чтобы увидеть массивную фигуру Эзры позади меня. Но он не двигается. Я прекращаю попытки бороться, откладываю это на потом, когда смогу убежать.

— Люцифер, — почти умоляю я.

Я вижу его полуночные голубые глаза, пылающие в ночи, и прядь вьющихся черных волос падает ему на лоб из-под капюшона. Он одет в черную толстовку, как и я, и облегающие черные брюки для бега. Но не все это заставляет мое дыхание перехватывать в горле.

Это его кожа.

Его лицо.

Мы все еще достаточно близко, чтобы дышать вместе, даже если мы не касаемся друг друга. И я понимаю, что это первый раз, когда я вижу его кожу. До этого он был накрашен. Но сейчас… его кожа бледная, еще более бледная из-за ночи. Его челюсть очерчена, скулы почти впалые. Он красив.

В ту ночь он тоже был красив, но замаскирован.

И когда его глаза блуждают по моему лицу, останавливаясь на моих губах, я понимаю, что он тоже впервые видит меня без бледного макияжа, который я нанесла в тот вечер.

Его полные губы изгибаются в улыбке. Они бледно-розовые, верхняя губа чуть больше нижней. Они прекрасны. Они опасны. Как и он.

Он держит пистолет свободно на боку, но я это прекрасно понимаю.

А потом его глаза проходят мимо моих губ, и выражение его лица меняется. Он поднимает пистолет, его рука согнута в локте, ствол направлен на навес над нами. Он хмурится, его глаза сужены, челюсть зажата.

Рука, не держащая пистолет, снова тянется к моему горлу, и я вздрагиваю, готовая к его удару. Эзра чувствует мои движения, потому что он крепче сжимает меня.

Но Люцифер не сжимает мое горло. Он слегка прикасается пальцами к моей коже, отчего по рукам бегут мурашки.

— Это синяки? — спрашивает он, и его голос приобретает более темный, мертвенный оттенок.

Я забыла. Вернее, я не ожидала, что увижу его сегодня вечером. И я не ожидала, что он увидит меня. И не таким образом. Не так близко.

Но с его словами воспоминания о Кристофе возвращаются. О том, как я ударила его ножом по ноге. Как он прижал меня к стене. Мой брат вмешался в последнюю минуту.

Я стараюсь не думать об этом. Сейчас не время.

Но, кажется, уже слишком поздно, потому что Люцифер качает головой и проводит пальцем по моей челюсти.

— Они есть, не так ли? — бормочет он. Я чувствую его дыхание, ощущаю его на своих бровях, когда поднимаю на него глаза. Он пахнет сигаретами и мятой.

— Кто это сделал? — рычит Эзра.

Я не отвечаю, и Эзра фыркает, крепче притягивая меня к себе.

Я сжимаю руки в кулаки, но никуда не ухожу. У Эзры мои руки. У Люцифера мой пистолет. У меня нет ни единого шанса.

— Зачем? — бросаю я вызов Люциферу. Пришло время мне снова обрести голос.

Его рука снова опускается на бок, подальше от моей челюсти.

— Зачем что, Лилит?

Мне так приятно слышать его голос.

И я чертовски ненавижу его.

— Зачем ты сжёг дом Бруклин?

Эзра смеется, но под взглядом Люцифера замолкает. Я чувствую, как его грудь поднимается и опускается на мои плечи.

Люцифер холодно улыбается, глядя на землю между нами.

— Это то, о чем ты хочешь меня спросить? — тихо говорит он, проводя взглядом по моему телу, чтобы снова встретиться с моими глазами. — Я думаю, ты хочешь знать что-то еще, не так ли, Лилит?

Я качаю головой.

— Мне ничего от тебя не нужно, — я так сильно впиваюсь ногтями в ладони, что знаю, что это вызовет кровь. Точно так же, как в ту ночь. Бледно-белый шрам на моем бедре — тому доказательство.

У него такой же. Но у него было больше, до меня.

Кажется, он думает о моем шраме, когда смотрит на мои ноги, на его губах играет улыбка.

— Я помню твою кровь, — тихо говорит он, делая шаг ближе.

Я застываю, оказавшись между этими двумя Несвятыми. И снова мы с Люцифером достаточно близки, чтобы соприкоснуться. Но я не потянусь к нему. Даже не для того, чтобы попытаться вернуть пистолет. Я никогда больше не потянусь к нему.

— Я помню, как пробовал тебя, — бормочет он, наклонив подбородок, как будто вбирает меня в себя. Как будто он хочет поглотить меня. — Я помню все о тебе, Лилит. О той ночи. И первое, о чем ты хочешь меня спросить, это про игрушку для траха твоего босса?

Эзра разражается смехом, и я чувствую, как его грудь раздается позади меня.

Но это значит, что Люцифер не знает, что я сестра Джеремайи. И я точно не скажу ему. Если он узнает, он может подумать, что я что-то значу для Джеремайи. Что он может использовать меня как разменную монету в войне, которую он ведет с моим братом. Потому что здесь есть нечто большее, чем я. Несвятые здесь не только ради меня. Им это не так важно.

И Джеремайя может вернуть меня, если они заберут меня. Но он ничего за меня не заплатит.

— Это было очень смело, Лилит. Прийти сюда одной, — он засовывает пистолет за пояс брюк. Я хочу сказать ему, что это глупо, но меня это не волнует.

Это, и я мельком взглянула на V-образный разрез, ведущий вниз к его низко спущенным брюкам, и я вдруг стала совсем глупой. Я вспоминаю татуировку на его бедре.

Я перевожу взгляд на него, но не раньше, чем он замечает, куда я смотрю. Он слегка смеется.

— Очень смело, — говорит он, приближаясь ко мне, его грудь касается моего плеча. — И очень глупо.

Я отступаю назад, дальше к Эзре, который снова смеется. Он прижимается носом к моей шее, и я слышу, как он вдыхает.

— Боже, ты чертовски хорошо пахнешь, — он поднимает голову. — Она должна быть у нас сегодня вечером, Люци, — говорит он.

Взгляд Люцифера становится жестким, но он ничего не говорит Эзре. Вместо этого его следующие слова обращены ко мне.

— Ты можешь бежать, Лилит. Но ты не сможешь спрятаться, — он качает головой. — Не от меня.

Он кивает Эзре, который толкает меня вперед, и я, черт возьми, бросаюсь вперед, не смея оглянуться. Адреналин проносится по моему телу как молния, и мои ботинки стучат по грязи с каждым твердым шагом. Я не слышу своего сердца, своего тяжелого дыхания, но я не думаю, что они последуют за мной. Пока нет.

Они тоже хотят затянуть это. Я понятия не имею, почему они злятся на меня, что произошло между ними и моим братом, кроме дома Бруклин и того, что Джеремайя отвернулся от Несвятых. Но мне все равно. Если они хотят играть, у меня будет время побегать.

Я замедляю шаг только тогда, когда полностью выхожу из леса, оглядываюсь назад, когда впереди появляются огни города.

Их там нет.

Я пересекаю пустую улицу, медленно бегу по тротуару к перекрестку, где мы с Люцифером впервые встретились. Мой старый жилой комплекс, моя старая жизнь — прямо за углом.

Я прикладываю руку к груди, чувствую, как сердце ударяется о ладонь.

Это больше не я. Люцифер сохранил жизнь сломленной девушке, только чтобы превратить ее в монстра. Он думал, что он плохой. Он думал, что я испугалась.

Он понятия не имеет, что я сделала за последний год. Что я видела. Что я пережила от рук своего брата. Он может наебать меня, но только один из нас будет наебан. И Лилит собирается вернуть то, что ей принадлежит.